Итальянский язык с Дино Буццати

Dino Buzzati

Il grande ritratto

Дино Буццати

Увеличенный портрет

Книгу адаптировала Дина Ульянова

Метод чтения Ильи Франка

1.

Nell’aprile 1972 il professor Ermanno Ismani, di 43 anni (в апреле 1972 года

профессор Эрманно Измани, сорока трех лет), ordinario di elettronica

all’università di X (преподаватель электроники в университете города Х;

ordinario — обыкновенный, ординарный профессор /уст./), uomo piccolo,

grasso, di umor gaio, ma pauroso (маленький мужчина, полненький, веселого

нрава, но трусливый), ricevette una lettera del ministero della difesa (получил

письмо из министерства обороны) che lo pregava di conferire con il colonnello

Giaquinto, capo dell’Ufficio studi (в котором его просили поговорить с

полковником Джакуинто, начальником научно-исследовательского отдела;

conferire — обсуждать, совещаться). L’invito aveva carattere d’urgenza

(приглашение имело форму срочного вызова; urgenza, f — срочность,

неотложность).

Senza lontanamente immaginare di che cosa si trattasse (/даже/

приблизительно не представляя, о чем идет речь; lontanamente — отдаленно),

Ismani, il quale verso l’autorità costituita aveva sempre avuto un complesso di

1

inferiorità (Измани, который по отношению к власти всегда имел комплекс

неполноценности), si affrettò il giorno stesso al ministero (в тот же день

поспешил в министерство).

Nell’aprile 1972 il professor Ermanno Ismani, di 43 anni, ordinario di

elettronica all’università di X, uomo piccolo, grasso, di umor gaio, ma pauroso,

ricevette una lettera del ministero della difesa che lo pregava di conferire con il

colonnello Giaquinto, capo dell’Ufficio studi. L’invito aveva carattere d’urgenza.

Senza lontanamente immaginare di che cosa si trattasse, Ismani, il quale verso

l’autorità costituita aveva sempre avuto un complesso di inferiorità, si affrettò il

giorno stesso al ministero.

Non c’era mai stato (он никогда там не бывал). Col suo solito impaccio si

affacciò nell’anticamera (cо своим обычным нерешительным видом появился

он в холле; impaccio, m — помеха, затруднение, забота). Subito un piantone in

divisa gli si fece incontro (тотчас охранник в форме преградил ему путь;

incontro — напротив, навстречу; farsi incontro — выйти навстречу)

chiedendogli che cosa desiderasse (спрашивая, чего тот хочет). Lui fece vedere

la lettera (он показал: «дал увидеть» письмо).

Per incanto, dopo un’occhiata alla carta (/как/ по волшебству, лишь взглянув

на бумагу; occhiata, f — взгляд), il piantone, che lo aveva interpellato in modo

alquanto brusco (охранник, который /сначала/ задал ему вопрос довольно

грубо) (trascurato nel vestire, goffo nei movimenti (неряшливо одетый,

неловкий в движениях), Ismani sembrava un tipo da prendere sotto gamba

(Измани казался типом /людей/, с которым можно не считаться: «который

можно брать под ногу = можно попирать»; gamba, f — нога)) divenne un altro

(/этот охранник/ стал другим; divenire). Si scusò, pregò Ismani di attendere un

momento e si precipitò in una stanza vicina (он извинился, попросил Измани

подождать секундочку и бросился в соседнюю комнату).

2

Non c’era mai stato. Col suo solito impaccio si affacciò nell’anticamera. Subito

un piantone in divisa gli si fece incontro chiedendogli che cosa desiderasse. Lui

fece vedere la lettera.

Per incanto, dopo un’occhiata alla carta, il piantone, che lo aveva interpellato in

modo alquanto brusco (trascurato nel vestire, goffo nei movimenti, Ismani

sembrava un tipo da prendere sotto gamba) divenne un altro. Si scusò, pregò

Ismani di attendere un momento e si precipitò in una stanza vicina.

Venne un sottotenente (/оттуда/ вышел младший лейтенант; venire) che

chiese di vedere la lettera (который попросил /позволения/ взглянуть на

письмо; chiedere), la lesse, fece un sorriso vagamente imbarazzato (прочитал его,

улыбнулся чуть смущенно; vagamente — неопределенно, смутно; leggere), e

con accentuato ossequio pregò Ismani di seguirlo (и весьма почтительно

попросил Измани следовать за ним; accentuato — подчеркнутый,

акцентированный; ossequio, m — почтительность).

“Ma cosa c’è in questa lettera di così strano (ну что же в этом письме такого

странного)?”, si domandava Ismani un po’ intrigato (спрашивал себя немного

заинтригованный Измани). “Perché, dopo averla vista, mi trattano come un

pezzo grosso (почему, увидев его, со мной обращаются, как с важной

персоной; pezzo, m — кусок; grosso — толстый; vedere)?” A lui era parsa una

qualsiasi comunicazione d’ufficio (ему оно показалось обычным служебным

уведомлением; parere).

Venne un sottotenente che chiese di vedere la lettera, la lesse, fece un sorriso

vagamente imbarazzato, e con accentuato ossequio pregò Ismani di seguirlo.

“Ma cosa c’è in questa lettera di così strano?”, si domandava Ismani un po’

intrigato. “Perché, dopo averla vista, mi trattano come un pezzo grosso?” A lui era

parsa una qualsiasi comunicazione d’ufficio.

3

Questa considerazione quasi timorosa si rinnovò anche da parte degli altri

ufficiali (такое же уважение, почти боязливое, оказали ему и другие офицеры;

rinnovarsi — возобновляться, повторяться; parte, f — сторона, часть), di

grado via via crescente (все более высокого звания: «звания постепенно

растущего»; via via — мало-помалу; по мере того как), nei successivi uffici

per cui Ismani venne fatto passare (в следующих кабинетах, по которым был

проведен Измани). Aveva perfino la sgradevole impressione (у него было даже

неприятное впечатление) che ciascuno di quegli ufficiali, non appena vista la

lettera (что каждый из этих офицеров, едва лишь увидев письмо), avesse

premura di passare la faccenda ad altri, più autorevole (торопился передать это

дело другим, вышестоящим; premura, f — старание, усердие; срочность,

спешность; autorevole — авторитетный): quasi che lui, Ismani, fosse un

personaggio da trattare con tutti i riguardi (будто бы он, Измани, был персоной,

/с которой нужно/ обращаться с большим уважением; essere), ma incomodo, se

non addirittura pericoloso (но неудобной, если не сказать опасной; addirittura

— прямо, непосредственно; прямо-таки).

Il colonnello Giaquinto doveva avere una straordinaria autorità (полковник

Джакуинто, должно быть, обладал необыкновенной властью), assai superiore

a quanto lasciasse presumere il suo grado (значительно превосходящей ту,

которую можно было бы предположить по его званию; lasciare —

позволять), tante furono le barriere di controllo che Ismani dovette varcare per

raggiungerlo (настолько /строгими/ были проверки, через которые должен

был пройти Измани, чтобы добраться до него; barriera, f — барьер, преграда;

varcare — переходить, переваливать; raggiungere — достигать;

добираться).

Questa considerazione quasi timorosa si rinnovò anche da parte degli altri

ufficiali, di grado via via crescente, nei successivi uffici per cui Ismani venne fatto

passare. Aveva perfino la sgradevole impressione che ciascuno di quegli ufficiali,

non appena vista la lettera, avesse premura di passare la faccenda ad altri, più

4

autorevole: quasi che lui, Ismani, fosse un personaggio da trattare con tutti i

riguardi, ma incomodo, se non addirittura pericoloso.

Il colonnello Giaquinto doveva avere una straordinaria autorità, assai superiore

a quanto lasciasse presumere il suo grado, tante furono le barriere di controllo che

Ismani dovette varcare per raggiungerlo.

Giaquinto, un uomo sui cinquanta, che vestiva in borghese, lo accolse con

deferenza (Джакуинто, мужчина лет пятидесяти, одетый в штатское, принял

его учтиво; deferenza, f — учтивость; accogliere). Non c’era nessuna necessità,

disse, che Ismani si affrettasse tanto (сказал, что не было никакой

необходимости так спешить: «чтобы Измани так спешил»). L’urgenza a cui si

faceva allusione nella lettera (срочность, намек на которую был в письме), era

una formalità consueta a quasi tutte le pratiche del suo ufficio (являлась

формальностью, обычной почти для всех дел его отдела).

“Per non farle perdere tempo, professore (чтобы не терять времени,

профессор), le spiegherò subito la cosa (я сразу же объясню, в чем дело). O

meglio (или лучше)”, e qui fece un risolino allusivo (и тут он слегка

усмехнулся; risolino, m — смешок; allusivo — намекающий), “o meglio le

prospetterò i termini della questione che il ministero intende sottoporle (или

лучше изложу вам условия того дела, которое министерство собирается

поручить вам). Di che cosa si tratta veramente, io stesso non lo so (о чем идет

речь на самом деле, я и сам не знаю). In certi settori (в определенных сферах;

settore, m — сектор), lei professore capirà (вы понимаете, профессор), le

cautele non sono mai eccessive (предосторожности никогда не бывают

излишними; eccessivo — чрезмерный). Anzi, al proposito, le farò notare (более

того, кстати, должен вам заметить: «замечу вам»; anzi — напротив, /совсем/

наоборот; даже, больше того; notare — замечать, примечать; proposito, m

— намерение; тема, предмет /разговора, беседы/; мотив, повод) che a

qualsiasi altro verrebbe chiesto un preventivo impegno d’onore alla più rigorosa

segretezza (что от любого другого потребовали бы предварительного

5

обещания строжайшего /соблюдения/ секретности: «любой другой увидел бы

потребованным…»; onore, m — честь)... ma nel caso suo, professore (но в

вашем случае, профессор)... la sua personalità (ваша личность)... i suoi titoli

(ваши звания)... il suo passato di combattente (ваше боевое прошлое;

combattente — сражающийся, воюющий; /m/ боец, солдат)... il suo prestigio

(ваш авторитет; prestigio, m — престиж, авторитет)...!”

Giaquinto, un uomo sui cinquanta, che vestiva in borghese, lo accolse con

deferenza. Non c’era nessuna necessità, disse, che Ismani si affrettasse tanto.

L’urgenza a cui si faceva allusione nella lettera, era una formalità consueta a quasi

tutte le pratiche del suo ufficio.

“Per non farle perdere tempo, professore, le spiegherò subito la cosa. O

meglio”, e qui fece un risolino allusivo, “o meglio le prospetterò i termini della

questione che il ministero intende sottoporle. Di che cosa si tratta veramente, io

stesso non lo so. In certi settori, lei professore capirà, le cautele non sono mai

eccessive. Anzi, al proposito, le farò notare che a qualsiasi altro verrebbe chiesto

un preventivo impegno d’onore alla più rigorosa segretezza... ma nel caso suo,

professore... la sua personalità... i suoi titoli... il suo passato di combattente... il suo

prestigio...!”

“Ma dove vuole andare a parare (но куда он клонит; parare —

останавливаться; приводить к чему-л.)?”, si chiese Ismani (спросил себя

Измани), che sentiva crescere il disagio (который чувствовал, как его

беспокойство возрастает). Disse (он сказал): “Colonnello, mi scusi, io non

capisco (полковник, извините, я не понимаю)”.

Il colonnello lo guardò con vaga ironia (полковник посмотрел на него с

некоторой иронией; vago — смутный, неясный), si alzò dallo scrittoio, trasse di

tasca un mazzetto di chiavi (встал из-за письменного стола, вытащил из

кармана связку ключей; trarre), aprì un massiccio mobile metallico, ne trasse una

6

cartella, tornò alla scrivania (открыл массивный сейф, вынул оттуда папку и

вернулся к столу; mobile, m — мебель).

“Ecco qui (ну вот: «вот здесь»)”, disse consultando dei fogli scritti a macchina

(сказал он, просматривая напечатанные на машинке листы; consultare —

обращаться за справкой, советом, консультироваться; dire; scrivere). “È

disposto lei, professore Ismani, a rendere un servizio al Paese (готовы ли вы,

профессор Измани, оказать услугу Родине)?”

“Io (я)? E come (как)?” Il sospetto di un grossolano equivoco sembrava sempre

più attendibile (подозрение, /что это/ явное: «грубое» недоразумение, казалось

все более вероятным; attendibile — достойный внимания; grossolano —

грубый).

“Ma dove vuole andare a parare?”, si chiese Ismani, che sentiva crescere il

disagio. Disse: “Colonnello, mi scusi, io non capisco”.

Il colonnello lo guardò con vaga ironia, si alzò dallo scrittoio, trasse di tasca un

mazzetto di chiavi, aprì un massiccio mobile metallico, ne trasse una cartella, tornò

alla scrivania.

“Ecco qui”, disse consultando dei fogli scritti a macchina. “È disposto lei,

professore Ismani, a rendere un servizio al Paese?”

“Io? E come?” Il sospetto di un grossolano equivoco sembrava sempre più

attendibile.

“Non ne dubitavamo, professore (мы в этом не сомневались, профессор)”

disse Giaquinto (сказал Джакуинто). “I suoi sentimenti non sono un mistero in

alto loco (ваши чувства не являются тайной наверху; loco = luogo — место;

alto — высокий). Proprio per ciò su di lei facciamo affidamento (именно поэтому

мы рассчитываем на вас; affidamento, m — доверие).”

“Ma io (но я)... proprio, non afferro (собственно, не улавливаю)...”

“Sarebbe disposto lei, professore (были бы вы готовы, профессор)” chiese il

colonnello con mutato accento, scandendo le parole (спросил полковник

7

изменившимся тоном, четко проговаривая слова; scandire — скандировать),

“sarebbe disposto a trasferirsi per un periodo minimo di due anni in una delle

nostre zone militari (были бы вы готовы переехать на, самое меньшее, два года

в одну из наших военных зон; periodo, m — период) per partecipare a un lavoro

di superiore interesse nazionale (/чтобы/ принять участие в работе,

/представляющей/ важнейший национальный интерес; superiore – верхний,

высший), oltre che di eccezionale valore scientifico (не говоря уж об

исключительной научной ценности; oltre — сверх, кроме)? Per quanto riguarda

la sua posizione universitaria (что касается вашего места в университете), lei

figurerebbe in missione ufficiale con l’intero stipendio, ben s’intende (вы будете

официально числиться в командировке с /сохранением/ всей вашей зарплаты,

само собой разумеется; figurare — изображать, делать вид; intendersi —

понимать, знать), più una cospicua indennità di missione (плюс значительные

командировочные; indennità, f — возмещение убытков, компенсация;

missione, f — миссия, задание, поручение; командировка), la cifra esatta non

sono in grado di specificarla (я не в состоянии назвать точную цифру; grado, m

— степень; состояние; specificare — уточнять; оговаривать) ma si

aggirerebbe sulle 20-22 mila lire al giorno (но это примерно 20-22 тысячи лир в

день; aggirarsi — бродить, шататься; примерно составлять,

приближаться к).”

“Non ne dubitavamo, professore” disse Giaquinto. “I suoi sentimenti non sono

un mistero in alto loco. Proprio per ciò su di lei facciamo affidamento.”

“Ma io... proprio, non afferro...”

“Sarebbe disposto lei, professore” chiese il colonnello con mutato accento,

scandendo le parole, “sarebbe disposto a trasferirsi per un periodo minimo di due

anni in una delle nostre zone militari per partecipare a un lavoro di superiore

interesse nazionale, oltre che di eccezionale valore scientifico? Per quanto riguarda

la sua posizione universitaria, lei figurerebbe in missione ufficiale con l’intero

8

stipendio, ben s’intende, più una cospicua indennità di missione, la cifra esatta non

sono in grado di specificarla ma si aggirerebbe sulle 20-22 mila lire al giorno.”

“Al giorno (в день)?” fece Ismani sbalordito (переспросил потрясенный

Измани; fare — делать; говорить, сказать).

“Per di più un alloggio spazioso e confortevole (более того, просторное и

комфортабельное жилье), dotato di ogni comodità moderna (со всеми

удобствами; dotare — снабжать, оборудовать). La località, leggo qui, è quanto

mai salubre e ridente (местность чрезвычайно полезна для здоровья и

живописна; leggo qui — читаю здесь). Una sigaretta (сигарету)?”

“Grazie, non fumo (спасибо, не курю). Ma di che lavoro si tratta (но о какой

работе идет речь)?”

“Nella designazione stessa del ministero è implicito, mi sembra (в самом

выборе министерства подразумевается, мне кажется; designazione, f —

назначение), che si sia tenuta presente la sua specifica competenza (что ваша

специфическая область знаний учитывалась; tenere — держать; tenere

presente — иметь в виду, учитывать)... Espletata la missione, naturalmente, il

governo non mancherà di manifestare in forma tangibile (по окончании

командировки, естественно, правительство не преминет выразить в

ощутимой форме; mancare — не хватать; пренебрегать; упускать)... tenuto

anche conto dell’innegabile sacrificio della residenza (принимая также во

внимание несомненное неудобство /вынужденного/ проживания; sacrificio, m

— жертвоприношение, жертва; innegabile — неоспоримый, бесспорный;

несомненный; negare — отрицать)...”

“Al giorno?” fece Ismani sbalordito.

“Per di più un alloggio spazioso e confortevole, dotato di ogni comodità

moderna. La località, leggo qui, è quanto mai salubre e ridente. Una sigaretta?”

“Grazie, non fumo. Ma di che lavoro si tratta?”

9

“Nella designazione stessa del ministero è implicito, mi sembra, che si sia

tenuta presente la sua specifica competenza... Espletata la missione, naturalmente,

il governo non mancherà di manifestare in forma tangibile... tenuto anche conto

dell’innegabile sacrificio della residenza...”

“Perché (почему)? Non potrei muovermi di lì (я не мог бы уехать оттуда)?”

“L’importanza stessa del compito (сама важность задачи)...”

“Per due anni (на два года)? E l’università (а университет)? Le lezioni

(лекции)?”

“Posso assicurarle (могу заверить вас), benché io, come le ho detto, non

conosca la natura dell’impresa (хотя я, как я вам сказал, не знаю сути дела;

natura, f — природа), che le sarà offerta l’occasione di ricerche oltremodo

interessanti (что вам будет предоставлена возможность /вести/ чрезвычайно

интересные исследования; offrire)... Ma per essere sincero devo aggiungere (но,

чтобы быть /до конца/ искренним, должен добавить) che qui non si sono mai

avuti dubbi (что /у нас/ не было ни /малейших/ сомнений) su quale sarebbe stata

la sua risposta (/относительно того/, каким будет ваш ответ).”

“E con chi (а с кем)...?”

“Non sono in grado di rispondere (я не могу ответить). Però posso fare un

nome, un grande nome: Endriade (однако могу назвать одно имя, великое имя

— Эндриаде).”

“Perché? Non potrei muovermi di lì?”

“L’importanza stessa del compito...”

“Per due anni? E l’università? Le lezioni?”

“Posso assicurarle, benché io, come le ho detto, non conosca la natura

dell’impresa, che le sarà offerta l’occasione di ricerche oltremodo interessanti...

Ma per essere sincero devo aggiungere che qui non si sono mai avuti dubbi su

quale sarebbe stata la sua risposta.”

“E con chi...?”

10

“Non sono in grado di rispondere. Però posso fare un nome, un grande nome:

Endriade.”

“Endriade (Эндриаде)? Ma si trova in Brasile, adesso (но он сейчас

находится в Бразилии).”

“Sì certo, in Brasile, ufficialmente (да, конечно, официально в Бразилии)”, e

il colonnello ammiccò (и полковник подмигнул). “No, no, professore, non è

assolutamente il caso di agitarsi (нет-нет, профессор, не надо волноваться;

assolutamente — абсолютно; caso, m — случай). Lei è forse un po’ nervoso, vero

(вы, может быть, немного нервничаете, не правда ли)?”

“Io (я)? Non saprei (/пожалуй/ не знаю: «не знал бы»; non saprei — кто его

знает?, как сказать...)...”

“E chi non è nervoso oggi con la vita affannosa che si fa (а кто не нервничает

сегодня, когда жизнь такая тяжелая; affanno, m — одышка; астма; забота,

беспокойство, тревога)? In questo caso, le garantisco, sarebbe del tutto fuori

luogo (в этом деле, я вам гарантирую, это было бы совершенно неуместно;

fuori — снаружи, вне; luogo, m — место). Si tratta di una proposta, sottolinearlo

è mio dovere, lusinghiera (речь идет о весьма лестном, мой долг подчеркнуть

это, предложении; lusinga, f — лесть, льстивые слова). E poi non c’è premura

(и потом, не надо спешить; premura, f — срочность, спешность). Lei vada a

casa, professore, e continui pure la sua solita vita (идите домой, профессор, и

продолжайте вашу обычную жизнь)...”, sorrise (он улыбнулся; sorridere),

“...come se non le avessi detto nulla (как будто вам ничего не было сказано)...

come se, mi intenda bene (как будто, поймите меня правильно), come se in

questo ufficio lei non avesse mai messo piede (как будто ваша нога никогда не

ступала в это учреждение; mettere — ставить)... Ci pensi, però (однако,

думайте)... Ci pensi (думайте)... Nel caso, mi dia un colpo di telefono (и в случае

чего, позвоните мне; colpo, m — удар, dare un colpo di telefono —

позвонить)...”

11

“Endriade? Ma si trova in Brasile, adesso.”

“Sì certo, in Brasile, ufficialmente”, e il colonnello ammiccò. “No, no,

professore, non è assolutamente il caso di agitarsi. Lei è forse un po’ nervoso,

vero?”

“Io? Non saprei...”

“E chi non è nervoso oggi con la vita affannosa che si fa? In questo caso, le

garantisco, sarebbe del tutto fuori luogo. Si tratta di una proposta, sottolinearlo è

mio dovere, lusinghiera. E poi non c’è premura. Lei vada a casa, professore, e

continui pure la sua solita vita...”, sorrise, “...come se non le avessi detto nulla...

come se, mi intenda bene, come se in questo ufficio lei non avesse mai messo

piede... Ci pensi, però... Ci pensi... Nel caso, mi dia un colpo di telefono...”

“E mia moglie (а моя жена)? Sa, colonnello, lei forse riderà (знаете,

полковник, вы, может быть, будете смеяться), ma noi siamo sposati da neanche

due anni (но мы женаты меньше двух лет; neanche — даже не)...”

“Complimenti, professore (/мои/ поздравления, профессор)...”, il colonnello

corrugò le sopracciglia come considerasse un difficile problema (полковник

нахмурил брови, как будто решая трудную задачу), “ma non è detto (но /об

этом ничего/ не говорили: «не сказано»)... se lei personalmente se ne rende

garante (если вы лично ручаетесь за нее; garante, m — поручитель, rendersi

garante — поручиться; rendere — отдавать; возвращать; rendersi —

становиться)...”

“Oh, mia moglie è una creatura così semplice, così ingenua (о, моя жена —

это такое простое, такое наивное существо), non c’è pericolo che (нет никакой

опасности, что)... Oltre al resto, non si è mai interessata dei miei studi (к тому

же, она никогда не интересовалась моими исследованиями; resto, m —

остаток).”

“Meglio così, penso (тем лучше, я думаю)”, e rise (и он улыбнулся; ridere —

смеяться; усмехаться; улыбаться).

“Colonnello, prima di (полковник, до того как)...”

12

“Dica, dica (говорите, говорите)...”

“Prima di una eventuale decisione in un senso o nell’altro, non potrei (до того

как /я приму/ то или иное возможное решение, нельзя ли мне; senso, m —

смысл, чувство; altro — другой; eventuale — возможный, вероятный)...?”

“Saperne qualcosa di più, lei intende dire (узнать об этом побольше, вы

хотите сказать)?”

“Eh sì (ну да). Piantare tutto per due anni senza neanche sapere cosa (бросить

все на два года, даже не зная зачем; piantare — сажать /растения/; вбивать,

втыкать; забивать; оставить, покинуть, бросить)...”

“E mia moglie? Sa, colonnello, lei forse riderà, ma noi siamo sposati da

neanche due anni...”

“Complimenti, professore...”, il colonnello corrugò le sopracciglia come

considerasse un difficile problema, “ma non è detto... se lei personalmente se ne

rende garante...”

“Oh, mia moglie è una creatura così semplice, così ingenua, non c’è pericolo

che... Oltre al resto, non si è mai interessata dei miei studi.”

“Meglio così, penso”, e rise.

“Colonnello, prima di...”

“Dica, dica...”

“Prima di una eventuale decisione in un senso o nell’altro, non potrei...?”

“Saperne qualcosa di più, lei intende dire?”

“Eh sì. Piantare tutto per due anni senza neanche sapere cosa...”

“Ecco, su questo punto, professore, bisogna che lei abbia pazienza (ну, в этом

деле, профессор, вам надо набраться терпения). Le posso dare la mia parola (я

могу дать вам /честное/ слово) che io non so niente di più di quello che le ho

detto (что я не знаю ничего более того, что вам сказал). Non basta (и это еще

не все; bastare — хватать, быть достаточным). Lei magari non ci vorrà

credere (вы, возможно, не захотите поверить), ma quale sia precisamente il

13

compito che le sarà affidato (но какую именно задачу вам предложат; affidare

— доверять, поручать), temo che in tutto il ministero non ci sia uno solo, uno

solo, capisce (боюсь, что во всем министерстве нет ни одного /человека/, ни

одного, понимаете)?, che sia in grado di specificarlo (который мог бы

объяснить это; specificare — уточнять, определять; grado — /уст./ ступень;

чин, звание, должность; состояние, возможность). Sembra assurdo, lo so

(/это/ кажется абсурдом, я знаю). Neanche il capo di Stato maggiore, forse (даже

начальник генерального штаба, может быть, /не в курсе/)... Alle volte la

macchina del segreto militare arriva al paradosso (иногда секретность в военных

делах доходит до парадокса; macchina, f — машина; segreto militare —

военная тайна). Il nostro compito è di proteggere il segreto (наша задача —

охранять тайну). Quello che ci è nascosto dentro, a noi però non deve interessare

(то, что скрыто внутри, не должно интересовать нас; nascondere)... Ah ma lei

avrà tempo di informarsene (о, но у вас будет время разузнать обо /всем/), tutto

il tempo che vuole, in due anni, direi (столько времени, сколько захотите — в

течение двух лет; direi — я сказал бы)...”

“Ecco, su questo punto, professore, bisogna che lei abbia pazienza. Le posso

dare la mia parola che io non so niente di più di quello che le ho detto. Non basta.

Lei magari non ci vorrà credere, ma quale sia precisamente il compito che le sarà

affidato, temo che in tutto il ministero non ci sia uno solo, uno solo, capisce?, che

sia in grado di specificarlo. Sembra assurdo, lo so. Neanche il capo di Stato

maggiore, forse... Alle volte la macchina del segreto militare arriva al paradosso. Il

nostro compito è di proteggere il segreto. Quello che ci è nascosto dentro, a noi

però non deve interessare... Ah ma lei avrà tempo di informarsene, tutto il tempo

che vuole, in due anni, direi...”

“Ma scusi: allora come avete fatto per esempio a scegliermi (но, извините,

тогда как же вы выбрали меня; per esempio — например)?”

14

“Noi (мы)? Non siamo mica stati noi (это были вовсе не мы). La indicazione,

il suggerimento è venuto dalla zona stessa (указание, предложение пришло из

самой зоны).”

“Da Endriade (от Эндриаде)?”

“Non mi faccia dire quello che non ho detto, professore (не заставляйте меня

говорить то, чего я не говорил, профессор). Può darsi che sia stato Endriade ma

di preciso non lo so (может быть, от Эндриаде, но точно я не знаю)... No, no,

professore, non c’è fretta (нет, нет, профессор, не нужно спешить; fretta, f —

спешка). Lei torni ai suoi studi come se manco le avessi detto una parola

(возвращайтесь к своим занятиям, как будто вам не говорили ни слова;

studio, m — изучение, исследование; manco — /уст./ менее; даже не, никак

не). E grazie di essere venuto (и спасибо за то, что пришли). Non voglio farle

perdere altro tempo (я не хочу больше отнимать у вас время: «заставлять вас

терять время»; perdere — терять).” Si alzò per accompagnare Ismani alla porta

(он поднялся, чтобы проводить Измани до двери). “Non c’è assolutamente

fretta (совсем не надо спешить)... Però ci pensi, professore (однако, думайте,

профессор). E nel caso (и в случае /чего/)...”

“Ma scusi: allora come avete fatto per esempio a scegliermi?”

“Noi? Non siamo mica stati noi. La indicazione, il suggerimento è venuto dalla

zona stessa.”

“Da Endriade?”

“Non mi faccia dire quello che non ho detto, professore. Può darsi che sia stato

Endriade ma di preciso non lo so... No, no, professore, non c’è fretta. Lei torni ai

suoi studi come se manco le avessi detto una parola. E grazie di essere venuto. Non

voglio farle perdere altro tempo.” Si alzò per accompagnare Ismani alla porta.

