ISTITUTO ITALIANO PER GLI STUDI FILOSOFICI

1

2

ISTITUTO ITALIANO PER GLI STUDI FILOSOFICI

La dimensione internazionaledell’Istituto Italiano

per gli Studi Filosofici

Napoli 2010

3

A cura di MARIASOLE FANUZZI e ANTONIO GARGANOcon la collaborazione di ANTONELLA CHIARO

4

Stampato nel mese di luglio MMXArti Grafiche Cecom srl - Bracigliano (Sa)

© Istituto Italiano per gli Studi FilosoficiPalazzo Serra di CassanoVia Monte di Dio 14, Napoliwww.iisf.it

ISBN 978-88-89946-00-8

I

Свобода исследования и преподавания иназначение государственного университета

Исполнившееся первое десятилетие со дня рождения Итальянскогоинститута философских исследований побуждает нас задать себенекоторые вопросы, в том числе и в связи с недавними спорамиотносительно назначения и действенности культурных институций,основанных и поддерживаемых частными лицами, относительноправа таких заведений на получение помощи со стороныгосударства, а значит, и относительно собственной ролиуниверситетов, какой она является нам во всех отрасляхестественного, научного и гуманитарного познания.

Успех и большой общественный резонанс культурныхинициатив Института, основанного в Неаполе ДжерардоМароттой, а также связанной с Институтом Высшей школыгуманитарных и естественных наук, показывают, что обаучреждения отвечают неудовлетворенным потребностяммножества людей, испытывающих тягу к знаниям и наделенныхкритическим складом ума, причем отвечают им по меньшей мерестоль же успешно, как и другие заведения, преследующие сходныецели, но возникшие значительно раньше и существующиеполностью на государственном содержании.

В этом легко убедиться, стоит лишь освободиться – что,впрочем, случается нечасто, – от некоторых «идолов площади»,которые вынуждают нас видеть в университетских иакадемических институциях, равно как и в иных государственных«органах науки», естественные и самородные очаги научного

* Статья Джованни Пульезе Каррателли, опубликованная в специальном выпускежурнала «La Provincia di Napoli» 3/4 1987, посвященном Итальянскому институтуфилософских исследований.

II

исследования и движущую силу процесса познания. Нет нужды вдолгих рассуждениях, чтобы еще раз подчеркнуть очевидное длявсех: назначение всех этих институтов – служить прибежищем длятех, кого отличает истинная предрасположенность к научнойработе, давать им подобающую техническую подготовку, авпоследствии – и соответствующие инструменты; при этом умнастоящего ученого будет работать не менее эффективно и влюбом другом месте, где к его услугам окажутся необходимыетехнические средства.

При рождении университетов главенствовала практическаяпотребность. Как известно, к Академии, Ликею, Портику и прочимформам высшей школы, процветавшим благодаря частнойинициативе во времена классической древности, в эпоху Империидобавились школы специального и общего характера,учреждавшиеся и поддерживавшиеся государством с цельюподготовки профессионалов в необходимых и полезных обществуобластях, начиная с педагогической деятельности и заканчиваямедициной, правом и техникой, ради того, чтобы на уровне законагарантировать гражданам наличие профессиональных качеств утех, кто прошел предписанные курсы обучения и практическиеиспытания.

Требования к обеспечению подобных гарантий и их надежностисо стороны как правителей, так и подданных, в дальнейшем никогдауже не становились менее настоятельными, вплоть до наших дней –разумеется, в формах, которые в зависимости от обстоятельствдиктовались превратностями политики, идеологическимиконфликтами, общественными преобразованиями. Авторитетпреподавателей, почтение, внушаемое трудными для обыденногопонимания дисциплинами, престиж академических званий: все этиявления, из которых одни обладали научным характером, а другиепрактической ценностью, стали слагаемыми того образанаивысшего авторитета в области знаний, каким общественноемнение наделило университеты. Неудивительно, что такогоубеждения придерживается большинство, – и однако же, историяуниверситетов показывает, что лишь эпизодически и толькоотдельным из них выпадала путеводная роль в деле науки, лишьизредка тот или иной из них становился свидетелем того, как средиего профессоров рождались гениальные мыслители и отважные

III

первопроходцы. Из числа последних многие были совершенночужды университетским факультетам, а зачастую и находились впрямом антагонизме с ними, и хотя крупные научные открытия иоригинальные теории, особенно в современную эпоху, в самом делевозникали в стенах университетов, речь всякий раз шла опроявлении таланта отдельных индивидов, которым университетсмог предоставить инструменты их труда и технические ресурсы, а внекоторых случаях и благоприятную атмосферу; однако не менеезначительные открытия и нововведения происходили и за пределамиуниверситета, на просторах свободного научного поиска. В процессестроительства знания не только чередуются успехи и неудачи; в немпостоянно меняются ролями герои – университетские ученые исвободные исследователи, и несмотря на это, то очевидноесоображение, что на обширном поле научного познания не можетбыть предустановленной власти, не мешает влиятельнымпредставителям университетского преподавательского корпусагораздо чаще, чем можно было бы подумать, во всеуслышаниезаявлять, что университету, в силу его авторитета, якобыпринадлежит право вмешиваться с регулирующими, а то ицензорскими полномочиями в деятельность частных заведений,имеющих своей целью исследование и поддержку науки. С такимискаженным видением действительности связана еще одна, не менеечасто выдвигаемая аксиома, состоящая в том, чтонегосударственные институции ни в коей мере не должнысубсидироваться государством по причине запрета на использованиеобщественных денег в интересах учреждений, не являющихсяобщественными, словно серьезное культурное учреждение не можетприносить обществу пользу, внося не меньший, чем любоегосударственное заведение, вклад в научный прогресс иформирование цивилизованного образа нации. Необоснованностьданного принципа признается, между прочим, законодателями,которые не так давно все же предусмотрели выделение финансовойпомощи от государства частным культурным заведениям,общественная полезность которых доказана; еще одно, хотя инепрямое, подтверждение мы находим в законе, объявляющемсвободными от налогообложения суммы, пожертвованныечастными лицами на культурные цели не только государственным,но и частным организациям.

IV

Таким образом, университет незаменим в той из своих функций,которая заключается в присвоении должным порядком и в рамкахпредписанной процедуры академических званий, имеющихзаконную силу, однако в том, что касается собственно научнойфункции, на степени развития которой университет основывает своипретензии на действенность преподаваемых в нем курсов, а значит, ина высокий уровень подготовки своих выпускников, – то в данномотношении он не имеет права ни выдвигать себя в качествепривилегированной инстанции, ни требовать признания за собоюавторитета, несоизмеримого с действительным своим вкладом внауку. Документальные подтверждения сказанному легко найти вмноговековой истории европейских университетских учреждений,истории, на протяжении которой университеты – если рассматриватьих с точки зрения их сущности как коллегиальных органов и внезависимости от личных позиций и деятельности отдельныхпреподавателей – из раза в раз представали скорее хранителяминауки, унаследованной по традиции, нежели производителями новыхидей и нового опыта. Не приходится сомневаться, что по мере тогокак университет по характеру своему становился преимущественнопрофессиональной школой, все больше страдало исследовательскоенаправление, для развития которого необходима независимость отсторонних интересов, равно как и от любых идеологических,политических и конфессиональных догм: именно поэтому случилосьтак, что пришедшиеся на вторую половину XVI и первую половинуXVII столетия утверждение абсолютизма и движениеконтрреформации благоприятствовали росту в университетахконформизма и академического карьеризма в ущерб подлинномунаучному поиску и философской мысли. Полемическим ответом напреобладание в университетском образовании схоластических схеми практической нацеленности стало основание в 1530 г. Коллежа деФранс; столь же благородная духовная потребность побудила в 1603Федерико Чези сформулировать в речи О природном стремлении кзнанию и учреждении ‘Линкеев’ ради осуществления оногонижеследующую знаменательную декларацию: «Мы вынуждены,кроме того, наблюдать, как сам академический лавр, учрежденныйнекогда, чтобы украшать достижения в науках и тем самым служитьк таковым побуждением, теперь, когда он без разбора венчаетголовы всех, кто просто завершил курс, нисколько не заботясь ни о