“Non c’è assolutamente fretta... Però ci pensi, professore. E nel caso...”

2.

15

La proposta fece piombare il professore Ismani in un abisso di apprensioni

(предложение повергло: «заставило впасть» профессора Измани в пучину

сомнений; abisso, m — пропасть; apprensione, f — опасение, боязнь; piombare

— бросать, швырять: piombare una pietra addosso a qd — швырнуть в кого-

либо камнем; повергать /в нищету, в отчаяние/). Se avesse obbedito all’istinto

(если бы он подчинился инстинкту), che lo portava solo alla quiete (который

вынуждал его /стремиться/ только к покою; portare — носить, водить), alla

conservazione delle res sic stantes (к сохранению привычного уклада жизни

/лат./), alla regola di un’esistenza senza scosse e sedentaria (к оседлому

существованию без потрясений; regola, f — правило, норма, порядок;

sedentario — сидячий), avrebbe risposto di no immediatamente (/то он/

немедленно ответил бы отказом; rispondere).

Ma la stessa sua pavidità lo induceva ad accettare (но та же самая робость

побуждала его принять /предложение/). Uomo onesto se ce n’era mai (честный

человек, если /такой/ когда-либо был), se l’idea di essere sbalestrato per due

anni in una destinazione misteriosa (если перспектива быть отправленным на

два года в неизвестном направлении; idea, f — идея, представление;

misterioso — таинственный), per un lavoro che magari non gli andava a genio

(на работу, которая, возможно, была ему не по душе; genio, m — гений,

склонность, вкус; andare a genio — быть по вкусу, нравиться), sotto la pesante

costrizione del segreto, in mezzo a gente sconosciuta (в условиях строжайшей

секретности, среди неизвестных людей; pesante — тяжелый; costrizione, f —

принуждение) (perché Endriade, luminare della fisica, lo aveva visto appena un

paio di volte nella baraonda dei congressi (потому что он видел Эндриаде,

светило физики, лишь пару раз на конгрессах; baraonda, f — толкотня)), se

questa idea gli incuteva sentimenti prossimi al terrore (если эта перспектива

внушала ему чувства, близкие к ужасу), ancora più difficile era per lui sottrarsi a

quello (еще труднее ему было не выполнить того; sottrarsi — избавляться,

освобождаться) che gli era stato prospettato come suo dovere di cittadino e di

scienziato (что было ему представлено как его долг гражданина и ученого).

16

La proposta fece piombare il professore Ismani in un abisso di apprensioni. Se

avesse obbedito all’istinto, che lo portava solo alla quiete, alla conservazione delle

res sic stantes, alla regola di un’esistenza senza scosse e sedentaria, avrebbe

risposto di no immediatamente.

Ma la stessa sua pavidità lo induceva ad accettare. Uomo onesto se ce n’era

mai, se l’idea di essere sbalestrato per due anni in una destinazione misteriosa, per

un lavoro che magari non gli andava a genio, sotto la pesante costrizione del

segreto, in mezzo a gente sconosciuta (perché Endriade, luminare della fisica, lo

aveva visto appena un paio di volte nella baraonda dei congressi), se questa idea

gli incuteva sentimenti prossimi al terrore, ancora più difficile era per lui sottrarsi a

quello che gli era stato prospettato come suo dovere di cittadino e di scienziato.

In guerra era stato un valoroso (во /время/ войны он был храбрым), ma non

per un naturale sprezzo del pericolo (но не из-за врожденного презрения к

опасности; naturale — естественный, природный). Anzi (вовсе нет). Era

sempre stata la paura di apparire pusillanime (он всегда боялся показаться

малодушным; paura, f — страх), di venir meno alla consegna (не выполнить

приказа), di non meritare la fiducia che gli dimostravano i soldati (не заслужить

доверия, которое ему оказывали солдаты), di essere indegno del suo grado

(быть недостойным своего звания), a fargli superare, con patemi d’animo

indicibili, l’altra paura (не суметь преодолеть, с невыразимыми душевными

муками, другой страх; patema, m — страдание, горе), quella fisica, del fuoco

nemico, delle ferite, della morte (физический, вражеского огня, ран, смерти).

Ora si trovava nelle stesse condizioni (сейчас он оказался в той же ситуации;

condizione, f — условие).

Corse a casa per confidarsi con la moglie, Elisa (он побежал домой, чтобы

рассказать /обо всем/ жене Элизе; confidarsi — доверяться, поверять свои

тайны; correre), più giovane di lui di 15 anni (/которая была/ моложе него на

15 лет), ma di gran lunga più matura e forte nell’affrontare i problemi della vita

17

(но значительно более зрелой и сильной при столкновении с жизненными

проблемами; affrontare — противостоять, встречать лицом к лицу).

In guerra era stato un valoroso, ma non per un naturale sprezzo del pericolo.

Anzi. Era sempre stata la paura di apparire pusillanime, di venir meno alla

consegna, di non meritare la fiducia che gli dimostravano i soldati, di essere

indegno del suo grado, a fargli superare, con patemi d’animo indicibili, l’altra

paura, quella fisica, del fuoco nemico, delle ferite, della morte. Ora si trovava nelle

stesse condizioni.

Corse a casa per confidarsi con la moglie, Elisa, più giovane di lui di 15 anni,

ma di gran lunga più matura e forte nell’affrontare i problemi della vita.

Era Elisa una donna di statura non alta, piuttosto grassottella, ma solida (Элиза

была женщина невысокого роста, довольно полненькая, но солидная). Il suo

volto largo e tondo esprimeva in ogni circostanza una placida e rasserenante

decisione (ее широкое, круглое лицо при любых обстоятельствах выражало

спокойную и внушающую спокойствие уверенность; placido — спокойный,

мирный, тихий, безмятежный, благодушный; rasserenare — успокаивать;

decisione, f — решение, решительность). Dovunque capitasse, pur nei luoghi più

inospitali e incomodi (где бы она ни оказалась, даже в самых негостеприимных

и неудобных местах), dopo pochi minuti aveva l’aria di trovarsi a suo perfetto

agio (через несколько минут она уже выглядела так, будто чувствовала себя

как дома/совершенно уверенно; aria, f — воздух; вид, внешность; trovarsi —

находиться; perfetto — совершенный; agio, m — удобство). Dove lei arrivava

(где бы она ни появлялась), di un subito l’inquietudine, lo sporco, il disordine, il

disagio sparivano inesplicabilmente (заботы, грязь, беспорядок, неудобства

необъяснимым образом сразу исчезали). Come moglie, era per Ismani (как

жена, она была для Измани), così sguarnito nella vita pratica e preoccupato per

qualsiasi inezia (такого беспомощного в практической жизни и терявшегося

из-за любого пустяка; sguarnire — снимать отделку, оставлять без защиты;

18

preoccupato — озабоченный), una incalcolabile fortuna (огромной удачей;

incalcolabile — неисчислимый). Proprio il contrasto fra i due temperamenti, come

spesso succede (именно контраст двух темпераментов, как часто случается),

era il primo motivo, probabilmente, del grande bene (был, возможно, главной

причиной большой любви; primo — главный; bene, m — добро, благо, любовь)

che si volevano a vicenda (которую они чувствовали друг к другу; voler bene a

qd — любить /кого-либо/; volersi un gran bene — очень сильно/крепко любить

друг друга; a vicenda — взаимно). E a rendere felice quell’unione contribuiva

certo il fatto (и быть счастливым этому союзу помогал, конечно, тот факт;

rendere — отдавать; делать, превращать; rendere felice — осчастливить;

contribuire — содействовать, способствовать) che Elisa non era andata oltre

la scuola media (что Элиза закончила только среднюю школу; andare — идти;

oltre — сверх, кроме), non aveva la più lontana idea degli studi del marito (не

имела ни малейшего представления об исследованиях мужа; lontano —

далекий) e, pur ritenendolo un genio, del suo lavoro non si interessava (и, хотя

считала его гением, его работой не интересовалась) se non per impedirgli di

stare alzato alla sera troppo tardi (разве только не позволяла ему засиживаться

вечерами допоздна; impedire — мешать, препятствовать; alzarsi —

вставать, подниматься).

Era Elisa una donna di statura non alta, piuttosto grassottella, ma solida. Il suo

volto largo e tondo esprimeva in ogni circostanza una placida e rasserenante

decisione. Dovunque capitasse, pur nei luoghi più inospitali e incomodi, dopo

pochi minuti aveva l’aria di trovarsi a suo perfetto agio. Dove lei arrivava, di un

subito l’inquietudine, lo sporco, il disordine, il disagio sparivano

inesplicabilmente. Come moglie, era per Ismani, così sguarnito nella vita pratica e

preoccupato per qualsiasi inezia, una incalcolabile fortuna. Proprio il contrasto fra i

due temperamenti, come spesso succede, era il primo motivo, probabilmente, del

grande bene che si volevano a vicenda. E a rendere felice quell’unione contribuiva

certo il fatto che Elisa non era andata oltre la scuola media, non aveva la più

19

lontana idea degli studi del marito e, pur ritenendolo un genio, del suo lavoro non

si interessava se non per impedirgli di stare alzato alla sera troppo tardi.

Non fece in tempo a entrare in anticamera che lei (не успел он войти в

прихожую, как она; tempo — время), fattasi incontro in grembiule con un

cucchiaio in mano (выйдя ему навстречу в переднике, с половником в руке),

gli puntò un indice in direzione della fronte (многозначительно подняла

указательный палец, указывая ему на лоб; puntare — упирать, втыкать,

прицеливаться; direzione, f — направление; fronte, f — лоб).

“Non parlare (не говори). Lo so già (я уже /все/ знаю). Ti hanno proposto un

lavoro nuovo (тебе предложили новую работу; proporre).”

“E come fai a saperlo (а откуда /ты/ знаешь)?”

“Oh, uomo mio, basta guardarti in faccia (о муж мой, достаточно посмотреть

тебе в лицо), sembri Napoleone in partenza per Sant’Elena (/ты/ похож на

Наполеона перед отъездом на Святую Елену).”

“Chi te l’ha detto (кто тебе это сказал)?”

“Che cosa (что)?”

“Di Sant’Elena (о Святой Елене).”

“A Sant’Elena dovresti andare (/ты/ должен ехать на Святую Елену)?”,

un’ombra passò sul suo sorriso (тень прошла по ее лицу: «прошла по ее улыбке

= нашла на ее улыбку»; sorriso, m — улыбка).

Non fece in tempo a entrare in anticamera che lei, fattasi incontro in grembiule

con un cucchiaio in mano, gli puntò un indice in direzione della fronte.

“Non parlare. Lo so già. Ti hanno proposto un lavoro nuovo.”

“E come fai a saperlo?”

“Oh, uomo mio, basta guardarti in faccia, sembri Napoleone in partenza per

Sant’Elena.”

“Chi te l’ha detto?”

“Che cosa?”

20

“Di Sant’Elena.”

“A Sant’Elena dovresti andare?”, un’ombra passò sul suo sorriso.

“Una specie di Sant’Elena, proprio (что-то вроде Святой Елены,

действительно). Ma non parlarne con nessuno (но не говори об этом никому).

Se si sapesse in giro, potrei avere dei guai (если об этом станет известно, у меня

могут быть неприятности; giro, m — круг; in giro — вокруг, кругом; guaio, m

— беда, горе, несчастье).”

Fece uno scarto (он резко повернулся; scarto, m — резкий поворот), aprì di

colpo l’uscio che si era chiuso da solo alle scale (рывком открыл входную дверь,

которая была закрыта только на лестницу; chiudere), guardò giù (посмотрел

вниз).

“Che cosa fai (что /ты/ делаешь)?”

“Mi era sembrato di sentire un passo (мне показалось, /что я/ слышал шаги).”

“E allora (и что)?”

“Non vorrei che ci fosse stato qualcuno ad ascoltare (не хотелось бы, чтобы

кто-то нас подслушал; volere).”

“Ma mi spaventi, Ermanno (ну, /ты/ меня пугаешь, Эрманно; spaventare), ma

allora è proprio una faccenda seria (значит, это действительно серьезное

дело)...”, rise vivamente (она весело рассмеялась; vivamente — живо,

оживленно). “Vieni di qua, vieni di qua in cucina e raccontami (иди сюда, иди

сюда на кухню и расскажи мне). Qui non ci ascolta nessuno, garantito (здесь нас

никто не подслушает, гарантирую: «/это/ гарантировано»).”

“Una specie di Sant’Elena, proprio. Ma non parlarne con nessuno. Se si sapesse

in giro, potrei avere dei guai.”

Fece uno scarto, aprì di colpo l’uscio che si era chiuso da solo alle scale, guardò

giù.

“Che cosa fai?”

“Mi era sembrato di sentire un passo.”

21

“E allora?”

“Non vorrei che ci fosse stato qualcuno ad ascoltare.”

“Ma mi spaventi, Ermanno, ma allora è proprio una faccenda seria...”, rise

vivamente. “Vieni di qua, vieni di qua in cucina e raccontami. Qui non ci ascolta

nessuno, garantito.”

Con una certa difficoltà (с некоторыми затруднениями), perché aveva in testa

una grande confusione (так как у него в голове была большая путаница), Ismani

riferì il colloquio con Giaquinto (Измани поведал /ей/ разговор с Джакуинто).

“E tu hai accettato, vero (и ты принял /предложение/, правда)?”

“Perché (зачем)?”

“Oh uomo, uomo, figurati se non accetti (о Боже, неужели ты не примешь:

«представь себе, если не примешь»)!”

“Per lo stipendio che mi danno, dici (ради зарплаты, которую они мне дают;

dici — говоришь)?”, fece lui deluso (сказал он разочарованно; deludere —

разочаровывать) perché si teneva sempre ad essere superiore alla volgarità dei

soldi (так как всегда считал себя выше низменных забот о деньгах; volgarità, f

— вульгарность, грубость).

“Macché per lo stipendio (не только ради зарплаты). Il dovere (долг)... la

missione (миссия)... l’amor patrio (любовь к родине)... oh hanno saputo prenderti

dalla parte giusta, hanno saputo (о, они знали твое слабое место, они знали;

prendere — взять; parte, f — часть, сторона; giusto — правильный,

справедливый), mica che io ti dia torto sai (не то, чтобы я тебя обвиняла; torto,

m — вина; dar torto a qd — обвинить кого-либо, признать кого-либо

виновным)...”, scoppiò in una risata (она разразилась смехом; scoppiare —

лопаться, трескаться; разрываться; разражаться), “con più di seicentomila

lire al mese, senza contare lo stipendio (за более чем шестьсот тысяч лир в

месяц, не считая зарплаты)...”

22

Con una certa difficoltà, perché aveva in testa una grande confusione, Ismani

riferì il colloquio con Giaquinto.

“E tu hai accettato, vero?”

“Perché?”

“Oh uomo, uomo, figurati se non accetti!”

“Per lo stipendio che mi danno, dici?”, fece lui deluso perché si teneva sempre

ad essere superiore alla volgarità dei soldi.

“Macché per lo stipendio. Il dovere... la missione... l’amor patrio... oh hanno

saputo prenderti dalla parte giusta, hanno saputo, mica che io ti dia torto sai...”,

scoppiò in una risata, “con più di seicentomila lire al mese, senza contare lo

stipendio...”

“Hai già fatto il conto, tu (ты уже подсчитала; conto, m — счет, расчет)?”,

disse lui, sentendosi, chi sa perché, rasserenato (сказал он, чувствуя себя,

неизвестно почему, успокоенным).

“E quando mai te la saresti sognata una paga simile (да тебе никогда и не

снилась подобная зарплата)? Mi par già di vederli i tuoi colleghi con la faccia

gialla per l’invidia (я, кажется, уже вижу твоих коллег с желтыми от зависти

лицами). Ma cos’è (а что это)? Un impianto atomico (атомная станция;

impianto, m — установка)?”

“Non mi hanno detto niente (они мне ничего не сказали).”

“Se c’è tanta segretezza, sarà la bomba atomica (если такая секретность, это,

видимо, атомная бомба)... Ma tu (ну а ты)... ma tu di quelle faccende te ne

intendi (ну а ты что понимаешь в этих делах)? Non direi che sia il tuo ramo (я

не сказала бы, что это по твоей части; ramo, m — ветка; ветвь, отрасль).”

“Non so niente, non so niente (я ничего не знаю, ничего не знаю).”

Elisa si fece pensierosa (Элиза задумалась: «сделалась задумчивой»;

pensiero, m — мысль): “Già (ага). Tu non sei mica un fisico (ты ведь вовсе не

физик; mica, f — крошечная частица, крошка; ничуть, вовсе/совсем не). Se

hanno scelto proprio te (если они выбрали именно тебя; scegliere)...”.

23

“Hai già fatto il conto, tu?”, disse lui, sentendosi, chi sa perché, rasserenato.

“E quando mai te la saresti sognata una paga simile? Mi par già di vederli i tuoi

colleghi con la faccia gialla per l’invidia. Ma cos’è? Un impianto atomico?”

“Non mi hanno detto niente.”

“Se c’è tanta segretezza, sarà la bomba atomica... Ma tu... ma tu di quelle

faccende te ne intendi? Non direi che sia il tuo ramo.”

“Non so niente, non so niente.”

Elisa si fece pensierosa: “Già. Tu non sei mica un fisico. Se hanno scelto

proprio te...”.

“Questo non vorrebbe dire (это ничего не значит: «не хотело бы сказать»;

volere — хотеть; volere dire — хотеть сказать, означать). Anche in un

impianto atomico, soprattutto in fase di progetto (и на атомной станции,

особенно на стадии проекта), potrebbero benissimo aver bisogno di uno come

me, specializzato in (может быть очень нужен кто-то вроде меня,

специализирующийся на; bisogno, m — нужда, потребность)...”

“Un impianto atomico, allora (значит, атомная станция)... E quando (а

когда)?”

“Quando cosa (когда что)?”

“La partenza (отъезд).”

“Non ne so niente (я ничего об этом не знаю). Io non ho accettato (я не

принял /предложения/).”

“Ma accetterai (но примешь), figurati se non accetterai (разве можно не

принять; figurarsi — представлять себе). Ci sarebbe solo un caso in cui tu

diresti di no, forse (наверное, только в одном случае ты мог бы отказаться).”

“Che caso (в каком случае)?”

“Che tu dovessi andare solo (если бы ты должен был ехать один), che io non

potessi accompagnarti (если бы я не смогла сопровождать тебя). Forse (может

быть)”, e sorrideva (и она улыбнулась).

24

“Pare che sia anche un gran bel posto (кажется, это также очень выгодное

место; bello — прекрасный, хороший, выгодный)”, disse Ismani (сказал

Измани).

“Questo non vorrebbe dire. Anche in un impianto atomico, soprattutto in fase di

progetto, potrebbero benissimo aver bisogno di uno come me, specializzato in...”

“Un impianto atomico, allora... E quando?”

“Quando cosa?”

“La partenza.”

“Non ne so niente. Io non ho accettato.”

“Ma accetterai, figurati se non accetterai. Ci sarebbe solo un caso in cui tu

diresti di no, forse.”

“Che caso?”

“Che tu dovessi andare solo, che io non potessi accompagnarti. Forse”, e

sorrideva.

“Pare che sia anche un gran bel posto”, disse Ismani.

3.

Ismani e la moglie partirono alla volta della “zona militare 36” al principio di

giugno (Измани и его жена отправились в военную зону 36 в начале июня;

volta, f — поворот, очередь, раз; partire alla volta di... — поехать,

отправиться в), a bordo di un’automobile del ministero della difesa (на

автомобиле, /принадлежавшем/ министерству обороны; bordo, m — борт).

Guidava un soldato (/его/ вел солдат). Li accompagnava il capitano Vestro, dello

Stato maggiore (их сопровождал капитан Вестро из штаба; stato maggiore —

штаб), sui 35 anni, tarchiato, gli occhi piccoli, intensi, ironici (лет тридцати

пяти, коренастый, с маленькими внимательными, насмешливыми глазами;

intenso — сильный, напряженный).

25

Alla partenza gli Ismani sapevano di dover raggiungere la Val Texeruda

(уезжая, Измани знали, /что они/ должны доехать до Долины Тексеруда),

celebre zona di villeggiatura (известной зоны отдыха), dove anche Elisa era stata

in vacanza, da ragazza, molti anni prima (где даже Элиза была на каникулах,

еще девочкой, много лет назад). Ma non sapevano di più (но больше /ничего/

не знали). A nord della Val Texeruda si ergeva un vasto massiccio di montagne

(севернее Долины Тексеруда возвышался большой горный массив). Forse

lassù, in qualche angolo remoto chiuso fra le rupi (может быть, там, наверху, в

каком-нибудь удаленном уголке, скрытом в скалах; rupe, f — скала, утес), o

in mezzo ai boschi, o in una contrada alpestre (или посреди лесов, или в каком-

нибудь альпийском селении; contrada, f — местность, край; село, деревня,

местечко) fatta sgomberare dagli abitanti e trasformata in base militare

(покинутом жителями и преобразованном в военную базу), era la destinazione

(был их пункт назначения).

Ismani e la moglie partirono alla volta della “zona militare 36” al principio di

giugno, a bordo di un’automobile del ministero della difesa. Guidava un soldato.

Li accompagnava il capitano Vestro, dello Stato maggiore, sui 35 anni, tarchiato,

gli occhi piccoli, intensi, ironici.

Alla partenza gli Ismani sapevano di dover raggiungere la Val Texeruda,

celebre zona di villeggiatura, dove anche Elisa era stata in vacanza, da ragazza,

molti anni prima. Ma non sapevano di più. A nord della Val Texeruda si ergeva un

vasto massiccio di montagne. Forse lassù, in qualche angolo remoto chiuso fra le

rupi, o in mezzo ai boschi, o in una contrada alpestre fatta sgomberare dagli

abitanti e trasformata in base militare, era la destinazione.

“Capitano (капитан)”, chiedeva la signora Ismani (спросила синьора

Измани), “ma lei dove ci porta esattamente (а куда именно вы нас везете)?”

Vestro parlava lento (Вестро говорил медленно), come cercando ad una ad

una le parole, forse per prudenza (как будто по одному подыскивая слова,

26

может, из осторожности), quasi avesse paura di lasciarsi sfuggire indiscrezioni

(будто бы боялся выболтать: «позволить, чтобы у него вырвалось» лишнее;

indiscrezione, f — несдержанность, болтливость, неофициальные сведения;

sfuggire — избегать; спасаться, ускользать; вырываться; выпадать).

“Ecco qui, signora (вот это, синьора)”, rispose mostrandole un foglio scritto a

macchina (ответил он, показав ей лист, отпечатанный на машинке), ma senza

consegnarlo (но не отдав ей /в руки/; consegnare — передавать;

поручать/отдавать на хранение). “Qui c’è l’orario di marcia prefissato (это

разработанный для нас маршрут; orario, m — расписание; prefissare —

заранее планировать, готовить). Stasera ci fermeremo a Crea (сегодня

вечером мы остановимся в Креа). Domattina, partenza alle otto e mezzo (завтра

утром — выезд в 8.30). Per la nazionale fino a Sant’Agostino (по автостраде до

Сант Агостино). Di qui c’è una strada militare (оттуда /ведет/ одна военная

дорога). Io avrò il piacere, e l’onore, di accompagnarvi fino al posto di blocco (я

буду иметь удовольствие и честь сопровождать вас до блокпоста). Qui il mio

compito avrà termine (там моя задача будет выполнена; termine, m — предел,

конец). Un’altra macchina verrà a prendervi (за вами приедет другая машина;

prendere — брать).”

“Capitano”, chiedeva la signora Ismani, “ma lei dove ci porta esattamente?”

Vestro parlava lento, come cercando ad una ad una le parole, forse per

prudenza, quasi avesse paura di lasciarsi sfuggire indiscrezioni.

“Ecco qui, signora”, rispose mostrandole un foglio scritto a macchina, ma senza

consegnarlo. “Qui c’è l’orario di marcia prefissato. Stasera ci fermeremo a Crea.

Domattina, partenza alle otto e mezzo. Per la nazionale fino a Sant’Agostino. Di

qui c’è una strada militare. Io avrò il piacere, e l’onore, di accompagnarvi fino al

posto di blocco. Qui il mio compito avrà termine. Un’altra macchina verrà a

prendervi.”

“Ma lei, capitano, c’è mai stato (а вы, капитан, там когда-нибудь были)?”

27

“Dove (где)?”

“Nella zona militare 36 (в военной зоне 36).”

“No, signora, non ci sono stato mai (нет, синьора, я там никогда не был).”

“E cosa c’è (а что там)? Un impianto atomico (атомная станция)?”

“Impianto atomico (атомная станция)...”, ripetè con inflessione ambigua

(повторил он с неопределенным выражением; inflessione, f — сгибание,

изгибание, модуляция /голоса/; ambiguo — двусмысленный, непонятный).

“Sarà interessante per il professore, immagino (думаю, это будет интересно

профессору; immaginare — воображать, предполагать).”

“Ma io lo chiedevo a lei, capitano (но я спрашивала вас, капитан).”

“A me (меня)? Ma io non so assolutamente niente (но я абсолютно ничего не

знаю).”

“Ma lei, capitano, c’è mai stato?”

“Dove?”

“Nella zona militare 36.”

“No, signora, non ci sono stato mai.”

“E cosa c’è? Un impianto atomico?”

“Impianto atomico...”, ripetè con inflessione ambigua. “Sarà interessante per il

professore, immagino.”

“Ma io lo chiedevo a lei, capitano.”

“A me? Ma io non so assolutamente niente.”

“Ammetterà allora che è ben curioso (тогда это довольно странно; ammettere

— допускать, признавать). Lei non sa niente, mio marito non sa niente, al

ministero non sanno niente (вы ничего не знаете, мой муж ничего не знает, в

министерстве ничего не знают), al ministero sono stati reticenti in modo

esagerato, vero, Ermanno (в министерстве были даже слишком уклончивы,

правда, Эрманно; modo, m — образ действия, способ, степень; esagerato —

преувеличенный, чрезмерный)?”

28

“Reticenti (уклончивы)? Perché (почему)?”, fece Ismani (сказал Измани).

“Sono stati gentilissimi (они были очень любезны).”

Vestro fece un piccolo sorriso (Вестро чуть-чуть улыбнулся: «сделал

маленькую улыбку»).

“Vedi allora che avevo ragione io (видишь теперь, что права была я: «имела

правоту»)?”, disse Elisa (сказала Элиза).

“Ragione perché, cara (права в чем, дорогая)?”

“Che ti hanno chiamato per l’atomica (/в том/, что тебя позвали на

/производство/ атомной бомбы).”

“Ma il capitano non ha detto niente (но капитан ничего не сказал).”

“Ammetterà allora che è ben curioso. Lei non sa niente, mio marito non sa

niente, al ministero non sanno niente, al ministero sono stati reticenti in modo

esagerato, vero, Ermanno?”

“Reticenti? Perché?”, fece Ismani. “Sono stati gentilissimi.”

Vestro fece un piccolo sorriso.

“Vedi allora che avevo ragione io?”, disse Elisa.

“Ragione perché, cara?”

“Che ti hanno chiamato per l’atomica.”

“Ma il capitano non ha detto niente.”

“E allora (а тогда)”, insistè la donna (настаивала женщина), “che cosa fanno

in questa zona militare 36 se non si tratta dell’atomica (что они делают в этой

военной зоне 36, если не атомную бомбу)?”

“Attento, Morra (осторожно, Морра)”, esclamò il capitano, questa volta senza

pesare le parole (воскликнул капитан, на этот раз не взвешивая слова), poiché

stavano sorpassando un grosso camion e la strada era piuttosto stretta (потому что

они обгоняли большой грузовик, а дорога была довольно узкая). Ma in realtà

non sembrava ci fosse motivo di allarmarsi (но на самом деле, кажется, не было

повода для беспокойства). Era un lungo rettilineo e dalla parte opposta non

29

avanzava nessuno (/это/ был длинный прямой участок дороги, и с

противоположной стороны никто не ехал; avanzare — двигаться вперед).

“Dicevo (я говорила)”, riprese Elisa Ismani (снова начала Элиза Измани;

riprendere), “dicevo (я говорила): se non si tratta dell’atomica (если речь идет не

об атомной бомбе), che cosa si fa in questo posto dove andiamo (что же делают

в том месте, куда мы едем)? E perché non ce lo dicono (и почему нам об этом

не говорят)? Anche se ci fosse il segreto militare, noi, mi sembra (даже если бы

это была военная тайна, мы, мне кажется)... più di andarci di persona (прежде

чем ехать туда лично)...”

“E allora”, insistè la donna, “che cosa fanno in questa zona militare 36 se non si

tratta dell’atomica?”

“Attento, Morra”, esclamò il capitano, questa volta senza pesare le parole,

poiché stavano sorpassando un grosso camion e la strada era piuttosto stretta. Ma

in realtà non sembrava ci fosse motivo di allarmarsi. Era un lungo rettilineo e dalla

parte opposta non avanzava nessuno.