V

том, достигли ли они цели, ни о том, спотыкаются они или идут ужеуверенной поступью, сей знак повсеместно лишь выражает предел,который каждый из них ставит своим подвигам на ученом поприще,либо полагая, что не осталось уже ничего, что он мог бы ещепознать, либо не видя какой-либо еще ступени признания в науке,которая, продолжи он свои труды, показала бы его превосходствонад теми, кто довольствуются, остановившись на этой. Посемудокторская степень для большинства обрывает их путь к познанию,да так, что они мало того, что остаются неспособны учить знаниюдругих, – они ничего не знают сами, если только мы не готовы будемпризнать, что знание есть умение различать красивые выражения,которые беспрестанно долбят в школах». Не менее откровенныйдиагноз несостоятельности всей академической культуре своеговремени приблизительно за 30 лет до этого ставил Джордано Бруно,«по имени Удрученный»: «Вы видите, что повсюду университеты иакадемии полны этими аристархами, которые самому ЮпитеруГромовержцу и песчинки не уступят; и те, кто следует ихнаставлениям, достигают лишь одного: от незнания, которое естьутрата истины, они продвигаются к уверенности в своих знаниях,которая есть не что иное как безумие и лживая личина» (Пепельнаятрапеза, стр. 46 по изданию Джентиле-Аквилеккьи).

Замечательной иллюстрацией того, как быстро вместе сосменой преподавателей может исказиться облик даже великого идревнего университета, служат страницы эссе Бенедетто Кроче,посвященного Литературной жизни Неаполя в 1860-1900 гг., надкоторым философ работал в 1909-1910. Кроче описывает двазнаменательных момента в истории философско-филологическогофакультета Неаполитанского университета, из которых одинпришелся на первые пятнадцать лет после объединения Италии, адругой – на последнее двадцатилетие XIX в. В период с 1860 по 1875«профессора ощущали себя носителями и создателями чего-тонового и полезного для духовной жизни нации; многие из них, такиекак Спавента, Де Санктис, Тари, Сеттембрини, осознавали своюроль как выходящую за рамки, отведенные преподавателю: онибыли наставниками, пробуждающими всяческие нравственныесилы»; в течение второго периода, после ухода великих учителей,принесших славу своему атенеуму, «на место революционеров,ставших профессорами, сохранявших и под профессорским

VI

обличьем пламень революционера, явились настоящиепрофессора, профессорствующие бюрократы, жалкое подобиеученого и воспитателя... Симпатия, уважение, почтение,окружавшие людей предшествующего поколения, – все этокинулось прочь от профессоров-бюрократов».

Высокий престиж университета в годы пятнадцатилетияоблегчил и помог оправдать уничтожение частного обучения,процветавшего в Неаполе еще со времен Ренессанса, но в концеконцов деградировавшего и дошедшего до убогого состояния; и темне менее Сеттембрини встал на его защиту, напомнив, чтонеаполитанцы «никогда не принимали официального образования,не признавали в науке диктатуры авторитета; они первыми вЕвропе стали философствовать, презрев авторитеты, наиболеепочитаемые в школах». Высказанное Сеттембрини предложение непринимать законов против свободного обучения, но ждать, покудаи в нем не проявятся результаты воздействия политическойсвободы, не имело успеха, и посему, отмечает Кроче, «свободноеобучение и частное образование исчезли перед лицом новогоуниверситета, созданного итальянским государством иобладавшего двойным преимуществом, так как на его стороне были закон, и превосходство в качестве. Следует, однако, остерегатьсяпринимать это исчезновение за победу заведения государственногонад порожденным спонтанным творчеством граждан. Еслиуниверситет тогда одержал верх не только силой закона (что былобы легкой и непродуктивной победой), но и благодаря своемудуховному превосходству, которое он сумел доказать делом, такслучилось лишь потому, что он мог опереться на людей, стоявшихв то самое время или незадолго до того у руля частногообразования, которые сами сформировали себя, следуя своемупризванию и трудясь в свободном состязании друг с другом». То, чтоспустя семьдесят лет традиция свободного образования вдисциплинах, обнимаемых циклом studia humanitatis, былавозрождена в Неаполе, когда – и именно по инициативе Кроче –был основан Итальянский институт исторических исследований,является фактом настолько красноречивым, что нет надобностикомментировать его, и коль скоро этот пример нашелподражателей, и не только в Неаполе, все вместе служитдоказательством растущего осознания того, что университетское

образование – разумеется, лишь постольку, поскольку делокасается исследований, но отнюдь не присуждения академическихстепеней и назначений разного уровня на кафедры, – нуждается вдополнении. Кризис университета, как и школы всех ступеней,причем не только в Италии, но и в большинстве европейских инеевропейских стран, как все мы знаем, тяжел и многообразен. Вравной степени всякому ясно, что любая деятельность,отправляемая государственными органами, не может не нести насебе отпечатка проблем, которые с неизбежностью ставит наповестку дня политическая жизнь, тогда как сфера общественногообразования особенно чувствительна к кризисам в идеологии и кизменениям (которые Аристотель называл «отклонениями», parek-báseis), претерпеваемым политическими формами. Серьезный риск,которым чревато вторжение неинтеллектуалов в тонкий процессвоспитания молодых людей, не ускользнул от внимания Платона,чье учение – в том числе и ради предупреждения этого зла –предусматривало, что управление государством должно бытьдоверено истинным философам.

Следовательно, не скоротечные реформы, затеваемые поддавлением партийных идеологий, групповых интересов идемагогических кампаний, но лишь упорный труд тех, кто осознаетжизненную важность гуманистической культуры и научногопознания – культуры и науки, которые обретают свой подлинныйсмысл и служат друг другу опорой, как того требует их общаяприрода, только в атмосфере свободы, – способен обеспечитьдействительный рост и плодотворную работу педагогических инаучных заведений. Такая цель требует вовлечения в дело нетолько государственных органов, но всех граждан, отдающих себеотчет в фундаментальной ценности культуры.

Пример такого действия подает Неаполь: тот факт, что здесьнаряду с университетскими факультетами и прочимигосударственными академиями существует Высшая школагуманитарных и естественных наук при Итальянским институтефилософских исследований, не может не радовать всякого, ктопредан культуре. И в самом деле, одним из достижений Школы иИнститута первых десяти лет их жизни стало приглашениемножества ученых из всех частей мира, которые выступали срассказами о своих исследованиях, поощряя в юношестве интерес к

VII

VIII

главным вопросам современной исторической иестественнонаучной культуры и расширяя тем самым границытрадиционной науки: столь напряженный и бурный поток докладови новаторских размышлений, объединенных общим непрерывнымстремлением к расширению сферы философских и историческихисследований за счет более подробного и глубокого ознакомленияс проблемами, которые встают перед современным человеком всвязи с беспрецедентными успехами «физической» науки в самомшироком значении слова, вряд ли нашел бы достойную поддержкув коллегиуме работников кафедры, неизбежно разобщенных взависимости от своих профессиональных наклонностей и научнойориентации, не говоря уже об академических иерархиях; такоепредприятие для своего успеха требует религиозного энтузиазма,веры, которую порой именуют Плотиновой, – веры в nûs, вразумную сущность вселенной.