“Dicevo”, riprese Elisa Ismani, “dicevo: se non si tratta dell’atomica, che cosa

si fa in questo posto dove andiamo? E perché non ce lo dicono? Anche se ci fosse

il segreto militare, noi, mi sembra... più di andarci di persona...”

“Lei ha accennato a un impianto atomico (вы намекали на атомную

станцию).”

“No accennato (не намекала). Io le chiedevo solamente (я вас просто

спрашивала).”

“Ecco, signora (ну, синьора)”, la risposta parve uscire dal capitano Vestro con

stento (ответ, видимо, давался капитану Вестро с трудом; parere — казаться;

uscire — выходить), “penso che lei sarà costretta a pazientare fin quando sarà sul

posto (думаю, что вам придется набраться терпения до тех пор, пока вы не

окажетесь на месте; costringere — вынуждать, принуждать). Le assicuro che

30

io non sono in grado di rispondere (уверяю вас, что я не имею права отвечать;

essere in grado di fare qc — быть в состоянии сделать что-либо).”

“Lei però lo sa, vero (но вы об этом знаете, правда)?”

“Le ho detto, signora, che io non ci son mai stato (я вам /уже/ сказал, синьора,

что я никогда там не был).”

“Lei ha accennato a un impianto atomico.”

“No accennato. Io le chiedevo solamente.”

“Ecco, signora”, la risposta parve uscire dal capitano Vestro con stento, “penso

che lei sarà costretta a pazientare fin quando sarà sul posto. Le assicuro che io non

sono in grado di rispondere.”

“Lei però lo sa, vero?”

“Le ho detto, signora, che io non ci son mai stato.”

“Ma sa di che cosa si tratta, no (но знаете, о чем идет речь)?”

Ismani ascoltava ansioso (Измани беспокойно слушал).

“Vede, signora, e voglia scusare la pedanteria (видите ли, синьора, и прошу

прощения за педантичность): le possibilità sono tre (есть три возможных

варианта; possibilità, f — возможность): o la cosa non è segreta ma io non la

conosco (или предмет не засекречен, но я его не знаю); o la cosa io la conosco

ma è segreta (или предмет мне известен, но засекречен); o la cosa è segreta e

per di più io non la conosco (или предмет засекречен и, к тому же, мне не

известен). Vede che in qualsiasi caso (вы понимаете, что в любом случае)...”

“Lei potrebbe però dirci (но вы могли бы сказать нам)”, obbiettò Elisa

(возразила Элиза), “di quale dei tre casi si tratta (о каком из трех случаев идет

речь).”

“Ma sa di che cosa si tratta, no?”

Ismani ascoltava ansioso.

31

“Vede, signora, e voglia scusare la pedanteria: le possibilità sono tre: o la cosa

non è segreta ma io non la conosco; o la cosa io la conosco ma è segreta; o la cosa

è segreta e per di più io non la conosco. Vede che in qualsiasi caso...”

“Lei potrebbe però dirci”, obbiettò Elisa, “di quale dei tre casi si tratta.”

“Secondo (согласно)”, ribattè l’ufficiale (парировал офицер), “secondo il

grado del segreto (согласно степени секретности). Se si trattasse del segreto di

primo grado (если бы речь шла о секретности первой степени), come spesso

avviene per esempio nei piani operativi (как часто бывает, например, в

оперативных планах; avvenire — случаться), esso si estende, e la norma lo

prescrive in modo espresso (она распространяется, и инструкция предписывает

это категорически; modo, m — способ), anche a tutto ciò che lo riguarda (также

на все то, чего касается /военная тайна/), anche lontanamente e parzialmente,

anche in forma indiretta e negativa (даже отдаленно или частично, даже в

косвенной или отрицательной форме). E che cosa vuol dire in forma negativa (а

что значит в отрицательной форме)? Vuol dire che se uno sa che c’è un segreto

di questo tipo ma non lo conosce (/это/ значит, что если некто знает, что

существует тайна этого типа, но не знает ее), gli è vietato di rivelare perfino tale

sua ignoranza (ему запрещено открывать даже свою неосведомленность). E

osservi, signora (и заметьте, синьора): la restrizione, in apparenza, è assurda

(ограничение, на первый взгляд, нелепо), ma ha i suoi buoni motivi (но имеет

свои веские причины; buono — хороший). Consideriamo per esempio il nostro

caso, la zona militare 36 (рассмотрим, например, наш случай — военную зону

36). Ebbene la semplice mia ammissione di non essere al corrente (и простое мое

признание, /что я/ не в курсе), dato il mio grado e le mie funzioni (/принимая во

внимание/ мое звание и мои обязанности), potrebbe offrire un indizio, sia pur

minimo, a chi (могло бы служить признаком, пусть самым незначительным,

по которому; offrire — предлагать, предоставлять)...”

32

“Secondo”, ribattè l’ufficiale, “secondo il grado del segreto. Se si trattasse del

segreto di primo grado, come spesso avviene per esempio nei piani operativi, esso

si estende, e la norma lo prescrive in modo espresso, anche a tutto ciò che lo

riguarda, anche lontanamente e parzialmente, anche in forma indiretta e negativa.

E che cosa vuol dire in forma negativa? Vuol dire che se uno sa che c’è un segreto

di questo tipo ma non lo conosce, gli è vietato di rivelare perfino tale sua

ignoranza. E osservi, signora: la restrizione, in apparenza, è assurda, ma ha i suoi

buoni motivi. Consideriamo per esempio il nostro caso, la zona militare 36.

Ebbene la semplice mia ammissione di non essere al corrente, dato il mio grado e

le mie funzioni, potrebbe offrire un indizio, sia pur minimo, a chi...”

“Ma lei lo sa chi siamo noi (но вы же знаете, кто мы)!”, esclamò la signora

Ismani, polemica (спорила синьора Измани; esclamare — восклицать;

polemico — полемический, зд. настроенный на спор). “Il semplice fatto che lei

ci accompagna esclude, direi, qualsiasi possibilità di sospetto (простой факт, что

вы нас сопровождаете, исключает, я бы сказала, любую возможность

подозрений).”

“Signora, all’ingresso della Scuola di guerra, nel vestibolo (синьора, у входа в

военное училище, в вестибюле), immagino che lei non ci sia mai stata (я

полагаю, что вы там никогда не бывали), c’è una scritta (есть надпись): “Il

segreto non ha famiglia né amici (у тайны нет ни семьи, ни друзей)”. Ciò riesce

pesante, in certe situazioni (это бывает тяжело, в определенных

обстоятельствах; riuscire — удаваться, становиться, оказываться), pesante e

spiacevole al prossimo, lo ammetto (тяжело и неприятно близким, признаю;

ammettere — допускать, признавать; соглашаться)...” Sembrò estenuato dalla

lunga spiegazione (он казался утомленным долгим объяснением).

La signora Ismani rise (синьора Измани засмеялась): “Insomma, lei mi fa

diplomaticamente capire (в общем, вы мне дипломатично даете понять) che lei

non può, o non vuole, dirci che cosa c’è in questa famosa zona militare (что вы не

33

можете, или не хотите, сказать нам, что находится в этой пресловутой:

«знаменитой» военной зоне)...”

“Ma io, signora (но я, синьора)”, precisò il capitano con la sua flemma

didascalica (хладнокровно уточнил капитан своим нравоучительным тоном;

flemma, f — флегма, хладнокровие; didascalico — дидактический,

поучительный), “io non le ho mai detto di saperlo (я вам никогда и не говорил,

/что/ знаю об этом).”

“Basta, basta (хватит, хватит). Sono stata un po’ petulante (я была немного

несдержанной). Scusi (извините).”

“Ma lei lo sa chi siamo noi!”, esclamò la signora Ismani, polemica. “Il semplice

fatto che lei ci accompagna esclude, direi, qualsiasi possibilità di sospetto.”

“Signora, all’ingresso della Scuola di guerra, nel vestibolo, immagino che lei

non ci sia mai stata, c’è una scritta: “Il segreto non ha famiglia né amici”. Ciò

riesce pesante, in certe situazioni, pesante e spiacevole al prossimo, lo ammetto...”

Sembrò estenuato dalla lunga spiegazione.

La signora Ismani rise: “Insomma, lei mi fa diplomaticamente capire che lei

non può, o non vuole, dirci che cosa c’è in questa famosa zona militare...”

“Ma io, signora”, precisò il capitano con la sua flemma didascalica, “io non le

ho mai detto di saperlo.”

“Basta, basta. Sono stata un po’ petulante. Scusi.”

L’ufficiale tacque (офицер промолчал; tacere).

Passarono cinque minuti circa e poi Ismani, timidamente (прошло минут пять,

и потом Измани робко /сказал/):

“Mi voglia perdonare, capitano (прошу прощения, капитан). Lei diceva che i

casi erano tre (вы говорили, что есть три случая). In realtà erano quattro (в

действительности — /их/ четыре). Perché potrebbe darsi anche che la cosa non

sia segreta e che lei la conosca (потому что может быть также, что предмет не

засекречен, и вы знаете его).”

34

“Non ho prospettato questo caso (я не рассматривал этот случай; prospettare

— показывать, обрисовывать, излагать)”, spiegò Vestro (объяснил Вестро),

“perché mi sembra superfluo (потому что он мне кажется излишним).”

“Superfluo (излишним)?”

“Già (ну да). In questo caso (в этом случае)... in questo caso vi avrei già

raccontato tutto da un pezzo (в этом случае я бы вам уже давно все рассказал)!

Attento, Morra (осторожно, Морра)!”

Ma anche l’ammonimento all’autista era superfluo (но и замечание водителю

тоже было излишним): la curva che stavano superando era larghissima (поворот,

по которому они ехали, был очень длинный; superare — преодолевать,

осиливать) e la macchina non faceva più di sessanta (а скорость машины — не

больше шестидесяти /километров в час/).

L’ufficiale tacque.

Passarono cinque minuti circa e poi Ismani, timidamente:

“Mi voglia perdonare, capitano. Lei diceva che i casi erano tre. In realtà erano

quattro. Perché potrebbe darsi anche che la cosa non sia segreta e che lei la

conosca.”

“Non ho prospettato questo caso”, spiegò Vestro, “perché mi sembra

superfluo.”

“Superfluo?”

“Già. In questo caso... in questo caso vi avrei già raccontato tutto da un pezzo!

Attento, Morra!”

Ma anche l’ammonimento all’autista era superfluo: la curva che stavano

superando era larghissima e la macchina non faceva più di sessanta.

4.

Il giorno dopo salirono alla Val Texeruda (на следующий день они поехали в

Долину Тексеруда; salire — подниматься, идти вверх).

35

La strada era bella fino a Serra d’Oltro (дорога была прекрасной до Серра

д’Олтро), luogo di villeggiatura, contornato da foreste (места отдыха,

окруженного лесами). Poi si faceva stretta e malagevole per certi stretti

tourniquets (потом она стала узкой и труднопроходимой из-за тесных

турникетов; certo — некоторый).

Anche i posti diventavano via via più selvatici (и места тоже становились

мало-помалу все более дикими), case sempre più rare, boschi più fitti dalle parti,

rari incontri (домов все меньше, леса гуще, встречи реже; parte, f — сторона,

бок, часть), e in fondo alle valli laterali si aprivano ogni tanto sagome di

montagne irte e sbilenche (и в глубине боковых долин время от времени

возникали очертания взъерошенных и кривых гор; aprirsi — открываться;

sagoma, f — лекало, шаблон; трафарет; профиль, очертания), tutte piegate

dalla stessa parte come certi alberi (склоненных на одну и ту же сторону,

подобно некоторым деревьям = как это бывает с деревьями), specialmente in

riva ai fiumi, dove il vento soffia in una sola direzione (особенно на берегах рек,

где ветер дует только в одном направлении).

Il giorno dopo salirono alla Val Texeruda.

La strada era bella fino a Serra d’Oltro, luogo di villeggiatura, contornato da

foreste. Poi si faceva stretta e malagevole per certi stretti tourniquets.

Anche i posti diventavano via via più selvatici, case sempre più rare, boschi più

fitti dalle parti, rari incontri, e in fondo alle valli laterali si aprivano ogni tanto

sagome di montagne irte e sbilenche, tutte piegate dalla stessa parte come certi

alberi, specialmente in riva ai fiumi, dove il vento soffia in una sola direzione.

Nessuno dei tre parlava (никто из троих не разговаривал). Il cielo grigio ed

uniforme, altissimo (серое однообразное небо /было/ очень высоко). Più in

basso nuvolaglie si aggiravano sulle creste, ingolfandosi nei profondi canaloni (а

ниже облака вращались у гребней /гор/, погружаясь в глубокие ущелья).

36

“Manca molto (далеко еще; mancare — не хватать, недоставать)?”,

domandava ogni tanto Ismani (спрашивал время от времени Измани).

“Non credo (не думаю; credere — верить; полагать)”, rispondeva Vestro

(отвечал Вестро). “Però è la prima volta anche per me (хотя и я тут в первый

раз).”

“Ma quanti chilometri ci mancano (но сколько еще километров)?”

“Oh, pochi, pochi (о, мало, мало).”

Nessuno dei tre parlava. Il cielo grigio ed uniforme, altissimo. Più in basso

nuvolaglie si aggiravano sulle creste, ingolfandosi nei profondi canaloni.

“Manca molto?”, domandava ogni tanto Ismani.

“Non credo”, rispondeva Vestro. “Però è la prima volta anche per me.”

“Ma quanti chilometri ci mancano?”

“Oh, pochi, pochi.”

A un certo punto c’era un bivio (в каком-то месте был перекресток). Una

strada, a destra, entrava bruscamente in una torva gola (одна дорога, направо,

круто уходила в зловещего /вида/ ущелье; entrare — входить; torvo —

свирепый, грозный; зловещий, мрачный) così precipitosa che non si capiva come

avrebbe fatto a proseguire (такое отвесное, что было непонятно, как /по нему/

следовать /дальше/). Per una frazione di secondo, in uno spiraglio fra le dirupate

quinte di roccia (на долю секунды, /когда дорога вилась/ спиралью между

отвесными скалами; quinte — кулисы) (con piccoli deformi abeti cresciuti, chi sa

come (с маленькими уродливыми елями, /которые/, неизвестно как, выросли),

su minuscole sporgenze delle pareti strapiombanti (на крошечных выступах,

нависающих /над сплошной скалистой/ стеной; strapiombare — выдаваться,

нависать)) Ismani intravide una bastionata di rocce bianche, dalla sommità

tondeggiante (Измани мельком увидел ряд белых гор, с округлыми

вершинами; bastionata, f — укрепление бастионами; intravedere), che

ricordavano vagamente i teschi (которые отдаленно напоминали черепа;

37

vagamente — смутно). L’insieme gli diede una sensazione di disagio (все это

вызывало у него ощущение неудобства = ему стало не по себе; dare —

давать). Pensò (он подумал): “Se lassù fosse la mia destinazione, non ci resterei,

a nessun costo (если там, наверху, мой пункт назначения, я там ни за что не

останусь; costo, m — цена, стоимость)”. E subito dopo (и тут же; dopo —

после): “Vuoi vedere che ora voltiamo a destra, nella gola (хочешь, чтобы сейчас

повернули направо, в ущелье; vedere — видеть)?”. La macchina invece

proseguì diritta (но машина продолжила путь прямо; invece — вместо

/этого/).

A un certo punto c’era un bivio. Una strada, a destra, entrava bruscamente in

una torva gola così precipitosa che non si capiva come avrebbe fatto a proseguire.

Per una frazione di secondo, in uno spiraglio fra le dirupate quinte di roccia (con

piccoli deformi abeti cresciuti, chi sa come, su minuscole sporgenze delle pareti

strapiombanti) Ismani intravide una bastionata di rocce bianche, dalla sommità

tondeggiante, che ricordavano vagamente i teschi. L’insieme gli diede una

sensazione di disagio. Pensò: “Se lassù fosse la mia destinazione, non ci resterei, a

nessun costo”. E subito dopo: “Vuoi vedere che ora voltiamo a destra, nella gola?”.

La macchina invece proseguì diritta.

Dopo mezz’ora circa la valle si allargò un poco (около получаса спустя

долина немного расширилась), c’era più luce (стало светлее; luce, f — свет),

anche le montagne da una parte e dall’altra sembravano meno tetre (даже горы с

одной стороны и с другой казались менее мрачными). Si fermarono a una

colonnetta di benzina (они остановились у бензоколонки). Scesero a fare due

passi e a prendere un caffè (вышли, /чтобы/ сделать пару шагов и выпить кофе;

scendere — спускаться; prendere — брать).

All’uomo della colonnetta (у работника бензоколонки) — un tipo in là con gli

anni, dal volto mansueto (человека в годах, с кротким лицом) — Ismani,

approfittando che il capitano se ne stava un po’ in disparte, domandò (Измани,

38

воспользовавшись тем, что капитан стоял немного в стороне, спросил),

facendo segno a una strada inerpicantesi a zig-zag su un fianco della valle

(указывая на дорогу, поднимавшуюся зигзагом вверх по склону долины;

segno, m — знак):

“Si va su di là all’impianto atomico (она идет на атомную станцию)?”

Dopo mezz’ora circa la valle si allargò un poco, c’era più luce, anche le

montagne da una parte e dall’altra sembravano meno tetre. Si fermarono a una

colonnetta di benzina. Scesero a fare due passi e a prendere un caffè.

All’uomo della colonnetta — un tipo in là con gli anni, dal volto mansueto —

Ismani, approfittando che il capitano se ne stava un po’ in disparte, domandò,

facendo segno a una strada inerpicantesi a zig-zag su un fianco della valle:

“Si va su di là all’impianto atomico?”

“Atomico (атомную /станцию/)?”, l’uomo si guardò in giro come cercando

aiuto (человек оглянулся, как будто искал помощи; giro, m — круг). “Ma, sa, io

non sono pratico (знаете, я не в курсе; pratico — опытный, сведущий).”

“Ne avrai sentito parlare, no (вы не слышали, что об этом говорят)?” (Vestro

intanto si era avvicinato (тем временем /к ним/ приблизился Вестро).)

“Mah, se ne sentono dir tante (ну, об этом столько говорят; sentire —

слышать). Certo che il tempo (конечно, погода)... eh, il tempo (э, погода)...”

“Che cosa il tempo (что — погода)?”

“Il tempo non è più quello di prima (погода теперь не то, что раньше).

Sempre bello, adesso (теперь всегда хорошая). Non piove più ormai (больше не

идут дожди; ormai — /теперь/ уже; наконец-то; однако; все-таки, и все же;

увы).” E rise (и он улыбнулся).

“Atomico?”, l’uomo si guardò in giro come cercando aiuto. “Ma, sa, io non

sono pratico.”

“Ne avrai sentito parlare, no?” (Vestro intanto si era avvicinato.)

39

“Mah, se ne sentono dir tante. Certo che il tempo... eh, il tempo...”

“Che cosa il tempo?”

“Il tempo non è più quello di prima. Sempre bello, adesso. Non piove più

ormai.” E rise.

Sia pure in forma estremamente vaga (это было, в крайне неясной форме)

(come del resto c’era da aspettarsi dalla naturale diffidenza di quei valligiani

tagliati fuori del mondo (впрочем, как /и следовало/ ожидать из-за

естественной недоверчивости жителей долины, отрезанных от мира; valle, f

— долина; valligiano, m — житель долины)) quella si poteva considerare una

conferma (то, что можно было считать подтверждением). Ma c’era da crederci

(но верить ли ему)? Nel volgere casualmente il capo (/когда он/ случайно

повернул голову), a Ismani parve di cogliere sul volto dell’uomo (Измани

показалось, /что он/ заметил на лице человека) — ma forse era una falsa

impressione dovuta alla sua fantasia sovreccitata (но, может, это было ложное

впечатление, следствие его разыгравшейся фантазии; sovreccitare — крайне

возбуждать, сильно волновать; eccitare — возбуждать) — una minima

contrazione degli occhi, una specie di ammiccamento allusivo, rivolto al capitano

(легкое прищуривание глаз, что-то вроде подмигивания капитану; allusivo —

намекающий; alludere — намекать; rivolgere — снова поворачивать,

обращать; ammiccare — мигать, подмигивать). Il quale però non mosse ciglio

(который, однако, не моргнул глазом; muovere — двигать; ciglio, m —

ресница).

Sia pure in forma estremamente vaga (come del resto c’era da aspettarsi dalla

naturale diffidenza di quei valligiani tagliati fuori del mondo) quella si poteva

considerare una conferma. Ma c’era da crederci? Nel volgere casualmente il capo,

a Ismani parve di cogliere sul volto dell’uomo — ma forse era una falsa

impressione dovuta alla sua fantasia sovreccitata — una minima contrazione degli

40

occhi, una specie di ammiccamento allusivo, rivolto al capitano. Il quale però non

mosse ciglio.

Risaliti che furono in macchina (/когда они/ снова сели в машину; risalire —

вновь подниматься), il capitano Vestro mormorò all’autista qualcosa che Ismani

non comprese (капитан Вестро пробормотал что-то водителю, чего Измани не

понял; comprendere). Invece di proseguire su per la valle (вместо того чтобы

продолжать /путь/ вверх по долине), l’auto fece dietrofront (автомобиль

повернул назад).

“Torniamo indietro (мы возвращаемся назад)?”, chiese la signora Ismani

(спросила синьора Измани).

Vestro rispose lentamente (Вестро медленно ответил): “Mi dovete perdonare

(вы должны извинить меня). Non sono pratico (я неопытен). Abbiamo

oltrepassato il bivio e non me ne sono accorto (мы проехали перекресток, а /я и/

не заметил; accorgersi)”.

“Che bivio (какой перекресток)?”, fece Ismani, apprensivo, pensando alla gola

(спросил мнительный Измани, думая об ущелье) che gli aveva fatto quella

orribile impressione (которое произвело на него такое ужасное впечатление).

“Saranno tre, quattro chilometri (/через/ три-четыре километра). Bisognava

prendere una valle laterale (/нам/ надо было ехать по другой долине; prendere

— брать; laterale — боковой).”

Risaliti che furono in macchina, il capitano Vestro mormorò all’autista qualcosa

che Ismani non comprese. Invece di proseguire su per la valle, l’auto fece

dietrofront.

“Torniamo indietro?”, chiese la signora Ismani.

Vestro rispose lentamente: “Mi dovete perdonare. Non sono pratico. Abbiamo

oltrepassato il bivio e non me ne sono accorto”.

“Che bivio?”, fece Ismani, apprensivo, pensando alla gola che gli aveva fatto

quella orribile impressione.

41

“Saranno tre, quattro chilometri. Bisognava prendere una valle laterale.”

Tacquero (помолчали; tacere). “È quella (это там; quello — тот)”, pensava

Ismani (думал Измани). “Appena l’ho vista l’ho capito (как только я их увидел,

я понял). Me la sentivo (я почувствовал). Ma lassù non ci resto, garantito (но там

я не останусь, ни за что; garantire — гарантировать, уверять).”

“Senta, capitano (слушайте, капитан)”, disse dopo qualche minuto, cercando

di mostrarsi tranquillissimo (сказал он через несколько минут, пытаясь казаться

абсолютно спокойным). “Perdoni la curiosità (простите за любопытство). Se io

(если я)...”

“Dica, dica, professore (говорите, говорите, профессор)”, l’altro lo

incoraggiò, poiché Ismani esitava (подбодрил его тот, так как Измани

колебался).

“Se io (если я)... faccio per dire (ну, скажем)... in linea di pura ipotesi (чисто в

качестве предположения; linea, f — линия)... se io adesso volessi rinunciare

(если я сейчас захотел бы отказаться), se insomma mi tirassi indietro (если бы,

в общем, я отступил; tirare — тянуть; indietro — назад)?”

“In questo caso (в этом случае)”, compitò Vestro con la solita flemma

(проговорил Вестро с обычным хладнокровием; compitare — читать по

складам; произносить по буквам), “io sono a sua disposizione per ricondurla a

casa (я в вашем распоряжении, чтобы отвезти вас домой).”

Tacquero. “È quella”, pensava Ismani. “Appena l’ho vista l’ho capito. Me la

sentivo. Ma lassù non ci resto, garantito.”

“Senta, capitano”, disse dopo qualche minuto, cercando di mostrarsi

tranquillissimo. “Perdoni la curiosità. Se io...”

“Dica, dica, professore”, l’altro lo incoraggiò, poiché Ismani esitava.

“Se io... faccio per dire... in linea di pura ipotesi... se io adesso volessi

rinunciare, se insomma mi tirassi indietro?”

42

“In questo caso”, compitò Vestro con la solita flemma, “io sono a sua

disposizione per ricondurla a casa.”

“Perché (почему = как)? Era stato previsto questo caso (этот случай

предвидели; prevedere)?”

“Non so (не знаю). Io ho avuto delle consegne (я получил инструкции).

Anche per l’evenienza che lei, professore (даже в случае, если вы, профессор)...”

“Che vuoi fare, Ermanno (что /ты/ хочешь сделать, Эрманно)?”, fece la

moglie sorridendo (сказала жена, улыбаясь). “Cosa ti viene in mente (что

пришло тебе в голову; mente, f — ум, разум)?”

Ismani non le badò (Измани не обратил внимания /на ее слова/; badare —

быть внимательным; обращать внимание; замечать). La risposta del capitano

lo preoccupava estremamente (ответ капитана крайне обеспокоил его).

“Non si escludeva dunque (значит, вы не исключали)”, disse (сказал он),

“che io all’ultimo momento (что я в последний момент)...?”

“È normale, in questi casi, professore, considerare ogni possibilità, e il

ministero (это нормально в таких случаях, профессор, рассматривать любую

возможность, и министерство)... si tratta, io credo, di una missione volontaria

(речь идет, я думаю, о добровольной командировке), qualsiasi coercizione

sarebbe contraria a (любое принуждение противоречило бы; contrario —

противоречащий)...”

“Dica la verità, capitano, c’è stato già qualcuno come me che (скажите правду,

капитан, был ли уже кто-нибудь, как я, который)... che ha disertato (который

дезертировал)?”

“Perché? Era stato previsto questo caso?”

“Non so. Io ho avuto delle consegne. Anche per l’evenienza che lei,

professore...”

“Che vuoi fare, Ermanno?”, fece la moglie sorridendo. “Cosa ti viene in

mente?”

43

Ismani non le badò. La risposta del capitano lo preoccupava estremamente.

“Non si escludeva dunque”, disse, “che io all’ultimo momento...?”

“È normale, in questi casi, professore, considerare ogni possibilità, e il

ministero... si tratta, io credo, di una missione volontaria, qualsiasi coercizione

sarebbe contraria a...”

“Dica la verità, capitano, c’è stato già qualcuno come me che... che ha

disertato?”

“Non so, non credo (не знаю, не думаю). Non ho mai sentito dire (я никогда

не слышал /об этом/; dire — сказать). È la prima volta, le ripeto, che io vengo

da queste parti (повторяю, что я еду в эти места в первый раз).”

Ismani tacque, nell’incertezza di una decisione (Измани замолчал,

сомневаясь, /какое принять/ решение: «в сомнении по поводу решения»;

incertezza, f — неопределенность, неуверенность).

Un suo rifiuto, dopo essere giunto fin lassù (его отказ, /когда они/ уже

приехали сюда; giungere — приходить, прибывать, приезжать), sarebbe

parso strano e ridicolo, degno di un bambino (показался бы странным и

смешным, недостойным взрослого человека: «достойным ребенка»; parere —

казаться). Ma al ricordo della selvaggia gola con in fondo quelle rupi cadaveriche

(но, вспоминая страшное ущелье с мертвенно-бледными скалами в глубине;

ricordo, m — воспоминание; cadaverico — трупный, мертвенный; cadavere, m

— труп), provava una autentica ripugnanza fisica (он испытывал настоящее

физическое отвращение; ripugnare — быть противным, вызывать

отвращение). Tuttavia volle aspettare (и все же он хотел подождать; volere).

Come aveva previsto (как он предвидел; prevedere), la macchina rallentò

proprio in corrispondenza della sinistra gola (машина замедлила /скорость/

прямо у зловещего ущелья; corrispondenza, f — соответствие; связь).

“Dobbiamo andare su di là (мы должны ехать туда)?”, domandò Ismani

(спросил Измани).

44

“Oh no (о нет)”, rispose Vestro (ответил Вестро). “Esattamente dalla parte

opposta (совершенно в противоположную сторону; esattamente — точно)”, e

fece segno all’altro versante (и указал на другой склон; segno, m — знак).

“Non so, non credo. Non ho mai sentito dire. È la prima volta, le ripeto, che io

vengo da queste parti.”

Ismani tacque, nell’incertezza di una decisione.

Un suo rifiuto, dopo essere giunto fin lassù, sarebbe parso strano e ridicolo,

degno di un bambino. Ma al ricordo della selvaggia gola con in fondo quelle rupi

cadaveriche, provava una autentica ripugnanza fisica. Tuttavia volle aspettare.

Come aveva previsto, la macchina rallentò proprio in corrispondenza della

sinistra gola.

“Dobbiamo andare su di là?”, domandò Ismani.

“Oh no”, rispose Vestro. “Esattamente dalla parte opposta”, e fece segno

all’altro versante.

Ismani e sua moglie volsero gli occhi a destra (Измани и его жена

посмотрели: «повернули глаза» направо; volgere — повернуть; occhio, m —

глаз). Un ponte, ad angolo retto con la strada principale, attraversava il fiume

(мост, под прямым углом к главной дороге, пересекал реку) (o meglio il largo

letto di grave bianche (или, точнее, широкое русло из белого гравия; meglio —

лучше) perché il corso d’acqua era minuscolo (потому что течение воды было

слабенькое; minuscolo — крошечный)) portando all’ingresso di una valle laterale

(уносясь ко входу в боковую долину). Rispetto alla gola che sboccava quasi

dirimpetto (по сравнению с ущельем, которое открывалось почти напротив),

questa valle era larga, piena di verde, allegra (эта долина была широкая, полная

зелени, веселая). C’erano boschi e prati accavallantisi in una irregolare

successione di ripide gobbe (там были леса и луга, громоздящиеся в

неправильной последовательности на крутых холмах) e in fondo a questo

romantico scenario si intravedeva una giogaia dirupata (и в глубине этого

45

романтического пейзажа виднелась высокая горная цепь; dirupato — крутой).

Ma, fosse per la fisionomia diversa delle cime (но, может, из-за иного вида

вершин), fosse per la più festosa luce che veniva dal cielo (может, из-за более

веселого света, который лился с неба; venire — приходить), nel frattempo

apertosi a larghe brecce di sereno (тем временем проглянувшего сквозь

широкие бреши в облаках; aprirsi — открываться; sereno — ясное небо),

Ismani non ebbe stavolta alcuna impressione sfavorevole (у Измани на этот раз

не было никакого неблагоприятного впечатления).

Ismani e sua moglie volsero gli occhi a destra. Un ponte, ad angolo retto con la

strada principale, attraversava il fiume (o meglio il largo letto di grave bianche

perché il corso d’acqua era minuscolo) portando all’ingresso di una valle laterale.

Rispetto alla gola che sboccava quasi dirimpetto, questa valle era larga, piena di

verde, allegra. C’erano boschi e prati accavallantisi in una irregolare successione di

ripide gobbe e in fondo a questo romantico scenario si intravedeva una giogaia

dirupata. Ma, fosse per la fisionomia diversa delle cime, fosse per la più festosa

luce che veniva dal cielo, nel frattempo apertosi a larghe brecce di sereno, Ismani

non ebbe stavolta alcuna impressione sfavorevole.

5.

Proprio ai piedi dell’ultimo salto di rocce (прямо у подножия последнего

горного перевала; salto, m — прыжок, скачок), oltre al quale l’andamento del

terreno lasciava indovinare un altipiano (за которым, /судя по/ изменившейся

местности, угадывалось плоскогорье; andamento, m — ход, развитие; lasciare

— позволять), la strada sboccava in uno spiazzo e qui era il posto di blocco

(дорога выходила на площадку, где находился блокпост): una casermetta,

un’antenna con la bandiera, una rustica balaustra di legno tutt’intorno (маленькая

казарма, антенна с флагом, простая деревянная ограда вокруг), due panche,

una tavola, un casottino per il cane apparentemente abbandonato (две скамьи,

46

стол, будка для собаки, по-видимому, пустующая; abbandonare —

оставлять, покидать).

Il posto era bellissimo (место было прекрасное): tutto intorno erano boschi

(везде вокруг были леса), precipitanti in erti pendii verso la Val Texeruda

(растущие на отвесных склонах /гор вокруг/ Долины Тексеруда; precipitare —

падать, низвергаться; pendio, m — наклон, скат, покатость; склон; erto —

крутой, отвесный) il cui fondo si scorgeva, lontanissimo, col letto bianco del

fiume, la strada (в глубине которой виднелась, далеко-далеко, дорога, с белым

руслом реки), i paesi sparsi qua e là, quella nebbiolina (разбросанные тут и там

деревеньки, эта туманная дымка; spargere — рассыпать, разбрасывать;

nebbia, f — туман), quel senso di vita quieta, pulita e comoda che danno certi

posti di montagna (это ощущение спокойной, чистой и удобной жизни,

которое /испытываешь/ в некоторых местах в горах; dare — давать).

Proprio ai piedi dell’ultimo salto di rocce, oltre al quale l’andamento del terreno

lasciava indovinare un altipiano, la strada sboccava in uno spiazzo e qui era il

posto di blocco: una casermetta, un’antenna con la bandiera, una rustica balaustra

di legno tutt’intorno, due panche, una tavola, un casottino per il cane

apparentemente abbandonato.

Il posto era bellissimo: tutto intorno erano boschi, precipitanti in erti pendii

verso la Val Texeruda il cui fondo si scorgeva, lontanissimo, col letto bianco del

fiume, la strada, i paesi sparsi qua e là, quella nebbiolina, quel senso di vita quieta,

pulita e comoda che danno certi posti di montagna.

Solo alle spalle la vista era bloccata (только сзади взгляд встречал

препятствие: «вид был заблокирован»). Il bosco infatti si interrompeva sotto una

barriera irregolare di lastroni grigi (лес прерывался у преграды неправильной

/формы/, из серых плит), invasi da erbacce e da cespugli, oltre la quale non si

scorgeva nulla (поросших сорняками и кустарником, за которой ничего не

было видно; invadere — вторгаться, захватывать, заполнять). Questa

47

incombente muraglia, nonostante la vastità del panorama (эта нависающая стена,

несмотря на простор панорамы; vasto — обширный, широкий, большой),

conferiva in certo modo angustia al sito e gli dava un’aria malinconica

(некоторым образом придавала месту стесненность и тоскливый вид).

A ricevere i coniugi Ismani c’era l’ufficiale di servizio, tenente Trotzdem

(супругов Измани принял дежурный офицер, лейтенант Троцдем), che,

informato del loro arrivo in precedenza (которому сообщили об их прибытии

заблаговременно), aveva fatto preparare la colazione e si mostrò gentilissimo (и

он велел приготовить завтрак и был весьма любезен; mostrarsi —

показываться, проявлять себя).

Solo alle spalle la vista era bloccata. Il bosco infatti si interrompeva sotto una

barriera irregolare di lastroni grigi, invasi da erbacce e da cespugli, oltre la quale

non si scorgeva nulla. Questa incombente muraglia, nonostante la vastità del

panorama, conferiva in certo modo angustia al sito e gli dava un’aria malinconica.

A ricevere i coniugi Ismani c’era l’ufficiale di servizio, tenente Trotzdem, che,

informato del loro arrivo in precedenza, aveva fatto preparare la colazione e si

mostrò gentilissimo.

Gli Ismani infatti avrebbero dovuto aspettare un poco per proseguire il viaggio

(/супруги/ Измани должны были немного подождать, /прежде чем/

продолжать путешествие). Di là cominciava la zona militare riservata (здесь

начиналась секретная военная зона) dove la macchina del capitano Vestro non

era autorizzata a entrare (куда машина капитана Вестро не была уполномочена

ехать). Dal Centro a cui Ismani era destinato, sarebbe scesa a prenderlo un’altra

automobile (из Центра, куда направлялся Измани, за ним приедет другой

автомобиль; scendere — спускаться). O meglio (или лучше = точнее) —

spiegò il tenente (объяснил лейтенант) — questa macchina era già scesa (эта

машина уже приехала) ma bisognava aspettare l’arrivo di un altro ospite del

Centro (но надо было подождать прибытия еще одного гостя Центра): la

48

moglie dell’ingegnere Strobele (жены инженера Штробеле), con cui gli Ismani

avrebbero fatto l’ultima parte del viaggio (с которой Измани проделают

последнюю часть пути).

Gli Ismani infatti avrebbero dovuto aspettare un poco per proseguire il viaggio.

Di là cominciava la zona militare riservata dove la macchina del capitano Vestro

non era autorizzata a entrare. Dal Centro a cui Ismani era destinato, sarebbe scesa a

prenderlo un’altra automobile. O meglio — spiegò il tenente — questa macchina

era già scesa ma bisognava aspettare l’arrivo di un altro ospite del Centro: la

moglie dell’ingegnere Strobele, con cui gli Ismani avrebbero fatto l’ultima parte

del viaggio.

Chi era questo Strobele (кем был этот Штробеле)? Dalle vaghe spiegazioni

del tenente (из неясных объяснений лейтенанта), Ismani capì che doveva essere

uno dei pezzi grossi di lassù (Измани понял, что он там, должно быть, одна из

важных персон; pezzo, m — кусок; grosso — крупный; lassù — там наверху).

Evidentemente l’arrivo di sua moglie era stato fatto coincidere col viaggio degli

Ismani a bella posta (очевидно, прибытие его жены не случайно совпало с

поездкой Измани; a bella posta — намеренно, специально); non già per

risparmiare benzina con una sola spedizione (не для экономии бензина,

/благодаря/ одной перевозке), ma per la preoccupazione di ridurre al minimo i

passaggi attraverso il sorvegliatissimo perimetro della zona militare (но для того,

чтобы свести к минимуму /число/ проездов через охраняемую территорию

военной зоны; preoccupazione, f — беспокойство, забота; sorvegliare —

надзирать, наблюдать).

Entrati nella casermetta (/когда они/ вошли в /небольшую/ казарму:

«вошедшие в казарму»; caserma, f — казарма), gli Ismani furono condotti al

piccolo locale della mensa (/чету/ Измани провели в маленькую столовую;

condurre; locale, m — помещение, комната). C’erano altri militari (там были

другие военные); il sottotenente Picco, il sergente maggiore Ambrosini, il

49

sergente maggiore Introzzi (младший лейтенант Пикко, старшина Амброзини,

старшина Интроцци).

Chi era questo Strobele? Dalle vaghe spiegazioni del tenente, Ismani capì che

doveva essere uno dei pezzi grossi di lassù. Evidentemente l’arrivo di sua moglie

era stato fatto coincidere col viaggio degli Ismani a bella posta; non già per

risparmiare benzina con una sola spedizione, ma per la preoccupazione di ridurre al

minimo i passaggi attraverso il sorvegliatissimo perimetro della zona militare.

Entrati nella casermetta, gli Ismani furono condotti al piccolo locale della

mensa. C’erano altri militari; il sottotenente Picco, il sergente maggiore

Ambrosini, il sergente maggiore Introzzi.

Subito il capitano Vestro si accommiatò (капитан Вестро сразу же

попрощался /с ними/). Disse che doveva ridiscendere al più presto per motivi di

servizio (он сказал, что должен возвращаться как можно скорее по делам

службы; ridiscendere — снова спускаться; discendere — спускаться), ma era

evidente che non vedeva l’ora di allontanarsi di là (но было очевидно, что он

спешил убраться отсюда; vedere — видеть; ora, f — час, время).

Partito Vestro (/когда/ Вестро уехал), Ismani ebbe la sensazione che gli fosse

venuto meno l’ultimo legame con la solita vita (у Измани появилось ощущение,

что у него оборвалась последняя связь с обычной жизнью; meno — меньше;

venire meno — иссякнуть, пропасть). Ormai era cominciata l’avventura (теперь

начинались приключения). E i discorsi che sentì fare accrescevano via via la sua

inquietudine (а те разговоры, которые он услышал, понемногу усиливали его

беспокойство).

Subito il capitano Vestro si accommiatò. Disse che doveva ridiscendere al più

presto per motivi di servizio, ma era evidente che non vedeva l’ora di allontanarsi

di là.

50

Partito Vestro, Ismani ebbe la sensazione che gli fosse venuto meno l’ultimo

legame con la solita vita. Ormai era cominciata l’avventura. E i discorsi che sentì

fare accrescevano via via la sua inquietudine.

Intanto si rese conto (тем временем он понял; rendere — отдавать; conto, m

— счет; отчет) che anche il tenente Trotzdem, Picco e gli altri non avevano

nessuna idea precisa di ciò che ci fosse su, nell’altipiano (что и лейтенант

Троцдем, Пикко и остальные не имели точного представления о том, что

было наверху, на плоскогорье). Il piccolo presidio militare aveva un compito di

sorveglianza (/перед/ маленьким военным гарнизоном /стояла/ задача

охранять /объект/; sorveglianza, f — надзор, охрана), collegato con altri vari

posti di blocco dislocati intorno alla zona 36 (/он был/ связан с другими разными

блокпостами, расположенными вокруг зоны 36). Era uno sbarramento esterno

(/это/ было внешнее заграждение) che aveva lo scopo di impedire l’accesso agli

estranei e di sorvegliare il terreno circostante (которое имело целью

препятствовать доступу посторонних и охранять окружающую территорию).

Ufficiali e soldati non appartenevano al Centro (офицеры и солдаты не входили

в состав Центра), non potevano penetrare nella zona, non facevano parte della

categoria degli iniziati (не могли проникнуть в зону, не были частью группы

посвященных).

Intanto si rese conto che anche il tenente Trotzdem, Picco e gli altri non

avevano nessuna idea precisa di ciò che ci fosse su, nell’altipiano. Il piccolo

presidio militare aveva un compito di sorveglianza, collegato con altri vari posti di

blocco dislocati intorno alla zona 36. Era uno sbarramento esterno che aveva lo

scopo di impedire l’accesso agli estranei e di sorvegliare il terreno circostante.

Ufficiali e soldati non appartenevano al Centro, non potevano penetrare nella zona,

non facevano parte della categoria degli iniziati.

51

Erano, quei soldati, a guardia di un segreto (эти солдаты были на страже

/военной/ тайны). Ma quale segreto fosse non sapevano (но какая это была

тайна, они не знали). Un impianto atomico (атомная станция)? “Professore, non

lo domandi a me, per carità (профессор, не спрашивайте меня об этом, ради

Бога; carità, f — милосердие)”, disse il tenente Trotzdem (сказал лейтенант

Троцдем). “Se non lo sa lei (если вы этого не знаете)... Io faccio servizio qui da

cinque mesi, e ne so tanto come prima (я служу здесь пять месяцев и знаю то

же, что и прежде; servizio, m — служба). Che diavoleria staranno combinando

(какого черта они делают; combinare — соединять, сочетать, затевать)? Il

segreto (тайна)... il segreto (тайна)... qui non c’è altro che il segreto (здесь нет

ничего, кроме тайны)... per noialtri è un’ossessione (для нас это навязчивая

идея), ciascuno naturalmente si fabbrica le sue teorie (каждый, естественно,

выдумывает свои теории), si sentono fare i discorsi più pazzeschi (/можно/

услышать самые сумасбродные разговоры), insomma sa cosa le dico (в общем,

понимаете, о чем я говорю)? Beato lei che fra un paio d’ore sarà sul posto e si

renderà conto (вам повезло, что через пару часов вы будете на месте и все

узнаете; beato — блаженный, счастливый; conto, m — счет, отчет; rendersi

conto — отдавать себе отчет, понимать). Lei penserà (вы, возможно,

думаете): qualunque cosa sia, in fondo a voi non vi riguarda (что бы это ни было,

в сущности, вас это не касается), a voi si chiede soltanto un servizio di controllo

(от вас требуется только /нести/ караульную службу). È vero (это правда). La

cosa non ci riguarda (то дело нас не касается). Ma esserci a contatto, si può dire,

e non saperne niente, mai niente (но быть в непосредственной близости, можно

сказать, и не знать ничего, совсем ничего; contatto, m — контакт), qualche

volta dà abbastanza ai nervi (это иной раз немножко действует на нервы). Vede

quelle rocce (видите те скалы)? Basterebbe arrampicarsi fin lassù, un dislivello di

neppure cento metri (стоит /только/ залезть туда, метров на сто выше; bastare

— хватать, быть достаточным; dislivello, m — перепад уровней, разница),

non dovrebbe essere difficile (это, должно быть, нетрудно). Di lassù si vedrebbe

(оттуда было бы видно)... Ma è proibito, e noi siamo militari (но это запрещено,

52

а мы военные), la curiosità costerebbe troppo cara (любопытство стоило бы

слишком дорого)...”

Erano, quei soldati, a guardia di un segreto. Ma quale segreto fosse non

sapevano. Un impianto atomico? “Professore, non lo domandi a me, per carità”,

disse il tenente Trotzdem. “Se non lo sa lei... Io faccio servizio qui da cinque mesi,

e ne so tanto come prima. Che diavoleria staranno combinando? Il segreto... il

segreto... qui non c’è altro che il segreto... per noialtri è un’ossessione, ciascuno

naturalmente si fabbrica le sue teorie, si sentono fare i discorsi più pazzeschi,

insomma sa cosa le dico? Beato lei che fra un paio d’ore sarà sul posto e si renderà

conto. Lei penserà: qualunque cosa sia, in fondo a voi non vi riguarda, a voi si

chiede soltanto un servizio di controllo. È vero. La cosa non ci riguarda. Ma

esserci a contatto, si può dire, e non saperne niente, mai niente, qualche volta dà

abbastanza ai nervi. Vede quelle rocce? Basterebbe arrampicarsi fin lassù, un

dislivello di neppure cento metri, non dovrebbe essere difficile. Di lassù si

vedrebbe... Ma è proibito, e noi siamo militari, la curiosità costerebbe troppo

cara...”

Qui sorrise in un modo curioso (тут он странно улыбнулся; modo, m —

способ, манера): “Eppure (и все же)... con tutto questo (со всем этим)... Ho ai

miei ordini una quarantina di soldati (в моем распоряжении солдат сорок;

ordine, m — приказ, команда). E qui non c’è la minima risorsa (и здесь нет ни

малейших возможностей /развлечься/; risorsa, f — ресурсы, средства).

Completo isolamento, niente donne (полная изоляция, никаких женщин). Poi il

segreto militare (да еще военная тайна). Tutti questi misteri (все эти загадки).

Ce lo dicessero almeno a che cosa facciamo la guardia (сказали бы, по крайней

мере, чтó мы охраняем; guardia, f — охрана, караул). Insomma, diciamo pane al

pane, una specie di galera (в общем, назовем вещи своими именами, что-то

вроде каторги; pane, m — хлеб; dire pane al pane — называть вещи своими

именами)... Eppure (и все же)... eppure (и все же)... ma lo sa che nessuno

53

vorrebbe andarsene (но знаете, что никто не хотел бы уехать)? Noia da morire,

tutti i giorni uguali, mai una faccia di ragazza (скука смертная, все дни

одинаковые, никогда ни одного женского лица; morire — умирать)... Lei,

signora (вы, синьора)”, e si volse a Elisa Ismani (и он повернулся к Элизе

Измани; volgere), “lei, per esempio, mi sembra (вы, например, мне кажетесь),

non so neanche dire cosa mi sembra (не могу даже сказать, чем вы мне

кажетесь)... una creatura scesa dalla luna (существом, спустившимся с луны)...

Eppure ci troviamo bene (но все-таки мы живем хорошо). Sempre allegri, di

buon appetito (всегда веселые, с хорошим аппетитом). Me lo sa spiegare lei (вы

можете это объяснить)? Vede, signora, io sono un ignorante (видите ли,

синьора, я невежествен)... però le dico una cosa, signora (однако, скажу вам

одну вещь, синьора)... se si tratta di atomica è un ben strano impianto (если там

атомная станция, то это очень странная станция)”.

Qui sorrise in un modo curioso: “Eppure... con tutto questo... Ho ai miei ordini

una quarantina di soldati. E qui non c’è la minima risorsa. Completo isolamento,

niente donne. Poi il segreto militare. Tutti questi misteri. Ce lo dicessero almeno a

che cosa facciamo la guardia. Insomma, diciamo pane al pane, una specie di

galera... Eppure... eppure... ma lo sa che nessuno vorrebbe andarsene? Noia da

morire, tutti i giorni uguali, mai una faccia di ragazza... Lei, signora”, e si volse a

Elisa Ismani, “lei, per esempio, mi sembra, non so neanche dire cosa mi sembra...

una creatura scesa dalla luna... Eppure ci troviamo bene. Sempre allegri, di buon

appetito. Me lo sa spiegare lei? Vede, signora, io sono un ignorante... però le dico

una cosa, signora... se si tratta di atomica è un ben strano impianto”.

“Strano (странная)?”

“Se non è strano quello che sta succedendo qui (разве не странно то, что здесь

происходит)...”

54

“Perché (почему)? Perché (почему)?”, domandò Ismani, ansioso (спросил

обеспокоенный Измани; ansia, f — беспокойство, волнение; тревожное

ожидание).

“Ma lei, tenente (но /разве/ вы, лейтенант)”, intervenne la moglie

accorgendosi che il marito si lasciava spaventare (вмешалась жена, заметив, что

муж поддался страху; spaventare — пугать; intervenire), “lei, tenente, non è

tenuto lei al segreto militare (/разве/ вы, лейтенант, не обязаны хранить

военную тайну; tenere — держать, сохранять, придерживаться; tenuto —

обязанный)? Come mai parla con tanta libertà (как /вы можете/ говорить так

свободно; libertà, f — свобода)? Chi le dice, per esempio, che noi due non siamo

delle spie (кто вам сказал, например, что мы двое не шпионы; spia, f — шпион,

сыщик, тайный агент)?”

Trotzdem rise (Троцдем засмеялся).

“Strano?”

“Se non è strano quello che sta succedendo qui...”

“Perché? Perché?”, domandò Ismani, ansioso.

“Ma lei, tenente”, intervenne la moglie accorgendosi che il marito si lasciava

spaventare, “lei, tenente, non è tenuto lei al segreto militare? Come mai parla con

tanta libertà? Chi le dice, per esempio, che noi due non siamo delle spie?”

Trotzdem rise.

“Ah, noi siamo fuori, per fortuna (а мы снаружи, к счастью). Il segreto

comincia subito dietro questa casa, noi siamo liberi (тайна начинается сразу за

этим домом, мы свободны)... Ci mancherebbe altro (только этого не хватало;

mancare — не хватать, недоставать). Non sappiamo assolutamente niente (мы

не знаем абсолютно ничего), di questo niente potremo ben parlare, almeno (/а/

об этом ничего мы прекрасно можем поговорить, по крайней мере).”

Elisa Ismani perse la speranza che tacesse (Элиза Измани потеряла надежду,

что он замолчит; perdere). Una volta partito, il tenente non si fermava più (раз

55

начав, лейтенант больше не останавливался), evidentemente non gli pareva

vero di poter dare fuori tutto quello (очевидно, он не мог поверить /в то, что/

может выразить все; parere — казаться; vero — истинный, верный; dare —

давать; fuori — снаружи, вне, наружу) che per mesi gli si era accumulato

dentro (что месяцами копилось в нем: «ему = у него внутри»). Un racconto

alquanto confuso e nell’insieme abbastanza inverosimile (рассказ /был/

несколько сбивчивый и, в целом, довольно неправдоподобный).

“Ah, noi siamo fuori, per fortuna. Il segreto comincia subito dietro questa casa,

noi siamo liberi... Ci mancherebbe altro. Non sappiamo assolutamente niente, di

questo niente potremo ben parlare, almeno.”

Elisa Ismani perse la speranza che tacesse. Una volta partito, il tenente non si

fermava più, evidentemente non gli pareva vero di poter dare fuori tutto quello che

per mesi gli si era accumulato dentro. Un racconto alquanto confuso e nell’insieme

abbastanza inverosimile.

6.

I lavori per il Centro (работы по /созданию/ Центра) — raccontò il tenente

Trotzdem (рассказывал лейтенант Троцдем) — erano cominciati una decina

d’anni prima (начались лет десять назад). Chiusi gli accessi della zona

(перекрыв все входы в зону; chiudere — закрывать), centinaia, forse migliaia di

tecnici e operai erano stati portati sull’altipiano e sistemati in baraccamenti (на

плоскогорье привезли сотни, а может, тысячи технических специалистов и

рабочих и разместили /их/ в бараках). Grandi lavori di scavo e di sbancamento

(/произвели/ огромные земляные работы; scavo, m — рытье, копка; выемка

грунта; scavare — рыть, копать; sbancamento, m — земляные работы;

sbancare — проводить земляные работы; /горн./ вскрывать,

разрабатывать), da principio tutti credevano che si dovesse fare una diga

idroelettrica (сначала все думали, что надо строить гидроэлектростанцию;

56

diga, f — плотина; дамба), e infatti una diga era stata costruita con la centrale

relativa (и, действительно, была сооружена плотина с соответствующей

станцией), ma contemporaneamente si erano andate innalzando le mura di uno

stabilimento, così dicevano, anzi di vari stabilimenti (но одновременно начали

возводить стены завода, так говорили, даже разных заводов; vario —

различный, разный; разнообразный; contemporaneo — современный;

одновременный). La segretezza era grandissima (секретность была

величайшая), gli operai provenivano tutti da fabbriche e arsenali militari con una

minima anzianità di cinque anni (все рабочие приехали с военных и оружейных

заводов, с минимальным стажем работы пять лет; anzianità, f — стаж;

выслуга лет; anziano — пожилой). Del resto i vari cantieri erano completamente

separati (впрочем, разные строительные площадки были полностью

разделены), ciascuno lavorava per suo conto e non sapeva niente dell’altro

(каждый работал сам по себе = на своем участке и не знал ничего о других;

conto, m — счет, расчет, отчет), nessuno quindi poteva avere un’idea del piano

generale (поэтому никто не мог иметь представления о генеральном плане;

quindi — поэтому, потому, оттого; следовательно).

I lavori per il Centro — raccontò il tenente Trotzdem — erano cominciati una

decina d’anni prima. Chiusi gli accessi della zona, centinaia, forse migliaia di

tecnici e operai erano stati portati sull’altipiano e sistemati in baraccamenti. Grandi

lavori di scavo e di sbancamento, da principio tutti credevano che si dovesse fare

una diga idroelettrica, e infatti una diga era stata costruita con la centrale relativa,

ma contemporaneamente si erano andate innalzando le mura di uno stabilimento,

così dicevano, anzi di vari stabilimenti. La segretezza era grandissima, gli operai

provenivano tutti da fabbriche e arsenali militari con una minima anzianità di

cinque anni. Del resto i vari cantieri erano completamente separati, ciascuno

lavorava per suo conto e non sapeva niente dell’altro, nessuno quindi poteva avere

un’idea del piano generale.

57

Dopo otto anni di lavoro, la maggior parte degli operai era stata smobilitata

(через восемь лет работы большая часть рабочих была демобилизована). Ne

erano rimasti lassù poche decine e forse meno (из них там наверху осталось

только несколько десятков или меньше; poco — мало; rimanere; forse —

может быть). Evidentemente, se si trattava di una fabbrica (очевидно, если бы

речь шла о заводе) — una fabbrica atomica ad esempio (например, атомном

заводе) — tutto doveva funzionare automaticamente (все должно было бы

функционировать автоматически) e di uomini ne bastavano pochissimi (и

людей требовалось очень мало). Ma era poi una fabbrica (но был ли это завод)?

A lui, Trotzdem risultava (из /рассказа/ Троцдема следовало) che erano state

portate lassù immense quantità di apparecchiature elettriche (что туда привезли

огромное количество электроаппаратуры), ma di che tipo non sapeva (но

какого рода, он не знал).

Dopo otto anni di lavoro, la maggior parte degli operai era stata smobilitata. Ne

erano rimasti lassù poche decine e forse meno. Evidentemente, se si trattava di una

fabbrica — una fabbrica atomica ad esempio — tutto doveva funzionare

automaticamente e di uomini ne bastavano pochissimi. Ma era poi una fabbrica? A

lui, Trotzdem risultava che erano state portate lassù immense quantità di

apparecchiature elettriche, ma di che tipo non sapeva.

La relativa quiete subentrata lasciava immaginare (относительный покой,

воцарившийся /там/, позволял предположить; subentrare — заменять,

замещать) che da un pezzo l’impianto fosse finito (что /строительство/

предприятия давно закончено; pezzo, m — кусок, часть; отрезок,

промежуток времени: un pezzo fa, da un pezzo — давно) o per lo meno che i più

grossi lavori fossero stati condotti a termine (или, по крайней мере, что самые

крупные работы доведены до конца; condurre — водить, проводить). Ma

aveva cominciato a funzionare (но начало ли /оно/ работать)? C’era da dubitarne

(сомнительно; dubitare — сомневаться): di autocarri ne salivano e scendevano

58

pochissimi (грузовиков туда и обратно ездило очень мало; salire —

подниматься; scendere — спускаться), segno abbastanza eloquente che la

produzione era nulla o quasi (достаточно красноречивый признак /того/, что

выпуск продукции был нулевой или около того). A meno che la materia prima

venisse trovata sul posto (если сырье не добывали на месте; trovare —

находить) e che i prodotti venissero sul posto immagazzinati (и продукцию не

складировали там же). Altra ipotesi era che l’impianto, quale che fosse (другая

гипотеза была, что на предприятии, каким бы /оно/ ни было), non si

proponesse produzioni di alcun genere ma una diversa attività (не производили

продукции никакого вида, а /вели/ другую деятельность), che immaginare era

difficile (представить которую было трудно).