Верность духу Чези и Валлетты, глубочайшая преданностьгражданским идеалам европейского Неаполя последних лет XVIIIстолетия – таким было умонастроение, приведшее ДжерардоМаротту к основанию Института, который, сталкиваясь на своемпути и с восторженным одобрением, и с неизбежными деяниямизависти, завоевал себе за эти годы почетное и всемирно признанноеместо в современной культуре. От древнегреческой и средневековойдо современной философии, от древней до современной истории, отполитической экономии до права, от эпистемологии до историинауки, от истории христианства до истории восточных религий, отистории искусства до истории книги: каждая из этих областей знанияуже была отмечена за пока еще очень недолгую историю Институтаприсутствием в его стенах знаменитых педагогов, ученых с мировымименем, прославленных специалистов. Наряду с семинарами илекциями шла работа над изданиями: достаточно упомянутьсобрания текстов Платоновой Академии и школы Эпикура, изданияпроизведений Плотина, Дженовези, итальянских реформистов,Гегеля и других великих фигур немецкой классической философии;перепечатки философских, научных и политических журналовXIX в. Неизданные тексты публиковались в строго выверенныхкритических изданиях, а ставшие редкими и недоступнымисобирались и перепечатывались; лекции, прочитанные в Высшейшколе гуманитарных и естественных наук, мемуары и труды

IX

Института, серия монографий, журнал «Новости республикиученых» успели уже превратиться в увесистые ряды книг на полках;к ним вскоре добавятся результаты обширных начинаний, принятыхк исполнению: критические издания сочинений Бруно, Кампанеллы,Дж. Б. Делла Порта, деятелей итальянского Просвещения,Франческо Марио Пагано, Винченцо Куоко, южноиталийскихэкономистов; собрание научных статей и текстов по историиантичной и средневековой медицине, знаменательно названное«Град Гиппократов», донесения посланников ВенецианскойРеспублики в Неаполе, полное собрание мемуаров, прочитанных вАкадемии герцога Мединасельского. Помимо перечисленныхсобраний, публикуется множество разнообразных изданий, ккоторым следует добавить труды многочисленных конференций,организованных Институтом, среди которых можно упомянутьпосвященные неаполитанским гегельянцам, Сильвио Спавенте,Элейской школе, кардиналу Гаэтано, восточным переводамгреческих философских и научных текстов, а также каталогивыставок, посвященных переломным моментам европейскойистории и художникам, их запечатлевшим.

Даже из этого беглого перечня становится очевидно, что обликИнститута, основанного Джерардо Мароттой, отвечает характерушколы в классическом значении: это сюнусия, «совместноепребывание» учителя и ученика, при котором сама передача векамиосвященной культурной информации вместе с тем подразумевает итребование углубленного к ней подхода и интерпретации. Такимобразом, местоположение горизонта, который Институт и егоШкола очертили для себя, источником своим имеет осведомленноепочтение к славной неаполитанской традиции, которая тянется отБруно до первых «Рысеглазых», до Джамбаттисты Делла Порта иученых, состоявших членами местных академий XVII и XVIII вв.,тянется, никогда не отрекаясь от естествоиспытательскихразысканий, но в них черпая силы для противостояния догматизмуаристотеликов. Стремясь прозреть единство духа в многообразиипроблем и исследований, Институт и Школа внимательно следят зановыми веяниями в основных направлениях современныхисследований мира природы, с которым нерасторжимо связан опытчеловеческой жизни. Именно этот опыт не допускает отторжениямира природы от мира истории, и только в мудрой полноте жизни

X

уничтожается всякий мнимый дуализм и являет себя всемирнаягармония, на фундаменте которой может воздвигнуть свои нормыэтика. Вот почему не менее пристальные взоры, чем к комплексунаук, в свое время небезосновательно именовавшемуся«естественной историей», Институт и Школа обращают к другомуисторическому явлению, теснейшим образом связанному сразвитием гражданского начала: здесь также достойно и вескопредставлена великая неаполитанская традиция, к которойпринадлежат южноиталийские экономисты, умы, коимпредрасположенность к живому восприятию конкретного помогалаудерживаться от излишних абстракций; мы видим их вереницу,простирающуюся от блестящего, но злополучного козентинцаАнтонио Серра до Карло Антонио Броджа и Фердинандо Галиани, итак вплоть до двух великих учителей гражданского достоинства –Антонио Дженовези и Гаэтано Филанджери. Двое этих последних нетолько достижениями в науке, но и своей способностью к чувствучеловеческой солидарности указали нам путь реальногополитического и экономического прогресса; теми же принципамивдохновлялась и их педагогическая деятельность, краткая уФиланджеро, долгая и плодотворная у Дженовези.

Школа, основанная и поддерживаемая властью, и школа,созданная частной инициативой, веками сосуществовали в Неаполе,и вся история неаполитанской культуры есть доказательстводейственности и успеха этого стихийного союза. В силу самойприроды университета как «рассадника всех учений» (seminariumomnium doctrinarum) среди присущих ему функций числитсяраспространение завоеваний науки; однако, как гласитавторитетное мнение, он должен распространять и передавать ихкритически, побуждая учащихся пойти дальше приобретенныхзнаний, сотрудничать с преподавателями в преодоленииунаследованной от традиции науки; здесь кстати будет вспомнитьсделанные Гаэтано Филанджери в его главном труде (т. II, c. 533 поизданию Фрозини) предложения, касающиеся споспешествованиядействительному прогрессу университетских институций и научныхисследований. С другой стороны, жизнеспособность атенеумазаключается преимущественно в его способности к обновлению, втой мере, в какой он в состоянии поддерживать диалектическийпроцесс формирования знаний.

Представляется очевидным, однако, что поощрение научныхисследований не может быть привилегией какого-либоединственного органа, поскольку прогресс рождается из сравнения и– согласно образу, нарисованному в VII письме Платона, –столкновения теорий, идей, интерпретаций. Поэтому никак нельзяпризнать желательным – не говоря уже о том, что это иневыполнимо практически, если только речь не идет онасильственном и, следовательно, иррациональном способеустроения, – сосредоточение научной работы и исследований, атакже последующий контроль за их осуществлением, в одномцентре, будь то университет или «академия наук»: в свободной странеуниверситетам не только выгодно, но и совершенно необходимосотрудничество и, когда это требуется, соревнование и конкуренцияс внеуниверситетскими исследовательскими центрами.

С другой стороны, вполне естественно, что когда в силупреобладания догматических позиций и утилитаристского взгляда навещи, либо же по причине деградации талантов, университет какорган поощрения свободного исследования вступает в пору кризиса,на первый план выдвигаются частные инициативы, которые внаучной сфере берут на себя задачи, аналогичные задачеуниверситетов, тем самым возвращая последним, пусть и двигаясь отпротивного, их легитимность. Учреждение Академии Линкеевусилиями частных ученых, основание Коллежа де Франскоролевской властью – эти два события явились симптомомантагонизма в отношении закосневшей университетской культуры ивыражением стремления к свободному исследованию ипреподаванию по зову жаждущего обновления духа гуманизма иРенессанса. Признаком жизненной силы и прогресса можно считатьпроцветание не только в Неаполе, но и по всей Италии центроввысокой культуры, рожденных благодаря частной инициативе,причем деятельность и известность некоторых из них далековыходит за национальные границы. Одно из самых молодых такихзаведений, Высшая школа истории науки, учрежденная в Пизе в т.н.«Галилеевом доме» (Domus Galilaeana), вносит вклад в восполнениесерьезной лакуны в истории медицинских, естественных иматематических наук и тем самым исполняет обет, данныйоснователями «Дома», Себастьяно и Марией Тимпанаро. Именночастным заведениям наподобие пизанского «Дома» и

XI

XII

флорентийского Музея истории науки, чудесно воскрешенногоблагодаря энтузиазму Марии Луизы Ригини Бонелли, мы в первуюочередь обязаны тем, что данный отдел исторической науки,повсеместно обойденный вниманием в академических программах,постепенно возвращает себе былое значение, которое эпизодическипризнавалось за ним и в прошлом благодаря таким авторитетнымученым как Джованни Скиапарелли, Альдо Мьели, ФедеригоЭнрикес, Давид де Сантильяна, Артуро Кастильони. По волечастных лиц возникла и единственная в своем роде институция,представляющая собой флорентийский аналог престижногоНемецкого института истории искусства, – речь идет о ФондеРоберто Лонги, в чьем распоряжении теперь находится дом,библиотека и собрание искусства великого критика.

Преимущественно гуманитарный характер всехвнеуниверситетских центров высокой культуры служитподтверждением того, что их появление непосредственно связано стеми запросами, которые не может удовлетворить университет, а впоследнее время и с кризисом, который по этой самой причинеобрушился на университет и стал кризисом в первую очередьидеологическим, пусть даже впоследствии он имел исход отличныйот того, какой обещали его предпосылки. Этот кризис охватил какитальянские университеты, так и большинство университетовЕвропы и помимо негативных черт имел и некоторыеположительные – ведь именно он обозначил потребность вдискуссиях, реформах, преобразованиях. Нашла ли эта потребностьхотя бы частичное удовлетворение, должно быть предметом другогоразговора, но в любом случае хорошо уже то, что вскрылосьнездоровье, которое уже давно ощущалось и которое АнтониоРуберти, ректор римской «Сапиенцы», описал с точностью, какая иподобает специалисту в области семиологии и этиологии. Растущийспрос на доступ в университеты и быстрое увеличение числастудентов, превосходящее все прогнозы, вошли в противоречие сустарелым и неадекватным устройством; вдобавок весьмарастяжимые петли «государственных экзаменов» открыли дверизаведений для толпы академически и культурно незрелых учеников.Первым последствием этого, как справедливо отметил Руберти наконференции «Университет и общество», проходившей в Неаполе в1983 г., явилось начало «облицеивания» университета: этим

XIII

эвфемистическим выражением обозначается стремительноепадение научного уровня. Главной причиной столь беспрецедентногороста численности лиц, записавшихся в университеты, былопризнано законное и понятное стремление их к улучшению своегосоциального статуса, но ввиду того, что модели, служившиеориентиром большинству, были моделями мира, в котором престижсвободных профессий всегда стоял намного выше, чем«механических» видов деятельности, место стремления к получениюпрофессиональных навыков заняло стремление к получениютитулов. Такое отклонение сыграло против возможностиположительного разрешения кризиса; впрочем, надежное средствоуказал еще Руберти, напомнивший – во утешение тем, кто возлагаетнадежды на восстановление университета, – что первой задачейтакового как в педагогической, так и в исследовательской работедолжно быть не предоставление какой-либо услуги прочим сферамобщества, но требование «делать культуру», поскольку полное исерьезное отправление означенной функции оборачивается всецелово благо для любой формы общественной жизни. По поводуотношения университета к общественной жизни со стороныопределенных сфер экономики и труда звучали вполне понятныепожелания и наказы; можно оценить силу приведенных в нихаргументов, однако необходимо заметить, что если справедливотребовать от университета, чтобы он внес свой вклад в решениепрактических проблем, представляющих всеобщий интерес, тонаведение порядка в таких отношениях должно быть ввереноистинным ученым во избежание ситуации, при которой вуниверситетской науке могли бы возобладать частные потребностине чисто научного свойства.

Итак, университет должен прежде всего выполнять высокоегражданское предназначение, для которого он был рожден,предназначение, которое, будучи одновременно педагогическим инаучным, требует адекватных инструментов полученияинформации и исследования, тогда как таковые отнюдь не всегданаличествуют или могут быть с достаточной оперативностьюприобретены и подготовлены в тех местах, где с чрезмернойлегкостью возникают новые университеты и факультеты.(Впрочем, этот меланхолический тезис распространяется и надругие институты – археологические, историко-художественные и

XIV

архитектурные инспекции, важные музеи, крупныеархеологические комплексы, – которые крайне редко становятсяобладателями специализированных библиотек и иноговспомогательного оборудования, даже если проведение научныхисследований необходимо для исполнения их уставных задач). Небез тревоги видим мы ныне вместо избыточного числа студентовизбыточное число преподавателей, которое справедливо будетсчитать не столько результатом пусть поспешной, но все жепохвальной заботы об устранении выявленных изъянов, сколькоплодом неспособности обеспечить действие какого бы то ни былосерьезного принципа отбора и оказать сопротивление давлению итребованиям групп, в которых жажда к получению высокогосоциального статуса естественным образом берет верх надлюбыми соображениями общего порядка. Мы все знаем, как малоподобное отношение способствует успехам в науках и как частоуниверситет по этой причине должен оставаться в течениедлительных сроков лишенным самых молодых и лучшеподготовленных членов.

В заключение уместно будет прочитать небольшой отрывок изпредисловия, которое Бенедетто Кроче написал к уставуИнститута исторических исследований. Кроче воспроизводитконстатацию сложившегося положения вещей, которая подвелаего к выводу о необходимости основания Института: «что вуниверситетской подготовке к изучению истории привычноигнорируется существенная взаимосвязь истории и философскихнаук логики, этики, права, пользы, политики, искусства, религии,которые одни только и определяют и делают зримыми те идеалы,цели и ценности, историю которых призван уяснить и изложитьисторик». Аналогичные соображения, относящиеся к другимобластям знания, могут не только служить оправданиемсуществования внеуниверситетских культурных заведений, но и,более того, настоятельно требовать увеличения их числа –естественно, не в роли соперников или противников университета,но в качестве дополнения к осуществляемым в нем исследованиями преподаванию.