La relativa quiete subentrata lasciava immaginare che da un pezzo l’impianto

fosse finito o per lo meno che i più grossi lavori fossero stati condotti a termine.

Ma aveva cominciato a funzionare? C’era da dubitarne: di autocarri ne salivano e

scendevano pochissimi, segno abbastanza eloquente che la produzione era nulla o

quasi. A meno che la materia prima venisse trovata sul posto e che i prodotti

venissero sul posto immagazzinati. Altra ipotesi era che l’impianto, quale che

fosse, non si proponesse produzioni di alcun genere ma una diversa attività, che

immaginare era difficile.

Trotzdem aveva avuto spesso occasione di avvicinare operai (Троцдем часто

имел возможность приблизиться к рабочим; vicino — близкий) che per varie

ragioni salivano o scendevano dall’altipiano (которые по разным причинам

ехали на плоскогорье или уезжали оттуда; salire — восходить; подниматься;

scendere — сходить, спускаться), ma ne aveva cavato poco o niente (но он

почти ничего не вытянул из них; poco o niente — мало или ничего). Intanto

erano tutti ben catechizzati e non si sbottonavano (они все были хорошо

проинструктированы и не откровенничали; intanto — тем временем;

catechizzare — учить катехизису, поучать; sbottonare — расстегивать;

59

bottone, m — пуговица). Ma anche i pochissimi che l’impegno della segretezza

non lo prendevano troppo sul serio (но даже те немногие, которые не

принимали всерьез обязательство /сохранять/ секретность; troppo —

слишком), dimostravano di avere idee molto confuse (имели весьма путаные

представления /об объекте/; dimostrare — выказывать, показывать).

L’unica cosa notevole ch’era riuscito a sapere era la seguente (единственная

примечательная вещь, которую ему удалось узнать, была следующая): tranne

i capi e pochissimi capitecnici, nessuno dei lavoranti aveva seguito i lavori dal

principio alla fine (кроме начальников и немногих старших техников, никто не

вел работы с начала до конца; lavorante, m — работник; seguire —

следовать; следить; наблюдать), al massimo dopo un paio d’anni di

permanenza lassù, tutti venivano sostituiti (самое большее через пару лет

постоянного пребывания там, всех замещали), nessuno quindi poteva avere una

idea precisa di quanto era stato fatto (поэтому никто не мог иметь точного

представления о том, сколько было сделано).

Trotzdem aveva avuto spesso occasione di avvicinare operai che per varie

ragioni salivano o scendevano dall’altipiano, ma ne aveva cavato poco o niente.

Intanto erano tutti ben catechizzati e non si sbottonavano. Ma anche i pochissimi

che l’impegno della segretezza non lo prendevano troppo sul serio, dimostravano

di avere idee molto confuse.

L’unica cosa notevole ch’era riuscito a sapere era la seguente: tranne i capi e

pochissimi capitecnici, nessuno dei lavoranti aveva seguito i lavori dal principio

alla fine, al massimo dopo un paio d’anni di permanenza lassù, tutti venivano

sostituiti, nessuno quindi poteva avere una idea precisa di quanto era stato fatto.

Molto più interessanti, anche se inspiegabili, erano, secondo il tenente

Trotzdem, altre notizie ed episodi (еще более интересными, и также

необъяснимыми, были, по словам лейтенанта Троцдема, другие сведения и

эпизоды) riguardanti il presidio di guardia ai limiti esterni della zona 36

60

(касающиеся гарнизона охраны внешних границ зоны 36); interessanti

soprattutto perché egli ne poteva fare fede come diretto testimone (особенно

интересные потому, что он мог подтвердить их как непосредственный

свидетель; fede, f — вера, подтверждение). E fra l’altro raccontava (и, между

прочим, он рассказывал):

“Ai militari del presidio esterno era vietato rigorosamente di entrare entro il

perimetro della zona militare (военным внешнего гарнизона было строжайше

запрещено заходить на территорию военной зоны), delimitato da una rete di

filo spinato (ограниченную колючей проволокой; rete, f — сеть) (anche sui

fianchi delle rupi (даже на склонах скал)). Essi avevano però l’obbligo di

segnalare immediatamente al comando del Centro (однако они были обязаны

немедленно предупреждать командование Центра; obbligo, m —

обязательство), con le radio portatili o col telefono (по переносной рации или

по телефону), qualsiasi avvistamento sospetto o novità di qualche importanza (об

обнаружении любого подозрительного /объекта/ или о чем-нибудь новом,

/независимо от степени/ важности). Negli ultimi tempi le sollecitazioni dall’alto

a intensificare la sorveglianza erano diventate addirittura un’ossessione (в

последнее время указания усилить надзор, /исходящие/ сверху, стали прямо-

таки навязчивой идеей), come se avessero motivo di temere qualche ostile

attacco dall’esterno (как будто были причины бояться какого-нибудь

вражеского нападения извне).

Molto più interessanti, anche se inspiegabili, erano, secondo il tenente

Trotzdem, altre notizie ed episodi riguardanti il presidio di guardia ai limiti esterni

della zona 36; interessanti soprattutto perché egli ne poteva fare fede come diretto

testimone. E fra l’altro raccontava:

“Ai militari del presidio esterno era vietato rigorosamente di entrare entro il

perimetro della zona militare, delimitato da una rete di filo spinato (anche sui

fianchi delle rupi). Essi avevano però l’obbligo di segnalare immediatamente al

comando del Centro, con le radio portatili o col telefono, qualsiasi avvistamento

61

sospetto o novità di qualche importanza. Negli ultimi tempi le sollecitazioni

dall’alto a intensificare la sorveglianza erano diventate addirittura un’ossessione,

come se avessero motivo di temere qualche ostile attacco dall’esterno.

“Ma lo strano era questo (но странно было вот что). Tutte le volte che le

pattuglie o le sentinelle fisse facevano un avvistamento (каждый раз, когда

патрули или часовые замечали /кого-либо/; fisso — прикрепленный,

фиксированный, постоянный; avvistamento, m — наблюдение, обнаружение)

(si trattava quasi sempre di boscaioli o cacciatori (это были почти всегда

дровосеки или охотники; boscaiolo, m — дровосек; лесник)), e lo segnalavano

per mezzo della radio, oltre che con triplice suono di un corno (и сообщали об

этом по рации, а также тройным звуковым сигналом; segnalare —

сигнализировать, предупреждать; corno, m — рог), immancabilmente esse

venivano precedute, sia pure di pochi secondi, da una analoga segnalazione del

comando (их непременно опережало, хотя бы на несколько секунд,

аналогичное сообщение от командования; segnalazione, f — сигнализация,

подача сигналов). Per esempio veniva diramato l’ordine (например, передали

приказ): “Attenzione al quadrato 78 (внимание на квадрат 78) (tutta la carta

topografica della zona era stata divisa in quadratini numerati (вся

топографическая карта зоны поделена на пронумерованные квадраты;

dividere)) destra orografica vallone Rio Sprea (правый сектор долины Рио

Спреа; orografico — орографический)”. Ed era esattamente il punto dove i

soldati avevano proprio allora avvistato un estraneo (и это было именно то место,

где солдаты как раз обнаружили чужого). In certi casi l’avvertimento era ancora

più esplicito (в некоторых случаях предупреждение было еще более

определенным): “Due sconosciuti in quadrato X costeggianti le rocce (двое

неизвестных в квадрате X идут вдоль скал; costeggiare — идти вдоль берега;

costa, f — бок, сторона; /морской/ берег). Attenzione (внимание)”. E capitava

talora che le sentinelle non si fossero ancora accorte di niente (а порой случалось,

что часовые еще ничего и не заметили; accorgersi).”

62

“Ma lo strano era questo. Tutte le volte che le pattuglie o le sentinelle fisse

facevano un avvistamento (si trattava quasi sempre di boscaioli o cacciatori), e lo

segnalavano per mezzo della radio, oltre che con triplice suono di un corno,

immancabilmente esse venivano precedute, sia pure di pochi secondi, da una

analoga segnalazione del comando. Per esempio veniva diramato l’ordine:

“Attenzione al quadrato 78 (tutta la carta topografica della zona era stata divisa in

quadratini numerati) destra orografica vallone Rio Sprea”. Ed era esattamente il

punto dove i soldati avevano proprio allora avvistato un estraneo. In certi casi

l’avvertimento era ancora più esplicito: “Due sconosciuti in quadrato X

costeggianti le rocce. Attenzione”. E capitava talora che le sentinelle non si fossero

ancora accorte di niente.”

Trotzdem perciò si domandava (поэтому Троцдем спрашивал себя): “Che

cosa significa questo (что это значит)? C’è qualcuno che ci controlla, non visto

(существует кто-то невидимый, который нас контролирует), ed esercita la

nostra stessa sorveglianza (и выполняет само наше наблюдение = выполняет то

самое наблюдение, которое должны выполнять мы; stesso — такой же; сам;

esercitare — упражнять; исполнять, выполнять /обязанности/), anzi ci supera

in tempestività e precisione (и даже превосходит нас по оперативности и

точности; tempestività, f — своевременность)? Ma chi (но кто)? E da dove (и

откуда)? Loro, guardie, non avevano mai scorto nessuno nei paraggi (они,

часовые, никогда не замечали никого в окрестностях; scorgere), né sul ciglio

delle rupi sovrastanti erano mai stati visti uomini di fazione (и на гребнях скал,

возвышающихся /вокруг/, никогда не видели караульных; fazione, f —

караул). O bisognava ammettere che quelli del comando fossero dei maghi (или

следует признать, что в командовании маги: «что те, что в командовании,

были бы маги»)?”

“Ma lei, tenente (но вы, лейтенант)”, domandava Ismani (спросил Измани),

“gli impianti, lassù, non li ha mai visti (никогда не видели тех сооружений;

63

impianto, m — установка; устройство /действие и результат/; агрегат;

система; сооружение; завод; фабрика; промышленное предприятие)?”

“Mai (никогда). Le ho detto che noi, del presidio, siamo esclusi (я вам /уже/

сказал, что мы, гарнизон, не входим /в число тех, кто может появляться в

зоне/; escludere — исключать). Qui intorno non si vedono che boschi, e rocce

(здесь, вокруг, не видно /ничего/, кроме лесов и скал). Solo dal vallon degli

Angeli, sarà un chilometro da qui, si può vedere qualche cosa (только из долины

Ангелов, /на расстоянии/ километра отсюда, можно кое-что увидеть).”

Trotzdem perciò si domandava: “Che cosa significa questo? C’è qualcuno che

ci controlla, non visto, ed esercita la nostra stessa sorveglianza, anzi ci supera in

tempestività e precisione? Ma chi? E da dove? Loro, guardie, non avevano mai

scorto nessuno nei paraggi, né sul ciglio delle rupi sovrastanti erano mai stati visti

uomini di fazione. O bisognava ammettere che quelli del comando fossero dei

maghi?”

“Ma lei, tenente”, domandava Ismani, “gli impianti, lassù, non li ha mai visti?”

“Mai. Le ho detto che noi, del presidio, siamo esclusi. Qui intorno non si

vedono che boschi, e rocce. Solo dal vallon degli Angeli, sarà un chilometro da

qui, si può vedere qualche cosa.”

“Che cosa (что)?”

“Mah (ну)... come un pezzo di muro, liscio, senza né feritoie né finestre (как

кусок стены, сплошной, без отверстий и без окон). E dietro il muro si intravede,

un’antenna, altissima, un po’ come quelle della radio (а из-за стены видна

антенна, очень высокая, немного похожая на радиоантенну). E in cima una

specie di globo (а наверху что-то вроде глобуса).”

“Una sfera (сфера)?”

“Pressappoco (приблизительно). Qualcuno dice di averla vista muoversi (кто-

то говорит, /что/ видел, /как/ она двигается).”

“Muoversi come (как двигается)?”

64

“Girare su se stessa (вращается вокруг своей оси; stesso — сам; su se stessa

— вокруг самой себя).”

“E a cosa serve (а для чего она; servire — служить)?”

“A me lo chiede (вы меня это = об этом спрашиваете)? Mistero (тайна).

Tutto qui è un mistero maledetto (все здесь проклятая тайна). E chi sa magari per

che stupidaggine (и кто знает, может, из-за какого-нибудь пустяка;

stupidaggine, f — глупость; глупость, глупый поступок; /разг./ мелочь,

пустяк; stupido — глупый).”

“Lei non crede che sia un impianto atomico (вы не верите, что там атомная

станция)?”

“Che cosa?”

“Mah... come un pezzo di muro, liscio, senza né feritoie né finestre. E dietro il

muro si intravede, un’antenna, altissima, un po’ come quelle della radio. E in cima

una specie di globo.”

“Una sfera?”

“Pressappoco. Qualcuno dice di averla vista muoversi.”

“Muoversi come?”

“Girare su se stessa.”

“E a cosa serve?”

“A me lo chiede? Mistero. Tutto qui è un mistero maledetto. E chi sa magari

per che stupidaggine.”

“Lei non crede che sia un impianto atomico?”

“Le ho già detto (я вам уже сказал). Per quello che ne può sapere un ignorante

come me (то, что может об этом знать такой невежда, как я)... Io dico che se

fosse un impianto atomico (я говорю, что если бы там была атомная станция),

si dovrebbe veder passare molto più materiale (было бы видно, как провозят

гораздо больше материалов). E poi (и потом)...”

65

“L’unica comunicazione (единственный путь сообщения)”, chiese Ismani

(спросил Измани), “è questa strada (эта дорога)?”

“Per il materiale c’è anche una teleferica (для материалов есть также

подвесная канатная дорога), ma noi vediamo quando passa, se è carica o no (но

мы видим, когда по ней провозят груз; passare — проходить, проезжать;

carico — нагруженный)”, intervenne il sottotenente Picco (вмешался младший

лейтенант Пикко) che dal tavolo accanto, dove sedeva solo, aveva seguito i loro

discorsi (который сидел один за соседним столиком и следил за их

разговором; accanto — рядом, близко, вблизи; соседний, близлежащий: casa

accanto — соседний дом), “su, gli dica della voce (расскажи-ка о голосе; su! —

ну!, да ну!; скорей!, смелей su, parla! — ну, говори!)...”

Trotzdem alzò le spalle (Троцдем пожал плечами; alzare — поднимать):

“Non gli badi, professore (не обращайте внимания, профессор). A questa io non

ci credo (в это я не верю). Per mio conto, è una leggenda (по-моему, это

легенда; conto, m — счет; отчет). Dicono, molti dei soldati qui, che si sente una

voce (многие солдаты говорят, что слышат голос: «слышится голос»). E non

sembra voce d’uomo (и, кажется, это не человеческий голос)”.

“Le ho già detto. Per quello che ne può sapere un ignorante come me... Io dico

che se fosse un impianto atomico, si dovrebbe veder passare molto più materiale. E

poi...”

“L’unica comunicazione”, chiese Ismani, “è questa strada?”

“Per il materiale c’è anche una teleferica, ma noi vediamo quando passa, se è

carica o no”, intervenne il sottotenente Picco che dal tavolo accanto, dove sedeva

solo, aveva seguito i loro discorsi, “su, gli dica della voce...”

Trotzdem alzò le spalle: “Non gli badi, professore. A questa io non ci credo. Per

mio conto, è una leggenda. Dicono, molti dei soldati qui, che si sente una voce. E

non sembra voce d’uomo”.

“Viene dall’alto (он исходит сверху)?”

66

“Sì (да).”

“E che cosa dice (а что он говорит)?”

“Ah, non riescono a capirlo (они не смогли понять; riuscire — удаваться).

Certi sostengono che è una lingua straniera e perciò non si capisce (некоторые

утверждают, что это иностранный язык и поэтому непонятен). Altri dicono

che è troppo lontana (другие говорят, что он слишком далеко). Io non l’ho mai

sentita (я никогда его не слышал).”

Ismani si rivolse al sottotenente Picco (Измани обернулся к младшему

лейтенанту Пикко; rivolgersi): “E lei (а вы)?”.

“Io (я)... mi è sembrato, qualche volta (мне казалось, иногда)... ma

onestamente non potrei giurare (но, честно /говоря, я/ не мог бы поклясться;

onesto — честный)...”

“Lo vede (видите)?”, fece Trotzdem (сказал Троцдем). “Quando si vuole

andare al sodo, non si cava un ragno dal buco (когда надо это выяснить, ничего

не получается: «когда надо дойти до сути, не выманить паука из дырки»;

sodo — крепкий, твердый; прочный; /m/ твердая почва, твердый грунт;

cavare — копать). Tutti ne sentono parlare, tutti giurano che è vero (все слышат,

что о нем говорят, все клянутся, что это правда), mai uno però che dica

(однако, ни один не говорит): “L’ho sentita io, in quel tal giorno, in quella tale

ora (я его слышал в такой-то день, в такой-то час)”. Fantasia, nient’altro che

fantasia e del resto non c’è da meravigliarsi (фантазия, ничего, кроме фантазии,

а впрочем, тут нечему удивляться): sempre, dove c’è un grande segreto, girano

le voci più assurde, come in guerra (там, где есть большая тайна, всегда ходят

самые нелепые слухи, как на войне; voce, f — голос; мнение; молва, слух;

corre voce, corrono voci — есть слух, ходят слухи).”

“Viene dall’alto?”

“Sì.”

“E che cosa dice?”

67

“Ah, non riescono a capirlo. Certi sostengono che è una lingua straniera e

perciò non si capisce. Altri dicono che è troppo lontana. Io non l’ho mai sentita.”

Ismani si rivolse al sottotenente Picco: “E lei?”.

“Io... mi è sembrato, qualche volta... ma onestamente non potrei giurare...”

“Lo vede?”, fece Trotzdem. “Quando si vuole andare al sodo, non si cava un

ragno dal buco. Tutti ne sentono parlare, tutti giurano che è vero, mai uno però che

dica: “L’ho sentita io, in quel tal giorno, in quella tale ora”. Fantasia, nient’altro

che fantasia e del resto non c’è da meravigliarsi: sempre, dove c’è un grande

segreto, girano le voci più assurde, come in guerra.”

“E perché allora non gli racconti la faccenda dei cani (а почему тогда /ты/ не

рассказываешь о том, что происходило с собаками; faccenda, f — дело)?”,

ribattè Picco al tenente (возразил Пикко лейтенанту; ribattere — снова бить;

отбивать; отражать; опровергать; возражать: ribattere gli argomenti

dell'avversario — опровергнуть доводы противника). “Quella, almeno, l’hai

vista anche tu (это, по крайней мере, ты тоже видел).”

“I cani (с собаками)?”

“Sì (да). Un altro dei tanti fenomini inspiegabili (еще один из многих

необъяснимых феноменов; spiegare — развертывать, разворачивать;

объяснять, толковать)”, disse Trotzdem (сказал Троцдем).

“Dei cani che avete qui (с собаками, которые здесь живут: «которых имеете

здесь»; avere — иметь)?”

“Che avevamo (которые жили). Due lupi (два волка). Ma non si è potuti

tenerli (но невозможно было держать их /здесь/). Appena arrivati qui, si sono

messi in una tale agitazione (как только они прибыли сюда, они пришли в такое

возбуждение; mettere — класть, ставить, приводить /в какое-л.

состояние/)!”

“Abbaiavano (они лаяли)?”

“Non abbaiavano mica, no, questo il curioso (совсем не лаяли, нет, это-то и

странно: «это — странное»). Piangevano piuttosto (скорее плакали).

68

Smaniavano di andare su (стремились наверх; smaniare — беспокоиться,

страстно желать; mania, f — мания, психоз).”

“E perché allora non gli racconti la faccenda dei cani?”, ribattè Picco al tenente.

“Quella, almeno, l’hai vista anche tu.”

“I cani?”

“Sì. Un altro dei tanti fenomini inspiegabili”, disse Trotzdem.

“Dei cani che avete qui?”

“Che avevamo. Due lupi. Ma non si è potuti tenerli. Appena arrivati qui, si sono

messi in una tale agitazione!”

“Abbaiavano?”

“Non abbaiavano mica, no, questo il curioso. Piangevano piuttosto.

Smaniavano di andare su.”

“Su dove (куда наверх)?”

“Lo sa Dio, dove (Бог его знает, куда). Su per le rocce, là (вверх по скалам,

туда)... Insomma, abbiamo dovuto rispedirli via (в общем, /нам/ пришлось

отправить их /обратно/; spedire — посылать, отправлять; via — прочь).”

“Ma solo questi, oppure anche altri cani (но только этих, или же и других

собак)?”

“Pare che sia la regola qui (кажется, что это здесь правило). Anche un

volpino, che un giorno ha portato su il sergente Introzzi (даже шпиц, которого

однажды привез сержант Интроцци), anche quello lì si è messo subito a guaire

in direzione della rocce, per poco non è andato in convulsioni (даже он сразу

принялся выть на скалы и чуть не забился в конвульсиях; direzione, f —

направление; andare — идти , ехать; доходить, приходить)...”

In quel mentre si udì il rumore di un’auto (в этот момент послышался шум

автомобиля) che arrancava su per l’ultima salita (который с трудом одолевал

последний подъем). Guardarono fuori (они посмотрели туда: «наружу»). Era in

69

arrivo la macchina con la signora Strobele (это подъезжала машина, /в которой

была/ синьора Штробеле; arrivo, m — прибытие).

“Su dove?”

“Lo sa Dio, dove. Su per le rocce, là... Insomma, abbiamo dovuto rispedirli

via.”

“Ma solo questi, oppure anche altri cani?”

“Pare che sia la regola qui. Anche un volpino, che un giorno ha portato su il

sergente Introzzi, anche quello lì si è messo subito a guaire in direzione della

rocce, per poco non è andato in convulsioni...”

In quel mentre si udì il rumore di un’auto che arrancava su per l’ultima salita.

Guardarono fuori. Era in arrivo la macchina con la signora Strobele.

7.

Olga Strobele portò l’allegria e la vita (Ольга Штробеле привнесла веселье и

жизнь). Era sui 28 anni (/ей/ было около двадцати восьми лет), snella, capelli

rossi, pelle bianca punteggiata di lentiggini (/она была/ стройная, с рыжими

волосами, белой кожей, усыпанной веснушками), occhi tagliati a mandorla,

labbra sporgenti in un’espressione insieme di offerta e di sdegno

(миндалевидными глазами, губами, изгиб которых выражал одновременно

предложение и негодование; tagliare — резать; sporgere — выдаваться

вперед; espressione, f — выражение; insieme — вместе), faccia spavalda,

allegra e provocante, vita sottile, gambe forti e puntigliose (дерзким, веселым и

провоцирующим лицом, тонкой талией, сильными и ловкими ногами;

puntiglioso — точный, тщательный). Bella donna piena di carattere (красивая

женщина с характером; pieno — полный), un tipo da far voltare la gente per la

strada (из тех, которые заставляют оборачиваться людей на улице).

70

Appena vide Ismani (как только она увидела Измани): “Ma lei (а вы)”, disse

(сказала), “una volta, parlo di undici anni fa, insegnava al Tommaseo (раньше,

примерно одиннадцать лет назад, /не/ преподавали в лицее Томмазео)?”.

“Sicuro (точно). Ma come fa a saperlo (но как вы узнали)? Per quattro anni ho

insegnato algebra in liceo (я четыре года преподавал алгебру в лицее).”

“Ah canaglia (ах, негодяй). Mi guardi (посмотрите на меня). La mia faccia

non le dice niente (мое лицо вам ничего не говорит)?”

“Ma sì, mi pare (ну да, кажется)... sono così poco fisionomista (/но я/ такой

плохой физиономист)... e poi voi donne da un anno all’altro (и потом вы,

женщины, год от года)...”

Olga Strobele portò l’allegria e la vita. Era sui 28 anni, snella, capelli rossi,

pelle bianca punteggiata di lentiggini, occhi tagliati a mandorla, labbra sporgenti in

un’espressione insieme di offerta e di sdegno, faccia spavalda, allegra e

provocante, vita sottile, gambe forti e puntigliose. Bella donna piena di carattere,

un tipo da far voltare la gente per la strada.

Appena vide Ismani: “Ma lei”, disse, “una volta, parlo di undici anni fa,

insegnava al Tommaseo?”.

“Sicuro. Ma come fa a saperlo? Per quattro anni ho insegnato algebra in liceo.”

“Ah canaglia. Mi guardi. La mia faccia non le dice niente?”

“Ma sì, mi pare... sono così poco fisionomista... e poi voi donne da un anno

all’altro...”

“Olga Cottini, si ricorda (помните Ольгу Коттини)? Ics uguale due per radice

quadrata di (икс равен двум на корень квадратный)... Mi ha bocciata e non si

ricorda neanche (вы меня провалили и даже не помните)... Vedrà se non mi

vendico (/вот/ увидите, /как я вам/ отомщу: «не отомщу ли я вам»; vendicarsi

— мстить за себя)...”

71

“Se avessi saputo (если бы я знал)... se avessi potuto prevedere (если бы я мог

предвидеть)...”, fece lui stupidamente, rosso di confusione (сказал он глупо,

красный от смущения).

“Qua, facciamo la pace, le perdono (ну ладно, давайте мириться, я вас

прощаю; pace, f — мир)”, e così dicendo l’abbracciò, dandogli due baci sulle

guance (и, сказав это, обняла его и поцеловала в обе щеки; dare — давать;

bacio, m — поцелуй). Poi si rivolse alla signora Ismani (потом она повернулась к

синьоре Измани). “Mi scusi, sa (извините). Giancarlo dice sempre che sono una

selvaggia (Джанкарло все время говорит, что я дикарка; selvaggio — лесной,

дикий; грубый, невоспитанный)... Ma ammetterà, incontrare il professore che ci

ha bocciati (но подумать /только/, встретить профессора, который провалил

тебя; ammettere — допускать, признавать)! E incontrarlo quassù, poi (и

встретить его здесь; quassù — здесь наверху)... Ah se l’ho odiato, suo marito (/и

как же я/ его ненавидела, вашего мужа). Quante maledizioni (как проклинала:

«сколько проклятий»). Però, me lo lasci dire, professore, agli esami lei era un po’

carogna, sa (но, позвольте сказать, профессор, на экзаменах вы были довольно

противный; carogna, f — падаль, стервятина)... Con me, poi (со мной)... Mi

vendicherò, le dico (говорю вам, я отомщу).”

“Olga Cottini, si ricorda? Ics uguale due per radice quadrata di... Mi ha bocciata

e non si ricorda neanche... Vedrà se non mi vendico...”

“Se avessi saputo... se avessi potuto prevedere...”, fece lui stupidamente, rosso

di confusione.

“Qua, facciamo la pace, le perdono”, e così dicendo l’abbracciò, dandogli due

baci sulle guance. Poi si rivolse alla signora Ismani. “Mi scusi, sa. Giancarlo dice

sempre che sono una selvaggia... Ma ammetterà, incontrare il professore che ci ha

bocciati! E incontrarlo quassù, poi... Ah se l’ho odiato, suo marito. Quante

maledizioni. Però, me lo lasci dire, professore, agli esami lei era un po’ carogna,

sa... Con me, poi... Mi vendicherò, le dico.”

72

Elisa Ismani non si formalizzò (Элиза Измани не была формалисткой;

formalizzare — формализировать). Le faceva anzi piacere che una donna così

gaia e esuberante venisse su con loro (напротив, ей было приятно, что такая

веселая и живая женщина поедет с ними; esuberante — обильный,

изобилующий, чрезмерный; /перен./ живой, энергичный; темпераментный:

temperamento esuberante — бурный темперамент). Per suo marito sarebbe stata

una iniezione d’ottimismo (она была бы прививкой оптимизма для ее мужа). La

gelosia neppure la sfiorò (ревность даже не коснулась ее; sfiorare — слегка

касаться, слегка задевать), benché capisse che Olga Strobele dovesse piacere

maledettamente agli uomini (хотя она понимала, что Ольга Штробеле, должно

быть, чертовски нравилась мужчинам). Era così sicura del suo Ermanno (она

была так уверена в своем Эрманно).

Le chiese (она спросила ее): “È da molto sposata col professore Strobele (вы

давно замужем за профессором Штробеле)?”.

“Quasi tre mesi (почти три месяца).”

“E lei abita lassù (и вы живете там, наверху)?”

“No, è la prima volta che ci vado (нет, я еду туда в первый раз). Come

moglie, finora, poche soddisfazioni, sa (знаете, в качестве жены я до сих пор

/видела/ мало удовольствий; soddisfazione, f — удовлетворение)? Sposati, un

viaggetto di nozze, dieci giorni (поженились, свадебное путешествие, десять

дней), poi Vademecum mi ha lasciato vedova (потом Справочник оставил меня

вдовой).”