Действительно, с требованиями, которые предъявляют научныеисследования, не всегда согласуются правила, которым подчиненыуниверситетские курсы, которые большая часть студентов

XV

посещает с единственной целью, пусть и вполне законной,выдержать положенные экзамены и получить официальноеподтверждение завершенной профессиональной подготовки.Зачастую давление большинства приводит к тому, чтопредпочтение отдается элементарной дидактической функции вущерб задачам собственно научным, хотя последние имеют кудабольше значения и, собственно говоря, составляют предпосылкуэффективного обучения. Достаточно одного примера печальноизвестного института свободной учебной программы, когда выбордисциплин многими студентами производится согласно критериям,которым совершенно чуждо стремление к науке и культуре и вкоторых, напротив, в избытке присутствуют чисто практическиесоображения, всем известные. Конечно, предусматривается участиефакультетов в определении программ или в их утверждении,однако, оставляя в стороне нормы, регулирующие подобноевмешательство, легко представить себе, насколько эффективнымоно имеет шанс оказаться, в особенности на факультетах сувеличенным числом учащихся. К этому добавляется и еще одинотрицательный элемент, заключающийся в предписанномпрограммой – и на сей раз не подлежащем коррективам со стороныпреподавательского корпуса – объеме экзаменов. Тщетнымиоказались все попытки сократить их неоправданно завышенноечисло, которое, разумеется, и становится первейшей заботой длястудентов и вместе с тем серьезным препятствием для серьезной инапряженной учебной и исследовательской работы; точно так жене удалось добиться и отмены права неоднократно держатьэкзамен по одной и той же дисциплине, как будто повторениеутверждает надежность испытания, чья польза должна бы состоятьв оценке зрелости, предрасположенности к определеннымзанятиям, способности ориентироваться в научных исследованиях,но вовсе не в способности проглотить за фатально краткий отрезоквремени некоторый объем лекций, отнюдь не всегдаспособствующих повышению интеллекта.

Также и в этом отношении, благодаря своему почти полномуиммунитету к вызванным практикой деформациям учебнойдеятельности, внеуниверситетские центры могут послужитьисточником установления равновесия и побуждающего ксовершенствованию сравнения в интересах университета, откуда –

XVI

не будем об этом забывать – неизбежно выходит большинство техученых, чей труд вливается в работу названных центров. Поэтомустоит нам признать неестественность и нерациональность любыхпротивопоставлений такого рода – мне приятно вспомнить здесь,что ведущий сотрудник Кроче в годы сопротивления фашистскойдиктатуре, первый директор Института исторических исследованийАдольфо Омедео был поистине великолепным ректоромнеаполитанского Атенеума начиная с 25 июля 1943 г., – и вряд либудет нужно настаивать на том, что естественная связь,соединяющая университет с любыми автономными центрамивысокой культуры, подталкивает к развитию контактов в духесотрудничества, и это не может нести ничего кроме пользы дляобеих сторон. Внеуниверситетские институты предлагаютмолодым людям, которые закончили университетский курс спочестями и с действительным успехом, но не могут найти место вперенаселенных ныне университетских структурах, поддержку,которая способна вернуть им веру в свое дело и ободрить их квыбору жизненного пути, посвященного науке. Мне кажетсяочевидным, что как университет, так и независимые центры немогут получить ничего кроме пользы от взаимодействия, которое,при взаимном уважении к автономии друг друга, будетспособствовать в каждом случае выполнению своихспецифических научных задач, в том числе и посредствомпротиворечий, ибо последние, выступая в полезной роли взаимногостимула, находят свое разрешение в общем интересе к научномуисследованию и преодолеваются с прогрессом знания. Слова Con-cordia discors должны стать девизом очевидного и неизбежногосотрудничества между университетом и центрами, которые дляуниверситета полезно сохранять отличными от себя: отрицаниеединообразия, отказ от конформизма и, наоборот, цивилизованнаяи плодотворная полемика.

Джованни Пульезе КаррателлиДиректор Итальянского института философских исследований

PREMESSA

A chi si trovi tra le mani questa pubblicazione su La dimensioneinternazionale dell’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici, leggen-done nel nome il ricordo della sua appartenenza nazionale, potràarrecare stupore il misurarne la pur ingente consistenza. Tuttaviagià ad un più accorto lettore le vicende e le notizie raccontate inquesto volume regaleranno le suggestioni di un viaggio sullesponde di un fiume lungo già più di trentacinque anni, che, pren-dendo avvio dalla città di Napoli per incamminarsi sulle gambe deisuoi emissari attraverso le tante terre dei diversi continenti, puremai si allontanò dal suo letto nel suolo patrio e ad esso anzi ricon-quistò nel tragitto, in nome della ricerca dell’unità dei popoli nellacultura, le ricchezze e i tesori ricevuti nei tanti incontri con i piùillustri rappresentanti e studiosi dei patrimonii culturali propri dinazioni straniere.

Sin dalla sua fondazione, alla volontà di respiro internazionaledelle attività dell’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici hannocorrisposto da ogni parte le entusiastiche adesioni, al 1 dicembre2009 giunte alla cifra di venticinquemila, dei maggiori scienziatie filosofi, storici e storici dell’arte, letterati e giuristi ed econo-misti, che hanno partecipato ai seminari, alle giornate di studio eai convegni organizzati dall’Istituto dapprima sul territorionazionale, di poi in Europa e finalmente nei Paesi extraeuropei,offrendo i risultati delle loro ricerche al dibattito con altri stu-diosi e soprattutto con i tanti borsisti italiani e di altre naziona-lità che ricevettero e ancora ricevono la possibilità di esplicare esoddisfare le loro potenzialità grazie alle risorse che l’Istituto haloro dedicato.

5

Alcuni e tra i più illuminati di quegli uomini di scienza prove-nienti da ogni dove hanno voluto dimostrare la loro convinzionenel progetto culturale dell’Istituto Italiano per gli Studi Filosoficidi Napoli condividendone sinanche la direzione ed entrando a farparte del suo Comitato scientifico, che ad oggi, infatti, ha potutoannoverare al suo interno, tra i tanti nomi, quelli di: Heinz-PeterBreuer, I. Bernhard Cohen, John A. Davis, Paul Dibon, MichèleGendreau-Massaloux, Jürgen Habermas, Pierre Hadot, Yves Her-sant, I.M. Khalatnikov, Raymond Klibansky, Paul Oskar Kristeller,Jacques Le Goff, Michio Morishima, Ilya Prigogine, Paul Ricoeur,Andrei Rossius, Alain Segonds, George Steiner, E.C.G. Sudars-han, Imre Toth, Mikhail Vinogradov, Hans-Georg Gadamer.

E proprio Gadamer, che per ben vent’anni ha insegnato nell’I-stituto di Napoli, vedeva in esso concretato l’ideale humboldtianodel “Leben in Ideen”: un contributo allo sviluppo di un fecondodialogo universale, tanto più necessario – egli affermava – quantopiù si accentua il pericolo che l’Europa venga meno alla sua tradi-zione umanistica. A sua volta, Paul Dibon scorse nell’Istituto Ita-liano per gli Studi Filosofici una potente analogia ideale con la sei-centesca “Repubblica Letteraria”, alla quale va ascritto il meritostorico di aver unito in una comunità scientifica ed umanistica idotti d’Europa pur in un tempo in cui quella, allora come oggi,pativa per le lacerazioni interne.

Tra i docenti dei corsi di alta formazione dell’Istituto, che sonoscelti fra i massimi esperti dell’Accademia di ogni Paese e fra glistudiosi internazionali portatori delle più interessanti ricerche d’a-vanguardia nelle varie discipline umanistiche e scientifiche, ricor-diamo i nomi di: Karl-Otto Apel, Abhay Ashtekar, Yvon Belaval,Peter G. Bergmann, Jacques D’Hondt, John A. Davis, Paul Dibon,Ferdinand Fellmann, Kurt Flasch, Marc Fumaroli, Hans-GeorgGadamer, Konrad Gaiser, Olof Gigon, Sheldon L. Glashow, ErnstH. Gombrich, Henri Gouhier, Mirko D. Grmek, Jürgen Haber-

6

mas, Dieter Henrich, Karl-Heinz Ilting, Paul Oskar Kristeller, Jac-ques Le Goff, Moshe Lewin, Humberto Maturana, Bruno Neveu,Ernst Nolte, Carl Henry Oppenheimer, Wolfhart Pannenberg,Otto Pöggeler, Karl R. Popper, Ilya Prigogine, Paul Raabe, PaulRicoeur, Manfred Riedel, Jacques Roger, René Roques, Charles B.Schmitt, Jan Sperna Weiland, Jean Starobinski, E. C. G. Sudars-han, Claude Tardits, Nicolas Tertullian, Xavier Tilliette, MichelVovelle, Daniel P. Walker, Steven Weinberg, John Arcibald Whee-ler, questi ultimi due relatori ai memorabili corsi di fisica svoltisi adAustin nel Texas e proseguiti poi a Dahab nel Sinai.

La fitta rete di comunicazione e di scambio degli avanzamenti edei risultati della ricerca si è inoltre concretata, nella maggior partedelle volte, nella pubblicazione degli atti dei vari convegni e nellaedizione di importanti opere di riconosciuto e stimato pregio nellepiù disparate discipline di studio, di cui si è tentato di dare contonell’ultima sezione di questo volume. Basti a questo propositoricordare le numerose traduzioni in lingua francese, tedesca,inglese, spagnola, danese, romena, bulgara, russa, cinese, giappo-nese dei classici del pensiero italiano: da Giordano Bruno e Tom-maso Campanella a Giambattista Vico e Benedetto Croce.

È tuttavia da dire che una simile sterminata produzione per laqualità e la quantità è stata resa possibile anche grazie alla intensacollaborazione con case editrici di rilievo mondiale, tra cui ricor-diamo: Basil Blackwell di Oxford, Fromman Holzboog di Stoc-carda e Les Belles Lettres di Parigi.

Proprio in collaborazione con la casa editrice parigina, inoltre,è prevista prossimamente la pubblicazione di un documento dieccezionale valore: si tratta del cosiddetto “Codice di Mosca”,altrimenti conosciuto come “Codice Norov” dal nome del grandepersonaggio politico e bibliofilo russo, Avraam Sergeevic Norov,che aquistò il codice nei lontani anni del XIX secolo per la propriacollezione, la quale fu poi consegnata al Museo Rumiantsev, che a

7

sua volta è il precursore in linea cronologica dell’attuale BibliotecaStatale Russa di Mosca, ove il manoscritto è ancora custodito. Perla cultura non solo italiana, bensì mondiale, il suo ritrovamento –che si deve alle cure costanti di uno studioso russo, Andrei Ros-sius, e all’attenzione dell’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici,che ha fatto sì che le ricerche venissero turbate il meno possibiledagli improvvisi smottamenti di ordine meramente finanziario –costituisce un evento di estrema importanza, in quanto il codicecontiene abbozzi e opuscoli scritti direttamente dalla mano delfilosofo nolano Giordano Bruno, costituendone dunque una fonteunica nel suo genere ed indispensabile per la conoscenza di unagran parte delle opere bruniane.

Tra queste, inoltre, è prevista la pubblicazione, da parte de LesBelles Lettres di Parigi e sempre in collaborazione con l’IstitutoItaliano per gli Studi Filosofici, delle Opere Complete Latine,mentre, in collaborazione con la Fondazione Giordano Bruno diNola e la Biblioteca Statale Russa, l’Istituto di Napoli ha lanciatoil progetto di pubblicare l’edizione anastatica completa del“Codice Norov” con l’introduzione e i commenti di Andrei Ros-sius.

Nell’immediato, invece, l’Istituto Italiano per gli Studi Filoso-fici, in collaborazione con l’Istituto di Filosofia dell’AccademiaRussa delle Scienze, ha promosso un’iniziativa, che coniuga le atti-vità di ricerca con il sempre proficuo confronto fra gli studiosi, daltitolo Giordano Bruno nella cultura russa e mondiale, che si svol-gerà a Mosca dal 28 al 30 settembre 2010 e a cui prenderannoparte come relatori: Luiz Carlos Bombassaro, Amedeo Di France-sco, Alexandre Dobrokhotov, Ileana Smaranda Elian, Giulio Gio-rello, Miguel Angel Granada, Abdusalam Guseinov, WolfgangKaltenbacher, Morimichi Kato, Thomas Leinkauf, Victor F. Mol-chanov, Nelly Motroshilova, Nuccio Ordine, Andrei Rossius,Zaira Sorrenti, Marina Sviderskaya.

8

L’attività convegnistica sarà affiancata, inoltre, da due mostreche troveranno accoglienza nelle meravigliose sale del PalazzoPaskov di Mosca: una di esse fornirà al pubblico russo una pano-ramica dei lavori di ricerca dell’Istituto Italiano per gli Studi Filo-sofici tramite l’esposizione di ampia parte delle pubblicazioni del-l’Istituto, che resteranno alla Biblioteca Statale Russa, al terminedella manifestazione, come dono; l’altra, invece, presenterà per laprima volta ed integralmente i materiali bruniani conservati negliscaffali della Biblioteca di Mosca, in particolare i documenti chemostrano la storia dell’acquisto da parte di Avraam SergeevicNorov del Codice e le prime fasi della sua ricerca.

D’altra parte, innumerevoli sono anche le Università e gli entistranieri che collaborano ormai da lungo tempo con l’Istituto diNapoli; tra essi ricordiamo: Accademia Americana di Roma, Acca-demia delle Scienze Sociali di Pechino, Bayerische Akademie derWissenschaften, Centres de Recherches Révolutionnaires etRomantiques, Centre National de la Recherche Scientifique, Cen-tro Europeo di Ricerche Nucleari, Centro International de Estu-dios sobre el Romanticismo Hispanico, Collége International de laPhilosophie, École des Hautes Études en Sciences Sociales, ÉcoleNormale Supérieure, Emiliana Pasca Noether Chair in ModernItalian History, ESA (European Space Agency), Feuerbach Inter-nazionale Vereinigung, Thyssen Stiftung, Forum für Philosophie,Goethe - Institut, Gottfried-Wilhelm-Leibniz-Gesellschaft, Her-zog August Bibliothek, Institute for Vico Studies, InternationalAstronomical Union, International Society for Science and Art,Internationale Gesellschaft “System der Philosophie”, Internatio-nale Hegel-Vereinigung, Istituto Austriaco di Cultura, IstitutoSvizzero di Cultura, Johann Gottlieb Fichte Gesellschaft, Maisondes Sciences de l’Homme, Netherlands Institute for AdvancedStudy (NIAS), Organizzazione Mondiale della Sanità, ParlamentoEuropeo, Platon-Archiv, Polska Akademia Nauk, Societas ad Stu-

9

dia de Hominis Condicione Colenda, Société Montesquieu, Spi-noza-Gesellschaft, Stiftung “Studia Humanitatis”, Stiftung Wei-marer Klassik, Tavistock Clinic, Unesco, Zentrum PhilosophischeGrundlagen der Wissenschaften.