Elisa Ismani non si formalizzò. Le faceva anzi piacere che una donna così gaia

e esuberante venisse su con loro. Per suo marito sarebbe stata una iniezione

d’ottimismo. La gelosia neppure la sfiorò, benché capisse che Olga Strobele

dovesse piacere maledettamente agli uomini. Era così sicura del suo Ermanno.

Le chiese: “È da molto sposata col professore Strobele?”.

“Quasi tre mesi.”

“E lei abita lassù?”

73

“No, è la prima volta che ci vado. Come moglie, finora, poche soddisfazioni,

sa? Sposati, un viaggetto di nozze, dieci giorni, poi Vademecum mi ha lasciato

vedova.”

“Vademecum (Справочник)?”

“Non ci badi (не обращайте внимания). A me piace scherzare (мне нравится

шутить). Vademecum, per la mania che ha di spiegare sempre tutto (Справочник

— из-за его мании всегда все объяснять). Dopo dieci giorni, insomma, mi ha

piantata (в общем, спустя десять дней он меня покинул). Lavori urgenti,

massimo segreto (срочная работа, величайший секрет). Ci lavora da almeno

dieci anni lassù al Centro (он работает там в Центре, по крайней мере, десять

лет), non gli bastava ancora (и ему еще недостаточно). Chi s’è visto s’è visto

(ну, только его и видели; chi l'ha visto; l'ha visto!; chi s'è visto s'è visto —

только его и видели, его и след простыл; ищи-свищи!).”

“Ma adesso va a raggiungerlo (а теперь вы едете к нему; raggiungere —

достигать, добираться).”

“Starò lassù venti giorni, un mese al massimo (я пробуду там двадцать дней,

максимум месяц). Poi ritorniamo insieme (а потом мы вместе вернемся). Il suo

lavoro è ormai quasi finito, così mi ha detto (его работа уже почти окончена, так

он мне сказал).”

“Che lavoro (какая работа)?”, azzardò Ismani (осмелился /спросить/

Измани).

“Vademecum?”

“Non ci badi. A me piace scherzare. Vademecum, per la mania che ha di

spiegare sempre tutto. Dopo dieci giorni, insomma, mi ha piantata. Lavori urgenti,

massimo segreto. Ci lavora da almeno dieci anni lassù al Centro, non gli bastava

ancora. Chi s’è visto s’è visto.”

“Ma adesso va a raggiungerlo.”

74

“Starò lassù venti giorni, un mese al massimo. Poi ritorniamo insieme. Il suo

lavoro è ormai quasi finito, così mi ha detto.”

“Che lavoro?”, azzardò Ismani.

“Mah, io proprio non glielo saprei dire (ну, я, собственно, не смогла бы вам

рассказать).”

“Chi sa che impianto grandioso (такое грандиозное сооружение; chi sa —

кто знает).”

“Che impianto (какое сооружение)?”

“Quello lassù, dico (там, наверху; dico — говорю).”

“Perché (почему)? Lei non c’è mai stato, professore (вы там никогда не были,

профессор)?”

Olga lo guardò piegando un po’ la testa (Ольга посмотрела на него, чуть-чуть

наклонив голову) come chi ha la sensazione di un tranello (как /человек/,

который опасается ловушки; sensazione, f — ощущение).

“Non c’è mai stato, dice (говорите, вы никогда там не были)?”

“Mai (никогда).” Ansioso di sapere, Ismani avrebbe voluto insistere (горя

желанием узнать /что-нибудь/, Измани хотел бы продолжить разговор;

ansioso — беспокоящийся, страстно желающий; insistere — настаивать),

ma capiva bene che non era il caso di fare domande indiscrete alla presenza di

Trotzdem e Picco (но он хорошо понимал, что не стоит задавать нескромные

вопросы в присутствии Троцдема и Пикко; caso, m — случай, дело).

“Mah, io proprio non glielo saprei dire.”

“Chi sa che impianto grandioso.”

“Che impianto?”

“Quello lassù, dico.”

“Perché? Lei non c’è mai stato, professore?”

Olga lo guardò piegando un po’ la testa come chi ha la sensazione di un

tranello.

75

“Non c’è mai stato, dice?”

“Mai.” Ansioso di sapere, Ismani avrebbe voluto insistere, ma capiva bene che

non era il caso di fare domande indiscrete alla presenza di Trotzdem e Picco.

A interrompere il colloquio (прервав /их/ беседу), mentre già calavano le

ombre della sera (в то время как уже опускались вечерние тени), arrivò l’auto

del Centro a prelevarli (за ними прибыл автомобиль из Центра; prelevare —

вычитать, отбирать, брать); la guidava un militare (его вел военный). Così

gli Ismani e la signora Strobele (итак, /оба/ Измани и синьора Штробеле), preso

commiato da Trotzdem e consegnatili i più grossi bagagli (попрощавшись с

Троцдемом и оставив на хранение самые крупные /предметы/ багажа;

prendere — брать; commiato, m — прощание) (li avrebbe spediti su all’indomani

con altro mezzo (за ними пришлют другую машину на следующий день;

mezzo, m — средство)), partirono verso l’altipiano (поехали на плоскогорье).

Poco dopo il posto di blocco (/когда они/ немного /отъехали от/ блокпоста)

la strada si raddrizzava bruscamente, diventando ripidissima (дорога резко стала

прямой и очень крутой; raddrizzarsi — выпрямляться). Ci si vedeva ormai

poco, anche a motivo della nebbia (было уже мало что видно, также и из-за

тумана).

A un certo punto la strada finiva bruscamente sotto un’alta parete verticale di

colore giallo (в каком-то месте дорога внезапно оборвалась у высокой

вертикальной стены желтого цвета; finire — кончаться).

A interrompere il colloquio, mentre già calavano le ombre della sera, arrivò

l’auto del Centro a prelevarli; la guidava un militare. Così gli Ismani e la signora

Strobele, preso commiato da Trotzdem e consegnatili i più grossi bagagli (li

avrebbe spediti su all’indomani con altro mezzo), partirono verso l’altipiano.

Poco dopo il posto di blocco la strada si raddrizzava bruscamente, diventando

ripidissima. Ci si vedeva ormai poco, anche a motivo della nebbia.

76

A un certo punto la strada finiva bruscamente sotto un’alta parete verticale di

colore giallo.

Nella penombra Ismani sulle prime non si accorse (в полумраке Измани

сначала не заметил) che a filo delle rocce c’era una grande porta di ferro (что в

ряду скал была большая железная дверь). Poi notò che da una parte e dall’altra

là dove la ripidezza della rupe era minore (потом он заметил, что с одной

стороны и с другой, там, где крутизна скал была меньше), si dipartiva uno

sbarramento triplo o quadruplo di filo spinato (шло заграждение из трех-четырех

/рядов/ колючей проволоки; dipartire — делить на части, dipartirsi —

отправляться, уезжать, начинаться; triplo — тройной, утроенный;

quadruplo — четырехкратный). E certi cosi tondeggianti che sporgevano (и

какие-то округлые предметы, которые выдавались вперед), forse isolatori

(может быть, изоляторы), gli fecero pensare che ci passasse la corrente (навели

его на мысль, что по ним проходит ток).

Non c’era anima viva (здесь не было ни души; vivo — живой). Faceva umido

e freddo (было сыро и холодно). Il posto era singolarmente selvaggio e inospitale

(место было совершенно дикое и негостеприимное). L’autista disse (водитель

сказал): “Può darsi che ci sia qualche minuto da aspettare (пожалуй, надо

подождать несколько минут). Quando sono sceso stavano lavorando nel tunnel

(когда я уезжал, они работали в туннеле = велись работы в туннеле), deve

essere successa una piccola frana (/там/, должно быть, произошел небольшой

обвал; succedere)”.

Nella penombra Ismani sulle prime non si accorse che a filo delle rocce c’era

una grande porta di ferro. Poi notò che da una parte e dall’altra là dove la ripidezza

della rupe era minore, si dipartiva uno sbarramento triplo o quadruplo di filo

spinato. E certi cosi tondeggianti che sporgevano, forse isolatori, gli fecero pensare

che ci passasse la corrente.

77

Non c’era anima viva. Faceva umido e freddo. Il posto era singolarmente

selvaggio e inospitale. L’autista disse: “Può darsi che ci sia qualche minuto da

aspettare. Quando sono sceso stavano lavorando nel tunnel, deve essere successa

una piccola frana”.

“Lei ha avvertito che noi siamo qui (вы предупредили, что мы здесь)?”,

domandò Elisa Ismani (спросила Элиза Измани).

“Non c’è bisogno (в этом нет необходимости)”, il soldato disse (сказал

солдат), “loro lo sanno (они знают).”

“Come (каким образом)?”

L’autista fissò la signora, incerto se rispondere (водитель пристально

посмотрел на синьору, сомневаясь, отвечать ли; incerto — неуверенный). Poi,

evidentemente persuaso dalla faccia (потом, очевидно убежденный

/выражением ее/ лица; persuadere), senza parlare, fece segno con l’indice alla

porta di ferro (молча показал указательным пальцем на железную дверь; senza

— без; parlare — говорить), là dove si notava appena una specie di piccolo

riquadro (туда, где было едва заметно что-то вроде маленького окошечка;

riquadro, m — квадрат, рама).

Elisa non chiese altre spiegazioni (Элизе не требовались другие объяснения).

“Doveva esserci (должно быть, там есть)”, pensò (подумала она), “qualche

apparecchio fotoelettrico, o televisivo, o diavoleria del genere (какой-нибудь

фотоэлемент или видеокамера, или /какая-нибудь/ чертовщина в этом роде).”

“Be’, io scendo a fare due passi (ну, я пойду прогуляюсь; scendere —

спускаться, выходить /из машины/; fare due passi — сделать два шага)”,

disse Olga Strobele (сказала Ольга Штробеле), “se no mi vengono le formiche

nelle gambe (а то у меня ноги затекут: «ко мне в ноги придут муравьи»).”

“Lei ha avvertito che noi siamo qui?”, domandò Elisa Ismani.

“Non c’è bisogno”, il soldato disse, “loro lo sanno.”

“Come?”

78

L’autista fissò la signora, incerto se rispondere. Poi, evidentemente persuaso

dalla faccia, senza parlare, fece segno con l’indice alla porta di ferro, là dove si

notava appena una specie di piccolo riquadro.

Elisa non chiese altre spiegazioni. “Doveva esserci”, pensò, “qualche

apparecchio fotoelettrico, o televisivo, o diavoleria del genere.”

“Be’, io scendo a fare due passi”, disse Olga Strobele, “se no mi vengono le

formiche nelle gambe.”

“Scendo anch’io (пойду и я)”, disse Ismani, smanioso di sapere (сказал

Измани, страстно желая узнать /что-нибудь/).

Per sgranchirsi, scesero qualche decina di metri per la strada (для разминки

они прошли несколько десятков метров по дороге; sgranchirsi —

разминаться; granchio, m — краб), tagliata sul precipizio (обрывавшейся у

пропасти; tagliare — резать). La nebbia impediva di vedere quanto profondo

fosse (туман мешал разглядеть, насколько она глубока). Soltanto vaghe ombre

evanescenti di roсchioni a strapiombo, di abeti aggrappati a posti inverosimili

(/были видны/ только смутные рассеивающиеся тени нависающих /над

пропастью/ скал, елей, прицепившихся /к склону/ в самых невероятных

местах; a strapiombo — наклонный, с наклоном; piombo, m — свинец; отвес).

Con una strana sensazione di piacere che non aveva mai provato (со странным

ощущением удовольствия, которого он никогда не испытывал), Ismani si sentì

prendere a braccetto da Olga Strobele (Измани почувствовал, /как его/ берет

под руку Ольга Штробеле), quella donna che sarebbe stato così bello poter

desiderare (женщина, которую так прекрасно было бы желать: «мочь

желать»). Ne sentiva il profumo (он слышал /исходящий/ от нее запах духов);

mescolato alla nebbia, all’umido, al gusto di resina ch’era nell’aria (который

смешивался с туманом, влажностью, с привкусом смолы, который был в

воздухе); non aveva mai sentito un odore così buono (/Измани/ никогда не

слышал такого приятного аромата).

79

“Scendo anch’io”, disse Ismani, smanioso di sapere.

Per sgranchirsi, scesero qualche decina di metri per la strada, tagliata sul

precipizio. La nebbia impediva di vedere quanto profondo fosse. Soltanto vaghe

ombre evanescenti di ronchioni a strapiombo, di abeti aggrappati a posti

inverosimili. Con una strana sensazione di piacere che non aveva mai provato,

Ismani si sentì prendere a braccetto da Olga Strobele, quella donna che sarebbe

stato così bello poter desiderare. Ne sentiva il profumo; mescolato alla nebbia,

all’umido, al gusto di resina ch’era nell’aria; non aveva mai sentito un odore così

buono.

Lei taceva, forse faceva apposta, aspettava che parlasse lui (она молчала,

может быть, намеренно, ждала, что заговорит он), per il gusto di mettere

l’uomo in imbarazzo (находя удовольствие в том, чтобы приводить мужчин в

смущение; gusto, m — вкус). Ismani guardò indietro (Измани оглянулся:

«посмотрел назад»), nella caligine crescente l’auto non si vedeva quasi più (в

густеющем тумане автомобиля почти не было видно; crescere — расти;

caligine, f — дымка; туман).

“Be’, signora (ну, синьора)”, disse finalmente (сказал он, наконец), “qui non

c’è nessuno che ci senta (здесь нет никого, кто /мог бы/ нас подслушать). Mi

dica (скажите мне). Si può sapere che cosa fanno lassù, al Centro (вам известно,

что там, в Центре, делают)?”

“Professore (профессор)”, rispose lei, scherzosa (ответила она, игриво;

scherzoso — шутливый, шуточный; scherzo, m — шутка), “lei ce l’ha proprio

su con me (вы точно что-то имеете против меня; avercela con qd —

чувствовать неприязнь к кому-л., иметь что-л. против кого-л.). Bocciata, mi

ha bocciata (вы меня провалили /на экзаменах/). Vuol prendermi anche in giro

(/а теперь/ хотите подшутить надо мной; giro, m — круг, шутка; prendere in

giro — подшутить)?”

“Benedetta figliola, lo saprà pure cosa sta facendo suo marito (несносная

девочка, вы же знаете, что сейчас делает ваш муж; benedetto —

80

благословенный; противный; проклятый: quel benedetto ragazzo — этот

несносный/противный мальчишка).”

Lei taceva, forse faceva apposta, aspettava che parlasse lui, per il gusto di

mettere l’uomo in imbarazzo. Ismani guardò indietro, nella caligine crescente

l’auto non si vedeva quasi più.

“Be’, signora”, disse finalmente, “qui non c’è nessuno che ci senta. Mi dica. Si

può sapere che cosa fanno lassù, al Centro?”

“Professore”, rispose lei, scherzosa, “lei ce l’ha proprio su con me. Bocciata, mi

ha bocciata. Vuol prendermi anche in giro?”

“Benedetta figliola, lo saprà pure cosa sta facendo suo marito.”

Lei scoppiò in una risata, strana in quel posto (она разразилась смехом,

странным для этого места):

“Mio marito (мой муж)? Ma anche lei lo sa (но и вы это знаете). Se lo fanno

venire su al Centro, professore, sarà pure bene informato, no (если вас

пригласили в Центр, профессор, вы, наверное, хорошо информированы,

/разве/ нет)?”

“E invece no, io non so niente, non mi hanno detto niente (как раз нет, я не

знаю ничего, они мне ничего не сказали; invece — наоборот).”

“Chi non le ha detto (кто вам ничего не сказал)?”

“Quelli del ministero (/люди/ из министерства).”

“E lei ha accettato lo stesso di venire (и вы все равно согласились приехать;

accettare — принимать, соглашаться)?”

“A quanto pare (как видите: «насколько представляется»; parere —

казаться, представляться, иметь вид; быть похожим). Ma io non son fatto

per questi misteri (но я не создан для этих тайн): a me piacciono le (мне

нравятся)...”

“Ne so meno di lei (я об этом знаю меньше вас).”

81

Lei scoppiò in una risata, strana in quel posto:

“Mio marito? Ma anche lei lo sa. Se lo fanno venire su al Centro, professore,

sarà pure bene informato, no?”

“E invece no, io non so niente, non mi hanno detto niente.”

“Chi non le ha detto?”

“Quelli del ministero.”

“E lei ha accettato lo stesso di venire?”

“A quanto pare. Ma io non son fatto per questi misteri: a me piacciono le...”

“Ne so meno di lei.”

“Ma suo marito non le ha spiegato (но ваш муж вам не объяснил)? Non le ha

detto che cos’è questo misterioso Centro (он вам не сказал, что это за

таинственный Центр)? Le avrà pur raccontato qualche cosa (рассказал же он

вам хоть что-нибудь). Pressappoco almeno, lei saprà, no, che cosa fanno

(приблизительно, по крайней мере, вы знаете, что они делают).”

Ismani sentì risalire l’inquietudine, smarrimento (Измани чувствовал

растущее беспокойство, растерянность; risalire — вновь подниматься, снова

восходить; smarrire — терять, затерять; smarrirsi — теряться; сбиваться

с пути; смущаться), quel sentirsi così piccolo di fronte a cose immense e

minacciose (это ощущение, /что он/ такой маленький перед чем-то огромным

и угрожающим), un’angoscia che aveva già provato in guerra (тоску, которую

он уже испытывал на войне).

“Povera me, mi bocci pure, io non le so rispondere (бедная я, провалите же

меня, я не знаю, /что/ ответить).”

“Ma che cos’è (но что там)? Una fabbrica (фабрика)?”

“Chi sa (кто знает). Giancarlo parlava di un laboratorio (Джанкарло говорил

о лаборатории).”

82

“Ma suo marito non le ha spiegato? Non le ha detto che cos’è questo misterioso

Centro? Le avrà pur raccontato qualche cosa. Pressappoco almeno, lei saprà, no,

che cosa fanno.”

Ismani sentì risalire l’inquietudine, smarrimento, quel sentirsi così piccolo di

fronte a cose immense e minacciose, un’angoscia che aveva già provato in guerra.

“Povera me, mi bocci pure, io non le so rispondere.”

“Ma che cos’è? Una fabbrica?”

“Chi sa. Giancarlo parlava di un laboratorio.”

“Laboratorio come (какой лаборатории)? Chimico (химической)?”

Si udì un suono di clacson (послышался звук клаксона).

“Professore, ci chiamano (профессор, нас зовут). Sesamo apriti, la montagna

si è aperta (сезам откройся, и гора откроется)... con tutto il suo comodo s’intende

(разумеется, если ей будет угодно; comodo, m — удобство, польза, выгода,

ср.: se ti torna comodo... — если тебе удобно...). Andiamo (пойдемте)?” Buttò la

sigaretta (она бросила сигарету). Il puntino rosso della brace volò nel precipizio,

inghiottito silenziosamente dalla nebbia (красный огонек полетел в пропасть,

бесшумно поглощенный туманом; puntino, m — точечка; punto, m — точка).

Si avviarono alla macchina (они направились к машине). Olga si mise quasi a

correre (Ольга почти бежала; mettersi — приниматься, начинать).

“Be’, insomma (ну, в общем)”, fece Ismani stentando a starle dietro (сказал

Измани, с трудом поспевая за ней; stentare — делать с трудом; stare —

быть, находиться). “Be’, insomma non sa proprio dirmi (ну, в общем, вы

действительно не можете мне /ничего/ сказать; sapere — знать; мочь; proprio

— собственный, свой; в самом деле, по-настоящему, действительно)?”

Lei neppure lo sentì (она даже не услышала его; neppure — даже не).

“Laboratorio come? Chimico?”

Si udì un suono di clacson.

83

“Professore, ci chiamano. Sesamo apriti, la montagna si è aperta... con tutto il

suo comodo s’intende. Andiamo?” Buttò la sigaretta. Il puntino rosso della brace

volò nel precipizio, inghiottito silenziosamente dalla nebbia.

Si avviarono alla macchina. Olga si mise quasi a correre.

“Be’, insomma”, fece Ismani stentando a starle dietro. “Be’, insomma non sa

proprio dirmi?”

Lei neppure lo sentì.

8.

Quando arrivarono era già notte e pioveva (когда они приехали, была уже

ночь, и шел дождь). Per un tratto la macchina era salita per una galleria scavata

nella roccia (некоторое время машина ехала вверх по туннелю,

прорубленному в скале; tratto, m — черта, штрих; расстояние, протяжение;

промежуток; отрывок; участок, отрезок: tratto di strada — участок дороги;

часть пути; промежуток /времени/: un buon tratto di tempo — довольно

долгое время, довольно долго; trarre — тянуть). A un certo punto erano giunti

a un largo spiazzo (в какой-то момент они выехали на большую площадку;

giungere) dove c’erano quattro grandi porte chiuse da saracinesche (где было

четыре больших двери, закрытых опускными ставнями; saracinesca, f —

опускная железная ставня; saraceno, m — сарацин). Allora si era fatto di colpo

buio (тогда вдруг стало темно; colpo, m — удар; di colpo — вдруг): spente le

lampadine sul soffitto, spenti anche i fari della macchina (погасли лампы на

потолке, погасли даже фары машины; spegnere — гасить, тушить; spento —

потухший, погасший).

“Che cosa c’è (что это)?”, aveva chiesto Ismani, impressionato (спросил

взволнованный Измани; impressionare — впечатлять; поражать,

потрясать, волновать, трогать).

“Niente, signore, qualche secondo di pazienza (ничего, синьор, несколько

секунд терпения)”, era stata la risposta dell’autista (был ответ водителя).

84

Nelle tenebre si era udito il rumore di una saracinesca che saliva (в темноте

послышался шум ставни, которая поднималась). Quale delle quattro (которой

из четырех)? Poi, senza accendere (потом, не включая /фар/), guidato forse da

un puntino rosso acceso su un piccolo quadrante del cruscotto (ориентируясь,

может быть, по красной точке /огонька/, зажженного на маленьком квадрате

приборной доски; guidare — вести, править, водить; accendere —

зажигать; включать), l’autista si era messo in marcia lentamente (водитель

медленно двинулся вперед; mettersi — приниматься, начинать; marcia, f —

марш, ход, движение).

Quando arrivarono era già notte e pioveva. Per un tratto la macchina era salita

per una galleria scavata nella roccia. A un certo punto erano giunti a un largo

spiazzo dove c’erano quattro grandi porte chiuse da saracinesche. Allora si era

fatto di colpo buio: spente le lampadine sul soffitto, spenti anche i fari della

macchina.

“Che cosa c’è?”, aveva chiesto Ismani, impressionato.

“Niente, signore, qualche secondo di pazienza”, era stata la risposta dell’autista.

Nelle tenebre si era udito il rumore di una saracinesca che saliva. Quale delle

quattro? Poi, senza accendere, guidato forse da un puntino rosso acceso su un

piccolo quadrante del cruscotto, l’autista si era messo in marcia lentamente.

Poco dopo, alle loro spalle, il rombo della saracinesca che scendeva (чуть

погодя, сзади — шум ставни, которая опускалась; spalle, pl — спина; rombo,

m — глухой шум, гул, грохот). E le luci si erano riaccese (и огни вновь

зажглись; riaccendersi; luce, f — свет; /pl/ огни).

La galleria continuava, ripida e a lunghi giri su se stessa (крутой туннель

продолжался по спирали: «длинными кругами вокруг самого себя»), fino a un

secondo spiazzo, quasi uguale al primo, solo che le porte erano tre (до второй

площадки, почти равной первой, только дверей тут было три). Qui si era

ripetuta la manovra, con lo spegnimento delle luci (здесь повторился маневр с

85

выключением света). Né si era vista anima viva (не было видно ни души; vivo

— живой).

Ancora un tratto che Ismani aveva valutato di circa quattrocento metri

(/проехали/ еще немного: Измани показалось около четырехсот метров;

tratto, m — расстояние; отрезок; valutare — оценивать). Quindi erano sbucati

all’aperto; sull’altipiano, era presumibile (после этого они выехали на открытое

место, предположительно на плоскогорье; sbucare — вылезать; выходить).

E adesso erano dinanzi a una bassa e nuda costruzione (и теперь они были

перед низким голым строением), simile a una casamatta, con qualche piccola

finestra illuminata (похожим на каземат, с несколькими маленькими

освещенными окнами).

Poco dopo, alle loro spalle, il rombo della saracinesca che scendeva. E le luci si

erano riaccese.

La galleria continuava, ripida e a lunghi giri su se stessa, fino a un secondo

spiazzo, quasi uguale al primo, solo che le porte erano tre. Qui si era ripetuta la

manovra, con lo spegnimento delle luci. Né si era vista anima viva.

Ancora un tratto che Ismani aveva valutato di circa quattrocento metri. Quindi

erano sbucati all’aperto; sull’altipiano, era presumibile.

E adesso erano dinanzi a una bassa e nuda costruzione, simile a una casamatta,

con qualche piccola finestra illuminata.

Ismani, appena sceso di macchina (Измани, как только вышел из машины), si

guardò intorno sperando di vedere qualche cosa (оглянулся вокруг, надеясь

увидеть что-нибудь). Ma, tranne l’ingresso di quel posto di guardia (но, кроме

входа в это караульное помещение), tutto era immerso nel buio (все было

погружено во тьму; immergere — погружать, окунать, опускать). Gli parve

però di scorgere, ai lati della costruzione (ему, однако, показалось, /что он/

разглядел, по бокам строения), un muro di cinta alto circa quattro metri che si

perdeva nelle tenebre (стену ограды, высотой около четырех метров, которая

86

терялась в темноте). Forse era l’ultimo recinto (может быть, /это/ была

последняя преграда; recinto — окруженный; обнесенный /оградой, забором/;

/m/ огороженное место; ограда, забор; ограждение; городские крепостные

стены; укрепления). In quel mentre un uomo sui quarant’anni si avvicinò facendo

cenni di saluto (в этот момент /к ним/ приблизился мужчина лет сорока и

поприветствовал их; cenno di saluto — знак приветствия): il professor

Giancarlo Strobele (профессор Джанкарло Штробеле).

Era Strobele un uomo elegante, dal volto intensamente intellettuale (Штробеле

был элегантный мужчина, с подчеркнуто интеллектуальным лицом; intenso

— сильный, напряженный), che esprimeva sicurezza di sé (которое выражало

уверенность в себе; sicuro — уверенный). Ismani, che non lo aveva mai visto, fu

colpito (Измани, который его никогда не видел, был поражен; colpire —

ударять; поражать /и в перен. значении/), e non gradevolmente, dal suo

aplomb da gran signore (и /довольно/ неприятно, его апломбом важного

господина; gradevole — приятный).

Ismani, appena sceso di macchina, si guardò intorno sperando di vedere qualche

cosa. Ma, tranne l’ingresso di quel posto di guardia, tutto era immerso nel buio. Gli

parve però di scorgere, ai lati della costruzione, un muro di cinta alto circa quattro

metri che si perdeva nelle tenebre. Forse era l’ultimo recinto. In quel mentre un

uomo sui quarant’anni si avvicinò facendo cenni di saluto: il professor Giancarlo

Strobele.

Era Strobele un uomo elegante, dal volto intensamente intellettuale, che

esprimeva sicurezza di sé. Ismani, che non lo aveva mai visto, fu colpito, e non

gradevolmente, dal suo aplomb da gran signore.

Gli abbracci con la moglie, le cordiali presentazioni con gli Ismani sulla soglia

(объятия с женой, сердечное знакомство с /супругами/ Измани /прямо/ на

пороге; presentazione, f — представление). Entrarono nel casotto simile alla

portineria di uno stabilimento industriale (они вошли в будку, похожую на

87

швейцарскую промышленного предприятия; portinaio, m — швейцар;

портье).

Per un breve corridoio Strobele li condusse a una porta, opposta a quella donde

erano entrati (Штробеле провел их коротким коридором до двери,

противоположной той, в которую они вошли; condurre); e riuscirono all’aperto

(и они вновь вышли на улицу; aperto, m — открытое место). Qui attendeva la

macchina (здесь ждала машина), che nel frattempo aveva fatto il giro della casa,

entrando da un ingresso laterale (которая тем временем сделала круг /вокруг

дома и/ въехала через боковой вход). Più in alto, a qualche centinaio di metri di

distanza, risplendevano dei lumi, come di case (выше, на расстоянии нескольких

сотен метров, сияли огни, как будто /огни/ домов).

Sempre sotto la pioggia l’auto si avviò per un ripido viale (под

непрекращающимся дождем автомобиль двинулся /дальше/ по крутой улице;

sempre — всегда, все время), nella luce dei fari apparivano e sparivano lembi di

prato, qualche roccia, gruppi di larici ed abeti (в свете фар появлялись и

исчезали луга, скалы, группы лиственниц и елей; lembo, m — край, кромка;

larice, m — лиственница). Ormai erano prossimi alle luci (теперь они уже были

близко к огням).

Gli abbracci con la moglie, le cordiali presentazioni con gli Ismani sulla soglia.

Entrarono nel casotto simile alla portineria di uno stabilimento industriale.

Per un breve corridoio Strobele li condusse a una porta, opposta a quella donde

erano entrati; e riuscirono all’aperto. Qui attendeva la macchina, che nel frattempo

aveva fatto il giro della casa, entrando da un ingresso laterale. Più in alto, a qualche

centinaio di metri di distanza, risplendevano dei lumi, come di case.

Sempre sotto la pioggia l’auto si avviò per un ripido viale nella luce dei fari

apparivano e sparivano lembi di prato, qualche roccia, gruppi di larici ed abeti.

Ormai erano prossimi alle luci.

88

“Ecco (вот)”, spiegò Strobele (объяснял Штробеле) quando furono discesi

sotto l’atrio di un villino di gradevole aspetto, a forma di châlet (когда они

спустились под портик небольшой виллы приятного вида в форме шале

/альпийского деревянного домика/; discendere). “Questa sarà la vostra casa (это

будет ваш дом). Laggiù (там, внизу)”, e fece segno a un altro cottage più sotto (и

он указал на другой коттедж, еще ниже), “abito io (живу я). Quell’altra, lassù, è

la casa del nostro capo, Endriade (другой, там, наверху, — дом нашего

начальника Эндриаде). Ma ci sta pure, al primo piano, il maggiore Mirti,

ispettore del ministero della guerra (но там же проживает, на втором этаже,

майор Мирти, инспектор министерства обороны: «военного министерства»).

Ora, vi prego, accomodatevi (теперь, прошу вас, располагайтесь), fa freddo,

spero che sia stato acceso il caminetto (холодно, надеюсь, что камин разожгли).

Per aiutarla, signora, c’è un’ottima ragazza, la cameriera di Aloisi (вам, синьора,

будет помогать отличная девушка, горничная Алоизи)... Tu Ismani l’hai

conosciuto, vero (ты, Измани, был с ним знаком, правда)?”

“Aloisi (с Алоизи)?”

“Ecco”, spiegò Strobele quando furono discesi sotto l’atrio di un villino di

gradevole aspetto, a forma di châlet. “Questa sarà la vostra casa. Laggiù”, e fece

segno a un altro cottage più sotto, “abito io. Quell’altra, lassù, è la casa del nostro

capo, Endriade. Ma ci sta pure, al primo piano, il maggiore Mirti, ispettore del

ministero della guerra. Ora, vi prego, accomodatevi, fa freddo, spero che sia stato

acceso il caminetto. Per aiutarla, signora, c’è un’ottima ragazza, la cameriera di

Aloisi... Tu Ismani l’hai conosciuto, vero?”

“Aloisi?”

“Già, chi non lo conosceva (ну, кто его не знал)? Viveva qui da dieci anni, si

può dire (он жил здесь десять лет, можно сказать). Un uomo eccezionale

(исключительный человек), delle sue invenzioni la gente non ha mai saputo

89

niente (люди ничего не знают о его изобретениях), eppure verrà il giorno (но

придет день)... È morto un paio di mesi fa (он умер пару месяцев назад).”

“È morto qui (он умер здесь)?”

“Aveva la mania della caccia, andava solo su per le montagne (у него была

страсть к охоте, он один ходил по горам). Una sera non è più tornato (однажды

вечером он не вернулся). Lo abbiamo trovato tre giorni dopo (мы нашли его три

дня спустя). Precipitato da un dirupo (/он разбился/, упав со скалы). Per noi

(для нас)... una tragedia in tutti i sensi (трагедия во всех отношениях). Quel

poco che si è fatto qui al Centro (тем малым, что сделано здесь, в Центре)”, fece

un sorriso pieno di intenzioni (он многозначительно улыбнулся: «сделал

улыбку, полную значений»), “lo si deve ad Aloisi per almeno il cinquanta per

cento (мы обязаны Алоизи, по крайней мере, на пятьдесят процентов). Se la

disgrazia fosse successa quattro o cinque anni fa (если бы несчастье случилось

четыре-пять лет назад), chi sa se Endriade e io, chi sa se si riusciva a concludere

(кто знает, удалось ли бы Эндриаде и мне завершить)... a realizzare quello che

(осуществить то, что)...”

“E io (а я)?”, chiese timidamente Ismani preso da un senso di disagio (робко

спросил Измани, охваченный чувством неловкости; prendere). “Io dovrei (я

должен)... mi hanno mandato quassù per (меня сюда послали, чтобы)... insomma

sarei io il suo successore (в общем, я его преемник)?”

“Già, chi non lo conosceva? Viveva qui da dieci anni, si può dire. Un uomo

eccezionale, delle sue invenzioni la gente non ha mai saputo niente, eppure verrà il

giorno... È morto un paio di mesi fa.”

“È morto qui?”

“Aveva la mania della caccia, andava solo su per le montagne. Una sera non è

più tornato. Lo abbiamo trovato tre giorni dopo. Precipitato da un dirupo. Per noi...

una tragedia in tutti i sensi. Quel poco che si è fatto qui al Centro”, fece un sorriso

pieno di intenzioni, “lo si deve ad Aloisi per almeno il cinquanta per cento. Se la

90

disgrazia fosse successa quattro o cinque anni fa, chi sa se Endriade e io, chi sa se

si riusciva a concludere... a realizzare quello che...”

“E io?”, chiese timidamente Ismani preso da un senso di disagio. “Io dovrei...

mi hanno mandato quassù per... insomma sarei io il suo successore?”

“No, no (нет-нет). Non credo (не думаю). Se mai tu dovrai sostituire qualcuno,

il qualcuno sarei io (если бы ты должен был кого-нибудь заменить, то этот

кто-нибудь был бы я)...”

“Tu (ты)? Perché (почему)? Te ne vai (/ты/ уезжаешь)?”

“No, non adesso (нет, не сейчас). Fra un mese e mezzo, due mesi (через

полтора-два месяца). Grazie a Dio il ciclo, per così dire, il ciclo del mio lavoro è

praticamente terminato (слава Богу, цикл, так сказать, цикл моей работы

практически завершен). Ecco il soggiorno, là c’è un piccolo studio, di là si va

nell’office (вот гостиная, там маленький кабинет, оттуда можно войти в офис)

e dietro c’è la cucina, le camere da letto sono sopra (а сзади — кухня, спальни

находятся наверху). Nel complesso, posso dirlo io che ci abito da anni, queste

casette sono organizzate bene (в общем и целом: «в совокупности», прожив

здесь годы, я могу сказать, что эти домики хорошо устроены), unico

inconveniente, se mai (единственное неудобство, если и есть такое), ma

confesso che a me non dà fastidio (но признаюсь, что меня это не беспокоит;

fastidio, m — беспокойство, неприятность), la scala di legno all’inglese

inglobata nel soggiorno (деревянная лестница в английском /стиле, которая/

находится в гостиной; inglobare — включать /в единое целое/), certi

preferiscono avere le camere da letto completamente disimpegnate (некоторые

предпочитают полностью изолированные спальни; disimpegnare —

освобождать, разгружать; impegno, m — обязательство; обещание;

задача), e poi c’è l’inconveniente dei rumori, questo sì (и еще есть неудобство

— это шумы, да), le porte sono di legno massiccio (двери /сделаны/ из плотной

древесины), ma se qualcuno tiene accesa la radio qui dabbasso, è inutile, nelle

camere si sente (но если кто-нибудь здесь, внизу, включит: «держит

91

включенным» радио, они бесполезны, в спальнях слышно; tenere —

держать), però io penso che voi siete appena in due (но я думаю, что вы будете

/здесь/ только вдвоем) e per la verità la Giustina è silenziosa (и, правду

/сказать/, Джустина молчаливая), sembra un gatto alle volte da come scivola

senza far rumore (иногда она кажется кошкой, так бесшумно она скользит), oh

eccola (а вот и она)...”

“No, no. Non credo. Se mai tu dovrai sostituire qualcuno, il qualcuno sarei io...”

“Tu? Perché? Te ne vai?”

“No, non adesso. Fra un mese e mezzo, due mesi. Grazie a Dio il ciclo, per così

dire, il ciclo del mio lavoro è praticamente terminato. Ecco il soggiorno, là c’è un

piccolo studio, di là si va nell’office e dietro c’è la cucina, le camere da letto sono

sopra. Nel complesso, posso dirlo io che ci abito da anni, queste casette sono

organizzate bene, unico inconveniente, se mai, ma confesso che a me non dà

fastidio, la scala di legno all’inglese inglobata nel soggiorno, certi preferiscono

avere le camere da letto completamente disimpegnate, e poi c’è l’inconveniente dei

rumori, questo sì, le porte sono di legno massiccio, ma se qualcuno tiene accesa la

radio qui dabbasso, è inutile, nelle camere si sente, però io penso che voi siete

appena in due e per la verità la Giustina è silenziosa, sembra un gatto alle volte da

come scivola senza far rumore, oh eccola...”

9.

Ismani incontrò Endriade e sua moglie poco dopo a pranzo, in casa degli

Strobele (Измани встретился с Эндриаде и его женой немного погодя за

обедом, в доме /семьи/ Штробеле).

Ricordava vagamente di averlo visto di sfuggita in qualche congresso (он

смутно помнил, /что/ мельком видел его на каком-то конгрессе). Adesso gli

parve un altro (сейчас он казался другим). Era diventato uno di quegli uomini

imponenti, decorativi, profetici, da premi Nobel (он стал одним из тех

92

внушительных, эффектных пророческих личностей с Нобелевской премией;

decorativo — украшающий, показной), tanto sicuro della propria intelligenza

superiore da sfiorare l’istrionismo (настолько уверенных в превосходстве

собственного ума, /что их манера поведения/ граничила с фиглярством;

sfiorare — слегка касаться, срывать /цветы/; istrione, m — комедиант, шут).

Vestito malamente, una lunga e disordinata criniera di capelli grigi (/он был/

плохо одет, c длинной и беспорядочной гривой седых волос), un grosso naso,

un parlare vivace e imprevedibile (большим носом, живой и неожиданной

/манерой/ речи; imprevedibile — не поддающийся предвидению,

неожиданный; prevedere — предвидеть). Avrà avuto 55 anni (ему было около

55 лет). Proprio l’opposto era sua moglie (его жена была его полной

противоположностью), una signora sui cinquanta, modesta, mite, silenziosa, e

vagamente malinconica (дама лет пятидесяти, скромная, кроткая, молчаливая и

чуть-чуть меланхоличная; vagamente — смутно).

Ismani incontrò Endriade e sua moglie poco dopo a pranzo, in casa degli

Strobele.

Ricordava vagamente di averlo visto di sfuggita in qualche congresso. Adesso

gli parve un altro. Era diventato uno di quegli uomini imponenti, decorativi,

profetici, da premi Nobel, tanto sicuro della propria intelligenza superiore da

sfiorare l’istrionismo. Vestito malamente, una lunga e disordinata criniera di

capelli grigi, un grosso naso, un parlare vivace e imprevedibile. Avrà avuto 55

anni. Proprio l’opposto era sua moglie, una signora sui cinquanta, modesta, mite,

silenziosa, e vagamente malinconica.

Di fronte a quella personalità così marcata e prepotente (перед такой

замечательной и могущественной личностью), Ismani si sentì meno che zero

(Измани чувствовал себя полным ничтожеством; meno che zero — меньше

нуля). Ma aveva una tale smania di sapere che riuscì a farsi coraggio (но у него

было такое страстное желание узнать /что-нибудь/, что он осмелел; riuscire

93

— удаваться; coraggio, m — смелость). Quel maledetto segreto (эта проклятая

секретность) per cui Giaquinto al ministero, il capitano Vestro, il tenente

Trotzdem e perfino Strobele nel primo affrettato incontro (из-за которой

Джакуинто в министерстве, капитан Вестро, лейтенант Троцдем и даже

Штробеле, при первой поспешной встрече) gli avevano taciuto lo scopo della

sua missione (скрыли от него цель его командировки; tacere — молчать),

cominciava ad essere grottesco, quasi una congiura per esasperarlo (превращалась

в абсурд, почти заговор, /для того чтобы/ довести его до крайности;

cominciare — начинать/ся/; grottesco — гротескный; esasperare —

ожесточать, раздражать).

“Voi riderete (вы будете смеяться)”, disse, febbrilmente, appena si furono

seduti a tavola (сказал он, лихорадочно, едва они уселись за стол), e ben capiva

di mettersi così in una situazione d’inferiorità (и прекрасно понимая, /что/ таким

образом он ставит себя в более низкое положение/на более низкую ступень;

inferiorità, f — подчиненное положение; низшая ступень; неполноценность)

che poteva sollecitare nei due colleghi il gusto di approfittarne (что могло вызвать

в двух коллегах желание воспользоваться этим; sollecitare — ускорять,

побуждать; gusto, m — вкус, склонность), “ma io qui sono una specie di intruso

(но я здесь вроде непрошеного гостя; intrudersi — вторгаться)...”

Di fronte a quella personalità così marcata e prepotente, Ismani si sentì meno

che zero. Ma aveva una tale smania di sapere che riuscì a farsi coraggio. Quel

maledetto segreto per cui Giaquinto al ministero, il capitano Vestro, il tenente

Trotzdem e perfino Strobele nel primo affrettato incontro gli avevano taciuto lo

scopo della sua missione, cominciava ad essere grottesco, quasi una congiura per

esasperarlo.

“Voi riderete”, disse, febbrilmente, appena si furono seduti a tavola, e ben

capiva di mettersi così in una situazione d’inferiorità che poteva sollecitare nei due

colleghi il gusto di approfittarne, “ma io qui sono una specie di intruso...”

94

Strobele: “Intruso (непрошеного гостя)? Non hai le carte in regola (у тебя

документы не в порядке)?”.

Ismani: “Intruso (непрошеного гостя)... estraneo (чужого)... Voglio dire che

non so ancora niente (я хочу сказать, что пока ничего не знаю). Niente di niente

(ничегошеньки)”.

Strobele: “Niente di cosa (ничего о чем)?”.

Ismani: “Di quello che dovrò fare qui, di quello che voi state facendo qui (о

том, что должен здесь делать, о том, что вы здесь делаете)”.

Strobele: “Te lo avranno spiegato al ministero, no (/разве/ тебе /не/ объяснили

в министерстве)?”.

Ismani: “Niente (ничего = нет)”.

Endriade: “Ma è straordinario (но /это/ немыслимо; straordinario —

необычный)! Quasi incredibile (почти невероятно)! Che le misure predisposte da

Giaquinto e soci non siano completamente inutili (разве меры, принятые

Джакуинто и компанией, не совершенно бесполезны; predisporre —

предрасполагать; подготавливать)? Il segreto, una volta tanto (такая

секретность — это уж слишком)! Ma sentiamo un poco (но давайте

послушаем): lei, Ismani, che idea si è fatta (у вас, Измани, какое сложилось

представление)? Avrà pure immaginato qualche cosa (вы же представили что-

нибудь). Sarà curioso, no (/вам/ любопытно, не так ли)?”.

Strobele: “Intruso? Non hai le carte in regola?”.

Ismani: “Intruso... estraneo... Voglio dire che non so ancora niente. Niente di

niente”.

Strobele: “Niente di cosa?”.

Ismani: “Di quello che dovrò fare qui, di quello che voi state facendo qui”.

Strobele: “Te lo avranno spiegato al ministero, no?”.

Ismani: “Niente”.

Endriade: “Ma è straordinario! Quasi incredibile! Che le misure predisposte da

Giaquinto e soci non siano completamente inutili? Il segreto, una volta tanto! Ma

95

sentiamo un poco: lei, Ismani, che idea si è fatta? Avrà pure immaginato qualche

cosa. Sarà curioso, no?”.

Ismani: “Sì, da principio mi ero messo addirittura in mente la bomba atomica,

ma vari indizi, sa (да, сначала мне пришла в голову /мысль об/ атомной бомбе,

но разные признаки, знаете; addirittura — прямо, сразу)...”.

Endriade: “Niente bomba atomica, grazie a Dio (никакой атомной бомбы,

слава Богу). Qualcosa di molto più tranquillo, possiamo dire, nello stesso tempo

molto più pericoloso, forse (нечто гораздо более спокойное, можно сказать, и в

то же самое время, пожалуй, гораздо более опасное). Vero, Strobele (правда,

Штробеле)?”.

Strobele: “Pericoloso (опасное)? Pericoloso non direi (я бы не сказал, /что/

опасное)”.

Elisa Ismani: “Allora, non lo volete dire (значит, вы не хотите говорить)?

Forse perché ci siamo noi donne (может быть, из-за того что здесь мы,

женщины)?”.

Endriade, divertito (с любопытством; divertire — развлекать; con aria

divertita — с любопытством, с интересом, оживленно): “Lei, signora, che

supposizioni ha fatto (а вы, синьора, какие предположения сделали)?”.

Elisa Ismani: “Io (я)? Non ho la lontana idea (не имею ни малейшего

представления; lontano — далекий)”.

Endriade: “E lei signora Strobele (а вы, синьора Штробеле)?”.

Ismani: “Sì, da principio mi ero messo addirittura in mente la bomba atomica,

ma vari indizi, sa...”.

Endriade: “Niente bomba atomica, grazie a Dio. Qualcosa di molto più

tranquillo, possiamo dire, nello stesso tempo molto più pericoloso, forse. Vero,

Strobele?”.

Strobele: “Pericoloso? Pericoloso non direi”.

Elisa Ismani: “Allora, non lo volete dire? Forse perché ci siamo noi donne?”.

96

Endriade, divertito: “Lei, signora, che supposizioni ha fatto?”.

Elisa Ismani: “Io? Non ho la lontana idea”.

Endriade: “E lei signora Strobele?”.

Olga si aggiustò con noncuranza un lembo della inquietante scollatura (Ольга

беззаботно поправила край беспокоящего = смелого декольте; noncuranza, f

— беззаботность): “Dai discorsi che fate, anzi non fate, ho paura che non sia una

cosa divertente (из того, что вы говорите, и даже не говорите, боюсь, что эта

вещица — не для развлечений; discorso, m — речь; divertente —

занимательный, развлекательный)”.

Strobele: “Ma Olga (ну Ольга)!”.

Olga: “Perché (почему = а что)? Non ho offeso nessuno (я никого не

обидела). Ma se fate tanti misteri vuol dire ch’è una cosa importante (но если вы

так секретничаете, значит, это что-то важное) e non c’è niente di più

malinconico delle cose importanti (а нет ничего более тоскливого, чем важные

вещи), sarebbe così bello se si potesse farne senza (было бы так прекрасно, если

бы можно было обойтись без них). Del resto voi scienziati siete dei tesori non

dico di no (впрочем, вы, ученые, — /настоящие/ сокровища, не отрицаю: «не

говорю «нет»), ma quando vi mettete a far sul serio siete talmente noiosi (но

когда вы становитесь серьезными, вы такие скучные; mettersi —

приниматься; fare — делать)”.

Olga si aggiustò con noncuranza un lembo della inquietante scollatura: “Dai

discorsi che fate, anzi non fate, ho paura che non sia una cosa divertente”.

Strobele: “Ma Olga!”.

Olga: “Perché? Non ho offeso nessuno. Ma se fate tanti misteri vuol dire ch’è

una cosa importante e non c’è niente di più malinconico delle cose importanti,

sarebbe così bello se si potesse farne senza. Del resto voi scienziati siete dei tesori

non dico di no, ma quando vi mettete a far sul serio siete talmente noiosi”.

97

Endriade: “Davvero (действительно)! Ma c’è speranza (но есть надежда). Se

sia una cosa importante o no non lo sappiamo ancora (важная ли это вещь или

нет, мы еще не знаем)”. Cambiò espressione, si concentrò in ascolto (он

изменился в лице, прислушался: «поменял выражение, сосредоточился на

слушании»): “Dio, che diluvio (Боже, какой потоп)”.

Si udiva infatti lo scroscio accompagnato da lontani rotti brontolii di tuono (в

самом деле, был слышен шум /дождя/, а также отдаленные редкие раскаты

грома; accompagnare — сопровождать; rotto — сломанный). Endriade ebbe un

moto di fastidio (Эндриаде почувствовал беспокойство; moto, m — движение,

порыв, побуждение).

Olga: “Professore, lei ha paura (профессор, вы боитесь)?”.

Endriade: “Per essere sincero, non lo so (честно говоря, не знаю; essere

sincero — быть искренним)”.

Elisa: “Intanto vi guardate bene dal rispondere (а вы хорошо уклоняетесь от

ответов; guardarsi — остерегаться, беречься; intanto — между тем, тем

временем, пока)”.

Endriade: “Be’, cara signora, la cosa è molto semplice (ну, дорогая синьора,

все очень просто). Quassù abbiamo un laboratorio sperimentale di natura, come

dire?, riservata (здесь, наверху, у нас экспериментальная лаборатория, как бы

сказать?, секретного характера; riservato — сдержанный, осторожный:

carattere riservato — скрытный характер; секретный). È esatto, vero, Strobele

(это точно, правда, Штробеле)?”.

Endriade: “Davvero! Ma c’è speranza. Se sia una cosa importante o no non lo

sappiamo ancora”. Cambiò espressione, si concentrò in ascolto: “Dio, che diluvio”.

Si udiva infatti lo scroscio accompagnato da lontani rotti brontolii di tuono.

Endriade ebbe un moto di fastidio.

Olga: “Professore, lei ha paura?”.

Endriade: “Per essere sincero, non lo so”.

Elisa: “Intanto vi guardate bene dal rispondere”.

98

Endriade: “Be’, cara signora, la cosa è molto semplice. Quassù abbiamo un

laboratorio sperimentale di natura, come dire?, riservata. È esatto, vero, Strobele?”.

Strobele: “Esattissimo (абсолютно точно: «точнейше»)”.

Endriade: “Nello stesso tempo possiamo dire che quassù si sta facendo (в то же

время, мы можем сказать, что здесь, наверху, проводится)... facendo una

difficile esplorazione nel regno della natura (проводится сложное исследование

в царстве природы). È esatto, Strobele (точно, Штробеле)?”.

Strobele: “Esatto (точно)”.

Endriade: “Nello stesso tempo possiamo dire che quassù sull’altipiano c’è una

specie, una specie di (в то же время, мы можем сказать, что здесь, наверху, на

плоскогорье, находится что-то вроде, что-то вроде)... di palestra per

l’allenamento delle facoltà mentali (гимнастического зала для тренировки

мыслительных способностей)... uno stadio, ehm, ehm, con impianti ultramoderni

(стадион, м-м, со сверхсовременным оборудованием)”, rise soddisfatto (он

удовлетворенно засмеялся). “Mi sembra, Strobele, di essere stato esatto (мне

кажется, Штробеле, /что я/ был точен)”.

Strobele: “Esattissimo (абсолютно точен)”.

Endriade: “Dunque, Ismani, soddisfatto (итак, Измани, вы удовлетворены)?”.

Strobele: “Esattissimo”.

Endriade: “Nello stesso tempo possiamo dire che quassù si sta facendo...

facendo una difficile esplorazione nel regno della natura. È esatto, Strobele?”.

Strobele: “Esatto”.

Endriade: “Nello stesso tempo possiamo dire che quassù sull’altipiano c’è una

specie, una specie di... di palestra per l’allenamento delle facoltà mentali... uno

stadio, ehm, ehm, con impianti ultramoderni”, rise soddisfatto. “Mi sembra,

Strobele, di essere stato esatto”.

Strobele: “Esattissimo”.

Endriade: “Dunque, Ismani, soddisfatto?”.

99

Ismani, duro, ormai troppo inquieto per poter stare allo scherzo (Измани,

упрямый/настойчивый, уже слишком обеспокоенный, чтобы понимать

шутки; potere — мочь; stare — быть; duro — твердый; жесткий; /перен./

упорный; настойчивый; упрямый): “Ne so esattamente come prima (я знаю

столько же, сколько и раньше; esattamente — точно)”.

Endriade, in una gran risata (громко смеясь; gran = grande — большой;

risata, f — смех): “Ha tutte le ragioni, Ismani (вы имеете все основания /так

говорить/, Измани). Mi perdoni sa, a me piace scherzare (извините, знаете, мне

нравится шутить). Di quando in quando (время от времени). Mi perdoni

(извините). Allora spiegagli tu la cosa, Strobele, tu che sei professore nato (тогда

ты объясни ему, Штробеле, ты ведь прирожденный профессор)”.

Con evidente soddisfazione Strobele si schiarì la voce (с явным

удовлетворением Штробеле откашлялся: «прочистил голос»): “Caro Ismani, tu

ti trovi per l’esattezza al Campo sperimentale della zona militare 36 (дорогой

Измани, ты находишься, чтобы быть точными, на экспериментальном поле

военной зоны 36; esattezza, f — точность), questa la definizione ufficiale anche

se impropria, dove si (таково официальное определение, хотя и не /очень/

подходящее, где; improprio — непригодный, неподходящий; неправильный,

неточный)...”.

Ismani, duro, ormai troppo inquieto per poter stare allo scherzo: “Ne so

esattamente come prima”.

Endriade, in una gran risata: “Ha tutte le ragioni, Ismani. Mi perdoni sa, a me

piace scherzare. Di quando in quando. Mi perdoni. Allora spiegagli tu la cosa,

Strobele, tu che sei professore nato”.

Con evidente soddisfazione Strobele si schiarì la voce: “Caro Ismani, tu ti trovi

per l’esattezza al Campo sperimentale della zona militare 36, questa la definizione

ufficiale anche se impropria, dove si...”.

100

Olga battè tre volte col coltello sull’orlo del bicchiere (Ольга три раза

постучала ножом по краю стакана). Sembrava irritata (она казалась

раздраженной) (o era uno dei suoi tiri (или /это/ была одна из ее шуток; tiro, m

— выстрел; /перен./ шутка, острое словцо)?). Si fece silenzio (наступила

тишина; farsi — делаться).

“Scusatemi (извините меня)”, disse con un sorriso malizioso (сказала она с

лукавой улыбкой; malizia, f — хитрость, обман; коварство; лукавство),

“forse vi sembrerà una prepotenza (может, /это/ покажется вам деспотизмом;

potenza, f — сила, мощь; могущество, власть; prepotenza, f — всесилие,

превосходящая сила; самовластие, самоуправство, деспотизм, превышение

власти). Ma mi vedo costretta a usare il mio diritto di padrona di casa (но я

вынуждена: «вижу себя вынужденной» воспользоваться моим правом

хозяйки дома; costringere — вынуждать, принуждать).”

“Che diritto (каким правом)?”, fece il marito imbarazzato (спросил

смущенный муж).

“Quello di chiedervi (/правом/ просить вас)...”

“Non so (не знаю)”, Endriade la interruppe, guardandosi il vestito come in

cerca di una macchia (перебил ее Эндриаде, разглядывая на себе одежду, как

будто он искал пятно; cerca, f — поиск; interrompere), “non mi sembra di aver

fatto, o detto, niente di mostruoso (кажется, мы не сделали и не сказали ничего

ужасного; mostro, m — чудовище, чудище, монстр).”

Olga battè tre volte col coltello sull’orlo del bicchiere. Sembrava irritata (o era

uno dei suoi tiri?). Si fece silenzio.

“Scusatemi”, disse con un sorriso malizioso, “forse vi sembrerà una prepotenza.

Ma mi vedo costretta a usare il mio diritto di padrona di casa.”

“Che diritto?”, fece il marito imbarazzato.

“Quello di chiedervi...”

“Non so”, Endriade la interruppe, guardandosi il vestito come in cerca di una

macchia, “non mi sembra di aver fatto, o detto, niente di mostruoso.”

101

“Chiedervi una cosa semplicissima: cambiare argomento di conversazione

(просить вас просто-напросто поменять тему беседы; cosa, f — вещь)”.

“Ma perché (но почему)?”, fece Strobele, vedendosi sottratta la gioia di fare la

sua conferenza (спросил Штробеле, видя, /что его/ лишают радости устроить

лекцию; sottrarre — отбирать, отнимать; conferenza, f — совещание,

конференция; лекция, доклад; беседа).

“Perché (почему)? Il perché ve lo dirò a suo tempo (почему — я вам скажу в

свое время).”

“Mi sembra un modo un po’ curioso di (мне кажется, /это/ немного странный

способ)...”

“Oh, non fate per carità i musoni, non vi chiedo poi questo grande sacrificio

(ой, /только/ не делайте /такие/ лица, ради Бога, я не требую от вас такой уж

большой жертвы; carità, f — милосердие; musone, m — сердитое, хмурое

лицо; muso, m — морда, рыло)”.

“Signora (синьора)”, disse Ismani che da troppo tempo stava sulle spine

(сказал Измани, который уже давно сидел как на иголках), “sinceramente avrei

preferito (откровенно /говоря, я/ бы предпочел)...”