Negli anni, infine, molte delle Istituzioni culturali già citatehanno prestato la loro attenzione più d’una volta all’Istituto Ita-liano per gli Studi Filosofici di Napoli sino a voler esprimere il loroconsenso all’attività e alla vita di quest’ultimo facendogli dono,nella persona del suo fondatore e presidente, Gerardo Marotta, dinumerosi riconoscimenti, che ricordiamo di seguito in forma sin-tetica: 8 febbraio 1988 Laurea honoris causa in Filosofia dell’Uni-versità di Bielefeld; 8 novembre 1988 Laurea honoris causa in Filo-sofia dell’Erasmus Universiteit di Rotterdam; 1994 Diplomad’onore del Parlamento Europeo per l’opera svolta in favore dellacultura europea; il 18 maggio 1995 nell’Aula Magna dell’Univer-sità di Roma è stato conferito all’Istituto Italiano per gli Studi Filo-sofici il “Prix International pour la paix Jacques Mulhethaler” perl’attività svolta a favore della pace tra individui e popoli; 24 giugno1996 Laurea honoris causa in Filosofia dell’Università di Paris-IIISorbonne-Nouvelle; 10 giugno 1997 Torino-Premio Artigiani dellaPace; 13 dicembre 1997 Premio Capo Circeo della Vereinigungfür Deutsch-Italienische Freundschaft; 23 ottobre 1999 conferi-mento del Premio Mecenate dell’Associazione Amici della Scala diMilano “per la fondazione dell’Istituto Italiano per gli Studi Filo-sofici, Scuola di Studi Superiori in Napoli, per il lavoro e le risorseprofuse nell’idearne e dirigerne l’attività nazionale e internazionaledi ricerca, didattica, mostre e edizioni, per l’impegno generosonella promozione e produzione della cultura, fino dalla giovi-nezza”; 23 febbraio 2000 “Medaglia Pietro il Grande” del Presi-dium dell’Accademia Russa delle Scienze Naturali; 15 ottobre2000 Premio Universum per gli eccezionali meriti nel campo dellafilosofia; 26 ottobre 2000 Laurea honoris causa in Filosofia dell’U-

10

11

niversità di Bucarest; 22 marzo 2001 Premio Die Goethe-Medaille;giugno 2003 Cavaliere della Légion d’Honneur della RepubblicaFrancese.

In conclusione di questa premessa, resta un’ultima nota di cuiriferire.

In merito alla qualità delle iniziative promosse ed effettiva-mente svoltesi durante il corso degli anni accademici all’internodei programmi dell’Istituto, alla luce di quanto è raccolto in que-sto volume come semplice testimonianza e come ricostruzioneragionata degli eventi, lasciamo che sia il lettore a trarne le piùopportune conseguenze. Tuttavia, non si può fare a meno di cer-care di evitare che sfugga, nel fluire disinvolto dei titoli e delledate, una constatazione di fatto, che allarma chi nella vitalità disimili istituzioni e nella loro prosperità intellettuale vede la possi-bilità di risoluzione delle contraddizioni del tempo presente. Inquesta prospettiva, è facile comprendere che condizione necessa-ria è il mantenimento in stato di equilibrio delle capacità finanzia-rie che devono supportare un’attività così densa e continuata: unasituazione ideale, questa, che purtroppo non si attaglia alla storiapregressa dell’Istituto di Napoli.

Conseguenza di ciò, in anni di difficoltà, è stata un calo, intempi recenti anche piuttosto sensibile a causa di una protrattainstabilità economica, delle relazioni con docenti ed enti culturalistranieri e delle attività editoriali su scala internazionale, con gravedanno per la comunità scientifica, che infatti più e più volte si èrivolta ai Governi italiani perché seriamente ponessero mente allarisoluzione di questi inconvenienti inibitori.

E tuttavia la cosa che amareggia anche più della considerazionedelle tensioni ulteriori, in cui simili scompensi gettano chi dellaconduzione dell’Istituto si occupa, è la visione del proprio Paeseche in prospettiva – con l’aumentare dell’indifferenza e dell’incu-ria nella fattispecie verso l’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici,

e con il diminuire, quindi, dell’apertura alla dimensione interna-zionale che questo porta, attraverso le attività promosse, a tutta laNazione – arretra passo dopo passo in parallelo all’affievolirsi delrespiro di quello, gradualmente allontanandosi alla deriva dallaparte d’Europa e di mondo, a cui invece dovrebbe tenersi tenace-mente ancorata per evitare di prendere un pericoloso largo pro-prio ora che l’imbarcazione sulla quale si trova lascia avvertire evi-denti scricchiolii.

È, dunque, con animo proiettato al futuro che pubblichiamoquesto testo, nella speranza che esso, presentando per la primavolta in maniera sintetica la dimensione internazionale dell’Isti-tuto, possa dare consapevolezza della sua ampiezza e della suaportata.

Per i convegni e le serie di seminari internazionali organizzati, presso leScuole estive di Alta Formazione dell’Istituto e nell’ambito del programmadi «didattica dei contenuti», che non vengono in questa sede elencati si pos-sono consultare i volumi: Le Scuole di Alta Formazione dell’Istituto Italianoper gli Studi Filosofici. Un progetto per il Mezzogiorno e per l’Italia, a cura diGiuseppe Orsi e Aldo Tonini, nella sede dell’Istituto Napoli, vol. I, 1997,vol.II, Napoli 2001, vol. III e IV, Napoli 2009. Per ulteriori informazionisulle attività internazionali dell’Istituto si rinvia ai volumi, tutti pubblicati“nella sede dell’Istituto”: L’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici e lescienze, 1975-1997 (1997); Per l’Europa, trent’anni di attività dell’IstitutoItaliano per gli Studi Filosofici, a cura di Vittorio De Cesare, prefazione diIlya Prigogine (2003); L’attività internazionale dell’Istituto Italiano per gliStudi Filosofici, a cura di Antonio Gargano (2003); Pour l’Europe. 30 ansd’activité de l’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici, in collaborazione conl’UNESCO (2003); Istituto Italiano per gli Studi Filosofici, Lezioni di premiNobel, a cura di Antonio Gargano (2005); Istituto Italiano per gli StudiFilosofici, Trent’anni di presenza nel mondo (2005);Rapporto sulle attività

12

dell’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici al Presidente e ai componenti del-l’Ufficio di presidenza dell’ACRI (2006); The Italian Institute for Philosophi-cal Studies 1975 -2005 (2006); L’Institut Italien pour les Études Philosophi-ques 1976-2005 (2006); Das Istituto Italiano per gli Studi Filosofici1975-2005 (2006); Domenico Losurdo, A tradição filosófica napoletana e oIstituto Italiano para os Estudos Filosóficos (2006); Catalogo delle ricerche edelle pubblicazioni dell’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici, 2 voll. (2007),2a edizione (2010).

13

14

15

INTRODUZIONE

REMO BODEIUniversità della California, Los Angeles

Fin dalla sua fondazione l’Istituto Italiano per gli Studi Filoso-fici ha svolto attività di elevato livello intellettuale e civile conampia proiezione internazionale. Ha creato una fitta rete di scambie di rapporti tra le principali istituzioni del mondo, proiettando lacultura italiana all’estero e mettendo in contatto il meglio della cul-tura internazionale con migliaia di borsisti, insegnanti e studiosi, inun periodo in cui l’università ha sostanzialmente chiuso le portealla formazione e al reclutamento dei giovani ricercatori e il Mini-stero dell’Istruzione non ha più organizzato sistematici corsi d’ag-giornamento.

Una parte consistente di studiosi e ricercatori si è sostanzial-mente educata presso l’Istituto, rinnovando metodi e conoscenzee dando vita così a una sorta di scuola di educazione permanente,di circolazione sanguigna del pensiero. Ciò è avvenuto sia nellasede di Napoli, sia in prestigiose Università italiane e straniere, siain un centinaio di Scuole estive, sparse soprattutto in centri piccolie medi del Sud. Queste ultime hanno svolto una funzione antago-nistica nei confronti di fenomeni degenerativi del tessuto sociale edel sistema scolastico locale. L’Istituto, nella persona del suo pre-sidente, l’Avvocato Gerardo Marotta, ha così dimostrato come unforte e capillare rilancio culturale può aiutare a porre un freno aldegrado con una spesa inferiore a quella di un solo chilometrod’autostrada o con una frazione di quel che si eroga per operepubbliche talvolta inutili. Si continua a pensare che la conoscenzae la cultura siano un lusso: spendiamo l’l% del PIL per la ricerca

rispetto al 3,15% del Giappone, abbiamo il 19% di giovani lau-reati in età compresa tra i 25 e i 34 anni laureati rispetto alla mediaeuropea del 30% (e un terzo di loro non legge neppure un libroall’anno!).

Niente potrà ormai porre immediato rimedio al triste spettacolodell’invecchiamento dell’università (dove l’età media dei ricerca-tori si aggira attorno ai cinquant’anni anni e quella dei professoriordinari attorno a sessantadue). Certo è, tuttavia, che la ormai nonpiù giovanissima generazione degli esclusi non ha avuto moltealtre opportunità di incontro e di confronto o molti altri incentiviper mantenere accesa la speranza di non sprecare la propria intel-ligenza e la propria vita.

L’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici costituisce la testimo-nianza della tenacia della miglior parte degli Italiani nel nonvolersi arrendere dinanzi alle difficoltà, mostrando la robusta tem-pra di uno spirito civico che guarda all’interesse generale e che haa cuore le sorti della filosofia e della cultura umanistica e scienti-fica come palestra d’intelligenza e di democrazia.

E lo ha fatto anche attraverso la pubblicazione di centinaia ecentinaia di volumi in diverse lingue, che riordinano e irrobusti-scono la memoria del patrimonio culturale comune all’intera uma-nità, ma che s’indirizzano, in particolare, a un’Unione Europeache ormai comprende 27 Paesi, ha superato i 500 milioni di abi-tanti e si estende dal Circolo polare artico a Malta e dalle Azzorrea Cipro.

Come esempi di questo sterminato numero di pubblicazioni,ricordo soltanto l’edizione critica dei papiri ercolanensi La scuoladi Epicuro, che rappresentano in pratica le uniche fonti anticheinedite il cui ritrovamento non sia affidato al caso; l’edizione cri-tica e la traduzione in francese, sostenuta dall’Istituto, delle operecomplete di Giordano Bruno presso Les Belles Lettres di Parigi (dialcuni volumi è uscita anche la versione giapponese e cinese). Ma,

16

soprattutto, i contributi offerti alla conoscenza dell’idealismotedesco attraverso la collana Spekulation und Erfahrung della casaeditrice Fromann-Holzboog e le collane Fichtiana, Schellinghianae Hegeliana, condotte, rispettivamente, in collaborazione con laFichte-Komission e la Schelling-Komission di Monaco e con loHegel-Archiv di Bochum. Si è continuata, per loro tramite, la pub-blicazione di opere fondamentali che era stata in precedenza pro-mossa dalla gloriosa collezione laterziana dei “Classici della filoso-fia moderna”. L’Istituto ha così contribuito, in manieradeterminante, alla ripresa del pensiero hegeliano, sottraendolo alleinterpretazioni in chiave kantiana e heideggeriana e legandolo allatradizione dell’hegelismo napoletano, alla sua incidenza nellacostruzione dello Stato unitario e della società della nuova Italia,promuovendo il vero filo della memoria storica.

Ma l’attività di pubblicazioni dell’Istituto non si è fermata allasola Germania: ha investito la cultura europea, americana ed asia-tica, come mostrano le 1250 interviste dell’Enciclopedia multime-diale delle scienze filosofiche, la collana di videocassette Le radicidel pensiero filosofico, Il pensiero indiano e Filosofia e attualità, ilCD-Rom Le rotte della filosofia, nonché varie puntate del pro-gramma televisivo Il grillo, tutte in grado di restituirci la parolaviva dei principali pensatori del nostro tempo. È un vero peccatoche questo materiale – prodotto in collaborazione con la RAI e l’I-stituto dell’Enciclopedia Italiana – sia stato interrotto per man-canza di fondi, dovuti allo scarso interesse di una certa politica.

Alle attività nelle discipline umanistiche l’Istituto ha affiancatonegli anni una intensa attività nei vari settori delle scienze naturali,raggiungendo anche in questo settore un primato internazionale,coronato dalla lunga collaborazione con l’Istituto del premioNobel Ilya Prigogine, che ne è stato poi Presidente onorario.

In un momento in cui l’Italia e Napoli vivono un periodo digravi difficoltà, il riconoscimento della cultura italiana – alla pre-

17

18

senza del Capo dello Stato e nella sede dell’Accademia Nazionaledei Lincei – dato all’Istituto Italiano per gli Studi Filosofici, inoccasione del trentennale dalla fondazione nella persona diGerardo Marotta, di Antonio Gargano e di quanti vi lavorano consacrificio e dedizione, rappresenta un positivo segnale di volontàdi non arrendersi a un preteso declino inevitabile del nostro Paese.Ci auguriamo che si trovino i mezzi per far continuare a viverequesta insostituibile istituzione.

19

LIBERTÀ DI RICERCA E DI INSEGNAMENTO E FUNZIONE DELL’UNIVERSITÀ DI STATO

GIOVANNI PUGLIESE CARRATELLI

Il compimento del secondo decennio di vita dell’Istituto Ita-liano per gli Studi Filosofici induce a porsi alcune domande, anchein relazione a recenti dispute sulla funzione e sulla validità degliistituti di cultura fondati e sostenuti da privati, sul loro diritto aricevere aiuti dallo Stato e quindi, implicitamente, sulla funzioneche appare propria dell’Università nell’àmbito dell’indagine scien-tifica, umanistica o naturalistica che sia.

Il successo e la vasta risonanza delle iniziative culturali dell’Isti-tuto fondato da Gerardo Marotta in Napoli e della Scuola di StudiSuperiori annessa all’Istituto mostrano che l’uno e l’altra rispon-dono ad inappagate esigenze di numerose persone vocate aglistudi e dotate di mente criticamente disposta; e vi rispondonoalmeno quanto altri istituti che hanno scopi non diversi ma sonosorti da assai maggior tempo e sono interamente sostenuti dalloStato.

Di ciò è facile darsi ragione, quando si riesca a svincolarsi –come peraltro raramente avviene – da alcuni idola fori, che indu-cono a ravvisare negli istituti universitari e accademici e in altripubblici “organi di ricerca” le sedi naturali e primarie dell’inda-gine scientifica e le forze promotrici di progresso del sapere. Nonè necessario un lungo discorso per rilevare quel ch’è a tutti evi-dente: che la funzione di tutti questi istituti è quella di ospitare chimostra reale attitudine alla ricerca e di fornirgli la preparazionetecnica ed eventualmente gli strumenti; e che la mente di un auten-

tico studioso opera altrettanto efficacemente in qualunque altrasede in cui possa disporre dei necessari sussidi tecnici.

Alla nascita delle Università ha presieduto un’esigenza pratica.Come è noto, all’A