“Sapere che cosa si sta facendo quassù al Centro eccetera (узнать, что

делается здесь, наверху, в Центре и так далее)... non è così, caro professore

(/разве/ не так, дорогой профессор)? Ma di cosa ha paura (но чего вы боитесь;

paura, f — страх)? Lei è tra amici (вы среди друзей).”

“Chiedervi una cosa semplicissima: cambiare argomento di conversazione”.

“Ma perché?”, fece Strobele, vedendosi sottratta la gioia di fare la sua

conferenza.

“Perché? Il perché ve lo dirò a suo tempo.”

“Mi sembra un modo un po’ curioso di...”

“Oh, non fate per carità i musoni, non vi chiedo poi questo grande sacrificio”.

102

“Signora”, disse Ismani che da troppo tempo stava sulle spine, “sinceramente

avrei preferito...”

“Sapere che cosa si sta facendo quassù al Centro eccetera... non è così, caro

professore? Ma di cosa ha paura? Lei è tra amici.”

“Appunto per questo (именно поэтому).”

“E proprio lei io dovrei favorire (и именно вам я должна оказывать

любезности; favorire — благоприятствовать)? Proprio lei (именно вам)? Si

dimentica che fra noi due c’è in sospeso un grosso conto (вы забываете, что я еще

не рассчиталась с вами: «между нами двумя есть в подвешенном /состоянии/

крупный счет»; sospendere — подвешивать, вешать)? Se posso vendicarmi

(если я могу отомстить)...”

“Mio Dio, credevo, dopo tanti anni (Боже мой, я думал, после стольких

лет)...”, disse Ismani, incapace di prendere la cosa con spirito (сказал Измани,

неспособный отнестись к этому: «взять это» с юмором; cosa, f — вещь, дело;

spirito, m — дух, ум, остроумие); poi di colpo cambiò espressione (потом он

вдруг спросил с другой интонацией: «поменял выражение»): “Che cos’è

questo (что это)? Non sentite (вы не слышите)?”.

“La pioggia, il rumore della pioggia (дождь, шум дождя).”

“Sento come un suono di campana (я слышу как будто звук колокола).”

“Di campana (колокола)?”, fece Endriade ironico (сказал Эндриаде с

иронией). “Quassù, non ce ne sono (здесь /наверху/ их нет).”

“Appunto per questo.”

“E proprio lei io dovrei favorire? Proprio lei? Si dimentica che fra noi due c’è in

sospeso un grosso conto? Se posso vendicarmi...”

“Mio Dio, credevo, dopo tanti anni...”, disse Ismani, incapace di prendere la

cosa con spirito; poi di colpo cambiò espressione: “Che cos’è questo? Non

sentite?”.

“La pioggia, il rumore della pioggia.”

103

“Sento come un suono di campana.”

“Di campana?”, fece Endriade ironico. “Quassù, non ce ne sono.”

Era una diffusa e lieve risonanza, tuttavia profonda (/это/ было рассеянное

негромкое звучание, но глубокое; risonanza, f — отзыв, резонанс; звучание,

звучность; lieve — легкий, незначительный, небольшой), come se provenisse da

una remota cavità (как будто он исходил из далекой впадины); simile alla

vibrazione di una immensa ma sottile lastra di metallo (похожий на вибрацию

огромного, но тонкого металлического листа).

“Anch’io la sento (я тоже слышу)”, disse Elisa Ismani (сказала Элиза

Измани).

Per qualche istante tacquero, ascoltando (несколько мгновений они молчали,

прислушиваясь). Il rumore svanì (шум исчез; svanire — выдыхаться,

испаряться, улетучиваться /о запахе, жидкости/; исчезать, теряться,

рассеиваться).

“Mah (ну)”, disse Strobele (сказал Штробеле), “io non sento proprio niente (я

совершенно ничего не слышу).”

Allora Endriade chiese a Ismani (тогда Эндриаде спросил Измани): “Aloisi,

lei l’ha conosciuto (вы знали Алоизи)?”.

“No (нет).”

“Anche lui diceva che di notte (он тоже говорил, что ночью)...”, si fermò,

come ascoltando (он остановился, будто слушая), parve tranquillizzato, si volse

alla signora Ismani, sorridendo le sussurrò (он, казалось, успокоился: «показался

успокоенным», повернулся к синьоре Измани, улыбаясь, прошептал ей),

quasi fosse un segreto fra loro due, ma pure gli altri udirono (как будто /это/ был

секрет между ними двумя, но, однако, остальные услышали): “Era un genio

(он был гением)”.

Era una diffusa e lieve risonanza, tuttavia profonda, come se provenisse da una

remota cavità; simile alla vibrazione di una immensa ma sottile lastra di metallo.

104

“Anch’io la sento”, disse Elisa Ismani.

Per qualche istante tacquero, ascoltando. Il rumore svanì.

“Mah”, disse Strobele, “io non sento proprio niente.”

Allora Endriade chiese a Ismani: “Aloisi, lei l’ha conosciuto?”.

“No.”

“Anche lui diceva che di notte...”, si fermò, come ascoltando, parve

tranquillizzato, si volse alla signora Ismani, sorridendo le sussurrò, quasi fosse un

segreto fra loro due, ma pure gli altri udirono: “Era un genio”.

“Anche lui (и он тоже)?”, fece Olga beffarda (сказала Ольга с усмешкой;

beffardo — насмешливый).

“Sì, certo (да, конечно)”, rispose Endriade come fosse la cosa più naturale del

mondo (ответил Эндриаде, как будто /это/ было самое естественное в мире

утверждение; cosa, f — вещь, дело). “E diceva che di notte si udivano strani

rumori (и он говорил, что ночью слышатся странные звуки; rumore, m —

шум). Ma io non gli credevo, non gli ho mai creduto, erano fissazioni (но я ему не

верил, я никогда ему не верил, /это/ была навязчивая идея; fissazione, f —

крепление, закрепление; фиксирование, фиксация; навязчивая идея, мания), e

adesso voi sentite una campana, ma io non ci credo, questa campana non esiste (а

теперь вы слышите колокол, но я не верю этому, этот колокол не существует;

esistere), probabilmente è uno di quei falsi suoni (вероятно, /это/ один из

ложных звуков) che par di udire quando si cambia rapidamente di altitudine come

oggi lei Ismani (которые мерещатся, когда /люди/ быстро меняют высоту, как

сегодня вы, Измани; parere — казаться; udire — слышать)... Però (однако)”,

e qui la voce fece un brusco scarto assumendo un tono ansioso (и тут его голос

резко изменился, приняв обеспокоенный тон; brusco scarto — резкий

поворот), “però dovremmo stare tutti più attenti, occhi e orecchie aperte (однако,

мы все должны быть настороже, с открытыми глазами и ушами; attento —

внимательный), non sarà mai abbastanza (/этого/ никогда не будет

достаточно), gli anni scorsi io ero più tranquillo (в прошлые годы я был

105

спокойнее), la sorveglianza c’è, non mancano i controlli (есть охрана, нет

недостатка в контрольно-пропускных пунктах; sorvegliare — надзирать;

наблюдать; vegliare — бодрствовать; дежурить ночью), gli strumenti

d’intercettazione sono quanto di più perfetto si possa desiderare (аппаратура

радиоперехвата такая, лучше которой и желать нечего; intercettare —

перехватывать), eppure io li sento qui intorno, giorno e notte (и все же я их

слышу здесь, вокруг, днем и ночью), come topi che rodono, che rodono per

scavarsi una strada (они как мыши, которые грызут, грызут, чтобы прокопать

дорогу; rodere — грызть, глодать), non sono mica tutti imbecilli come al

ministero dove credono (они совсем не так глупы, как в министерстве, где

думают) che quassù si stian facendo i giochi e noi si mangi il pane a ufo (что

здесь, наверху, мы играем в игры и даром едим хлеб), c’è anche chi ha capito,

o per lo meno sospetta (там даже есть /один/, который понял, или, по крайней

мере, подозревает), e ha paura, e farebbe di tutto, assolutamente di tutto per

mandare in malora la nostra (и боится, и сделал бы все, абсолютно все, чтобы

погубить нашу; mandare — посылать; malora, f — гибель)... il nostro (наше)...”

“Anche lui?”, fece Olga beffarda.

“Sì, certo”, rispose Endriade come fosse la cosa più naturale del mondo. “E

diceva che di notte si udivano strani rumori. Ma io non gli credevo, non gli ho mai

creduto, erano fissazioni, e adesso voi sentite una campana, ma io non ci credo,

questa campana non esiste, probabilmente è uno di quei falsi suoni che par di udire

quando si cambia rapidamente di altitudine come oggi lei Ismani... Però”, e qui la

voce fece un brusco scarto assumendo un tono ansioso, “però dovremmo stare tutti

più attenti, occhi e orecchie aperte, non sarà mai abbastanza, gli anni scorsi io ero

più tranquillo, la sorveglianza c’è, non mancano i controlli, gli strumenti

d’intercettazione sono quanto di più perfetto si possa desiderare, eppure io li sento

qui intorno, giorno e notte, come topi che rodono, che rodono per scavarsi una

strada, non sono mica tutti imbecilli come al ministero dove credono che quassù si

stian facendo i giochi e noi si mangi il pane a ufo, c’è anche chi ha capito, o per lo

106

meno sospetta, e ha paura, e farebbe di tutto, assolutamente di tutto per mandare in

malora la nostra... il nostro...”

“Il nostro impianto (наше сооружение)”, suggerì Strobele (подсказал

Штробеле).

“Impianto (сооружение). Perché a che punto si è giunti lo sappiamo solamente

in tre, e domani con lei, Ismani, saremo quattro (потому что, чего мы достигли,

знаем только мы трое, а завтра с вами, Измани, /нас/ будет четверо; punto, m

— место, пункт), nessun’altra persona al mondo ne è informata (никто другой в

мире об этом не знает; informare — уведомлять, информировать) ma, qualche

cosa, quelli lì possono averlo indovinato, e tremano (но они, возможно, что-то

угадали и дрожат). Vagamente hanno intuito, lo giurerei, hanno intuito questa

spaventosa verità (интуитивно почувствовали, /готов/ поклясться, интуитивно

почувствовали эту страшную истину; intuire — догадываться,

предчувствовать): che se noi, qui, si riesce, diventiamo (что если нам, здесь,

это удастся, мы станем)...”, e battè un pugno sulla tavola facendo sobbalzare le

stoviglie (и он ударил кулаком по столу, так что подпрыгнула посуда).

“Endriade!”, fece Strobele, supplicandolo di calmarsi (сказал Штробеле,

умоляя его успокоиться).

“Diventiamo i padroni del mondo (мы станем владельцами мира)!”

“Il nostro impianto”, suggerì Strobele.

“Impianto. Perché a che punto si è giunti lo sappiamo solamente in tre, e

domani con lei, Ismani, saremo quattro, nessun’altra persona al mondo ne è

informata ma, qualche cosa, quelli lì possono averlo indovinato, e tremano.

Vagamente hanno intuito, lo giurerei, hanno intuito questa spaventosa verità: che

se noi, qui, si riesce, diventiamo...”, e battè un pugno sulla tavola facendo

sobbalzare le stoviglie.

“Endriade!”, fece Strobele, supplicandolo di calmarsi.

“Diventiamo i padroni del mondo!”

107

10.

Solo verso mezzanotte Ermanno ed Elisa Ismani, stanchi, presero commiato

dagli Strobele (только /ближе/ к полуночи Эрманно и Элиза Измани,

уставшие, попрощались с /обоими/ Штробеле; commiato, m — прощание) e,

sotto l’acquazzone, raggiunsero la villetta dove avrebbero abitato (и, под

проливным дождем, добрались до маленькой виллы, где /им/ предстояло

жить; raggiungere). Li accompagnarono a piedi gli Endriade che abitavano ancora

più in là (их пешком провожали /супруги/ Эндриаде, которые жили еще

дальше). La Giustina era già andata a dormire, ma trovarono tutto preparato

(Джустина уже ушла спать, но все /было для них/ приготовлено; trovare —

находить).

Nonostante lo strapazzo del viaggio, Ismani non aveva sonno (несмотря на

усталость после путешествия, Измани не спалось; sonno, m — сон). A eccitarlo

erano forse la stranezza del posto, la gente nuova, l’impazienza di sapere, l’aria

rarefatta della montagna (может, его волновало странное место, новые люди,

нетерпение узнать, разреженный воздух гор). Ma invece di sentirsi contrariato e

nervoso (но вместо того, чтобы чувствовать себя раздраженным и нервным),

si trovava in una vivace e lieta disposizione di spirito, cosa in lui piuttosto rara (он

был в живом и радостном настроении, весьма редком для него; trovarsi —

находиться; disposizione di spirito — расположение духа). Aveva voglia di

camminare, di scherzare, di ridere (он хотел ходить, шутить, смеяться).

Solo verso mezzanotte Ermanno ed Elisa Ismani, stanchi, presero commiato

dagli Strobele e, sotto l’acquazzone, raggiunsero la villetta dove avrebbero abitato.

Li accompagnarono a piedi gli Endriade che abitavano ancora più in là. La

Giustina era già andata a dormire, ma trovarono tutto preparato.

Nonostante lo strapazzo del viaggio, Ismani non aveva sonno. A eccitarlo erano

forse la stranezza del posto, la gente nuova, l’impazienza di sapere, l’aria rarefatta

108

della montagna. Ma invece di sentirsi contrariato e nervoso, si trovava in una

vivace e lieta disposizione di spirito, cosa in lui piuttosto rara. Aveva voglia di

camminare, di scherzare, di ridere.

“Ma anche tu, Elisa, mi sembri allegra, stasera (но и ты, Элиза, кажешься

веселой сегодня вечером).”

“È un fatto (это факт = это правда). Sarà l’altitudine (возможно, это из-за

высоты). Mi sento quasi una ragazzina (я себя чувствую почти девочкой).”

La villa, arredata in stile rustico, era accogliente e pulitissima (вилла,

обставленная в деревенском стиле, была удобная и очень чистая; accogliente

— гостеприимный, приветливый; удобный, уютный; accogliere —

принимать, встречать). Si sarebbe detto quasi che prima di loro nessuno fosse

venuto ad abitarci (можно было бы сказать, что до них никто там не жил: «не

приезжал проживать»). Per quanto curiosasse intorno (сколько бы он ни

смотрел по сторонам; curiosare — любопытствовать; curioso —

любопытный, любознательный), Ismani non trovò un oggetto, un segno

(Измани не находил ни предмета, ни признака) che potesse riferirsi alla

permanenza di Aloisi (который мог бы указать на пребывание /здесь/ Алоизи;

riferirsi — ссылаться). Perfino i libri che riempivano uno scaffale non

denotavano una personalità (даже книги в шкафу не выдавали /его/ личности;

riempire — наполнять). C’erano testi scientifici in varie lingue, relativi

soprattutto all’elettrofisica (там были научные работы на разных языках,

относящиеся, главным образом, к электрофизике; testo, m — текст), ma

sembravano capitati là per caso (но, кажется, они там оказались случайно; caso,

m — случай; случайность), mescolati com’erano libri gialli, a romanzi d’amore, a

opere storiche e biografiche (вперемешку: «перемешанные» с детективами:

«желтыми книгами», любовными романами, историческими и

биографическими произведениями), c’era perfino un manuale di cucina (там

была даже поваренная книга; manuale, m — руководство, учебник; cucina, f —

109

кухня). Certo quella non pareva la biblioteca di un genio (конечно, эта

/библиотека/ не казалась библиотекой гения).

“Ma anche tu, Elisa, mi sembri allegra, stasera.”

“È un fatto. Sarà l’altitudine. Mi sento quasi una ragazzina.”

La villa, arredata in stile rustico, era accogliente e pulitissima. Si sarebbe detto

quasi che prima di loro nessuno fosse venuto ad abitarci. Per quanto curiosasse

intorno, Ismani non trovò un oggetto, un segno che potesse riferirsi alla

permanenza di Aloisi. Perfino i libri che riempivano uno scaffale non denotavano

una personalità. C’erano testi scientifici in varie lingue, relativi soprattutto

all’elettrofisica, ma sembravano capitati là per caso, mescolati com’erano libri

gialli, a romanzi d’amore, a opere storiche e biografiche, c’era perfino un manuale

di cucina. Certo quella non pareva la biblioteca di un genio.

In quanto alle cose più personali di Aloisi, tutto era stato portato via (что

касается самих личных вещей Алоизи, все было вывезено): non un

soprammobile, una fotografia, una scatola di sigarette (/не осталось/ ни

статуэтки, ни фотографии, ни пачки сигарет; soprammobile, m — безделушка,

фигурка /на мебели/), un foglio di carta, uno spillo che potesse ricordare lo

scomparso (ни листа бумаги, ни булавки, которые могли бы напомнить о

покойном; scomparso — исчезнувший; умерший; scomparire — исчезать,

пропадать из виду).

Salito infine in camera da letto, Ismani (поднявшись наконец в спальню,

Измани), che al buio completo non riusciva a dormire (который не мог заснуть в

полной темноте; riuscire — удаваться, получаться; доходить; достигать),

per prima cosa andò a controllare le finestre (в первую очередь пошел проверить

окна). Le imposte, come aveva previsto, erano ermeticamente sprangate (ставни,

как он предполагал, были плотно заперты; prevedere — предвидеть; ermetico

— герметичный; spranga, f — засов, задвижка). Ne aprì una (он открыл одну

из них).

110

Rimase stupefatto (он был поражен; rimanere — оставаться). Nel giro di

pochi minuti, sfogatosi il temporale (за несколько минут гроза кончилась; giro,

m — круг; период времени; sfogare — выпускать, изливать), il cielo si era

completamente aperto (небо совершенно прояснилось; aprirsi — открываться)

e ora una limpidissima luna illuminava il mondo (и теперь ясная: «яснейшая»

луна освещала мир; limpido — ясный, прозрачный; чистый).

In quanto alle cose più personali di Aloisi, tutto era stato portato via: non un

soprammobile, una fotografia, una scatola di sigarette, un foglio di carta, uno spillo

che potesse ricordare lo scomparso.

Salito infine in camera da letto, Ismani, che al buio completo non riusciva a

dormire, per prima cosa andò a controllare le finestre. Le imposte, come aveva

previsto, erano ermeticamente sprangate. Ne aprì una.

Rimase stupefatto. Nel giro di pochi minuti, sfogatosi il temporale, il cielo si

era completamente aperto e ora una limpidissima luna illuminava il mondo.

“Vieni a vedere, Elisa (иди посмотри, Элиза)!”

Restarono immobili a guardare (они стояли неподвижно и смотрели; restare

— оставаться, быть). Dinanzi a loro, risplendente di quella magica luce, si

stendeva l’altipiano (перед ними, освещенное этим волшебным светом,

простиралось плоскогорье): una prateria tutta a dossi e valloncelli con qualche

nera macchia d’abeti (большой луг, весь в буграх и впадинах с несколькими

черными пятнами елей). Ma, a una distanza di cinquecento metri circa,

biancheggiava fra gli alberi una costruzione bassa e irregolare, a rientranze e

sporgenze (но на расстоянии примерно пятисот метров, среди деревьев белела

низкая, неправильной /формы/ конструкция, с углублениями и выступами)

che da lontano non si capiva se fosse un semplice muro di cinta oppure un vero e

proprio edificio (издалека /они не могли/ понять, была ли /это/ просто стена

ограды или же настоящее: «истинное и действительное» здание).

111

“Eccolo là il grande mistero (вот эта великая тайна)”, disse Elisa (сказала

Элиза), “non mi sembra gran che impressionante (она кажется мне не /столько/

великой, /сколько/ впечатляющей).”

“Andiamo a vedere (пойдем посмотрим)?”

“A quest’ora (в это время; ora, f — час)?”

“Vieni a vedere, Elisa!”

Restarono immobili a guardare. Dinanzi a loro, risplendente di quella magica

luce, si stendeva l’altipiano: una prateria tutta a dossi e valloncelli con qualche

nera macchia d’abeti. Ma, a una distanza di cinquecento metri circa, biancheggiava

fra gli alberi una costruzione bassa e irregolare, a rientranze e sporgenze che da

lontano non si capiva se fosse un semplice muro di cinta oppure un vero e proprio

edificio.

“Eccolo là il grande mistero”, disse Elisa, “non mi sembra gran che

impressionante.”

“Andiamo a vedere?”

“A quest’ora?”

“Ma non vedi che stupenda notte (/разве ты/ не видишь, какая прекрасная

ночь)?”

“L’erba sarà ancora tutta bagnata (трава, наверно, еще мокрая). Con quelle

scarpe ti prenderai un raffreddore, garantito (в этих туфлях /ты/ точно

подхватишь простуду; garantire — гарантировать, ручаться; raffreddarsi —

охлаждаться, остывать;/разг./ простудиться).”

“Invece, se vuoi sapere, tengono l’acqua benissimo (наоборот, если хочешь

знать, они совсем не пропускают воду: «прекрасно держат воду»).”

“Be’, mettiti almeno il soprabito (ладно, надень хоть плащ).”

Uscirono nella favolosa luce (они вышли /из дома и оказались в лучах/

сказочного света; favola, f — басня; сказка). Lavata l’aria dalla tempesta, anche

le cose lontane diventavano nitidissime (воздух, омытый грозой, и даже

112

предметы вдали стали очень четкими; nitido — чистый, ясный, прозрачный;

четкий). Avanzando essi all’aperto, l’orizzonte si allargava (/когда они/ вышли

на открытое место, горизонт расширился; largo — широкий). Di là dei vasti

prati apparve una barriera di foreste (там, за просторными лугами, показалась

полоса леса; barriera, f — заграждение, преграда), e dietro ancora una giogaia

candida di rupi (а еще дальше — белоснежная горная цепь). Tutto era quieto,

silenzioso, bellissimo e pieno di mistero (все было тихо, спокойно, прекрасно и

полно тайны).

“Ma non vedi che stupenda notte?”

“L’erba sarà ancora tutta bagnata. Con quelle scarpe ti prenderai un raffreddore,

garantito.”

“Invece, se vuoi sapere, tengono l’acqua benissimo.”

“Be’, mettiti almeno il soprabito.”

Uscirono nella favolosa luce. Lavata l’aria dalla tempesta, anche le cose lontane

diventavano nitidissime. Avanzando essi all’aperto, l’orizzonte si allargava. Di là

dei vasti prati apparve una barriera di foreste, e dietro ancora una giogaia candida

di rupi. Tutto era quieto, silenzioso, bellissimo e pieno di mistero.

Si avvicinarono alla bianca costruzione (они подошли к белой конструкции).

Da quanto era possibile capire sembrava una lunga casamatta (насколько можно

было понять, она походила на длинный каземат), che seguiva gli

scoscendimenti e della quale non si scorgeva il termine (который шел по

обрывам, и конца которого не было видно; seguire — следовать). Ne derivava

un complesso di piatti edifici apparentemente quasi uguali (к ней был пристроен

комплекс плоских зданий, по-видимому, почти одинаковых; derivare —

вытекать, брать начало) ma disposti uno più in alto e uno più in basso, a

seconda della pendenza del terreno, con effetto pittoresco (но расположенных

выше и ниже, в соответствии с рельефом местности, с живописным

эффектом = что выглядело живописно; pendenza, f — наклон, покатость;

113

effetto, m — эффект). Fra l’uno e l’altro (между одним и другим) — a quanto si

poteva intravedere nella luce della luna sempre vaga ed elusiva anche se intensa

(насколько можно было разглядеть в лунном свете, неясном и обманчивом,

хотя и ярком; sempre — всегда; intenso — сильный, напряженный; eludere

обходить; уклоняться, ускользать) — non c’erano però varchi di sorta (не

было никаких проходов; sorta, f — сорт, род, тип; varco, m — проход,

переход; перевал). Essi formavano insomma una barriera ininterrotta (все вместе

они образовывали сплошное заграждение; interrompere — прерывать,

перебивать), simile a certe antiche fortificazioni militari (похожее на некоторые

древние военные укрепления).

Si avvicinarono alla bianca costruzione. Da quanto era possibile capire

sembrava una lunga casamatta, che seguiva gli scoscendimenti e della quale non si

scorgeva il termine. Ne derivava un complesso di piatti edifici apparentemente

quasi uguali ma disposti uno più in alto e uno più in basso, a seconda della

pendenza del terreno, con effetto pittoresco. Fra l’uno e l’altro — a quanto si

poteva intravedere nella luce della luna sempre vaga ed elusiva anche se intensa —

non c’erano però varchi di sorta. Essi formavano insomma una barriera

ininterrotta, simile a certe antiche fortificazioni militari.

Giunti ai piedi del muro, in quel punto illuminato in pieno dalla luna (подойдя

к подножию стены, в этом месте полностью освещенной луной), guardarono

in su (они посмотрели наверх). Sarà stato alto sette-otto metri, liscio e uniforme

(она была примерно семи-восьми метров высотой, ровная, однородная), senza

una finestra, un balcone, un lucernario (без окон, балконов, слуховых окон).

Non si trattava dunque di abitazioni e neppure di luoghi dove potesse

verosimilmente lavorare l’uomo (очевидно, это было не жилье и даже не место,

где мог бы работать человек; si tratta di — речь идет; verosimilmente —

правдоподобно). Bensì di involucri lunari contenenti cose inanimate come per

esempio macchine (а фантастического вида корпус: «лунные оболочки…»,

114

содержащий неодушевленные предметы, например, машины; involucro, m —

оболочка; lunare — лунный), che non abbisognavano d’aria e di luce (которым

не нужен воздух и свет); oppure, appunto, di uno speciale fortilizio (или же,

скорее, особая крепость; appunto — точно, именно).

Ma la ridotta, o lunga casamatta, o serie di padiglioni o come diavolo si poteva

chiamare (но редут, или длинный каземат, или ряд павильонов, или как там

это называется; diavolo, m — дьявол), non aveva la fisionomia atona e morta che

può avere, per esempio, una cabina di trasformazione (не имел безжизненного

вида, который может быть, например, у трансформаторной будки; atono —

безударный), e neppure l’ermetica apatia che è propria delle tombe (не /было в

нем/ и апатичной непроницаемости, которая свойственна могилам) (così

chiuse e concentrate in se stesse, indifferenti alla vita intorno (таким замкнутым и

сосредоточенным на самих себе, равнодушным к жизни вокруг; indifferente

— безразличный; равнодушный, безучастный)).

Giunti ai piedi del muro, in quel punto illuminato in pieno dalla luna,

guardarono in su. Sarà stato alto sette-otto metri, liscio e uniforme, senza una

finestra, un balcone, un lucernario. Non si trattava dunque di abitazioni e neppure

di luoghi dove potesse verosimilmente lavorare l’uomo. Bensì di involucri lunari

contenenti cose inanimate come per esempio macchine, che non abbisognavano

d’aria e di luce; oppure, appunto, di uno speciale fortilizio.

Ma la ridotta, o lunga casamatta, o serie di padiglioni o come diavolo si poteva

chiamare, non aveva la fisionomia atona e morta che può avere, per esempio, una

cabina di trasformazione, e neppure l’ermetica apatia che è propria delle tombe

(così chiuse e concentrate in se stesse, indifferenti alla vita intorno).

Ermanno ed Elisa Ismani, dopo un poco, notarono (Эрманно и Элиза Измани,

немного погодя, заметили) che nel muro si aprivano, qua e là, vari orifizi sfuggiti

a un primo esame (что в стене, тут и там, находятся разные отверстия,

/которых они/ не заметили при первом осмотре; aprirsi — открываться;

115

sfuggire — избегать, ускользать): rotondi, quadrati o a sottile feritoia, riparati da

sottili reticelle (круглые, квадратные или в виде тонких щелей, защищенные

тонкими сетками; feritoia, f — отверстие, щель; амбразура, бойница; люк;

riparare — исправлять; чинить, ремонтировать; защищать, заслонять,

предохранять). Alcuni d’essi, più rari, di forma circolare, erano muniti di cristalli

convessi (некоторые из них, их было меньше, круглой формы, были с

выпуклыми стеклами; munire — снабжать, наделять), sporgenti, simili a lenti,

paragonabili a pupille (выдающимися вперед, похожими на линзы, /их можно

было/ сравнить с глазами; paragonabile — сравнимый; paragone, m —

сравнение, сопоставление: fare un paragone — сравнивать; pupilla, f —

зрачок); e vi scintillava il riflesso della luna (и в них мерцало отражение луны).

Ora che guardavano meglio, si accorsero pure (теперь, когда они

присмотрелись получше, то заметили) che oltre il ciglio superiore del muro

sporgeva una nera selva di piccole antenne (что над верхним краем стены

выступала черная рощица маленьких антенн), schermi a filigrana, reti concave

come quelle del radar, tubi sottili anche (филигранные экраны, вогнутые сетки,

как у радара, а также тонкие трубки), con in cima una sorta di berretto che li

faceva somigliare a dei minuscoli comignoli (а на их верхушках что-то вроде

берета, которые делали их похожими на крошечные дымовые трубы;

comignolo, m — гребень крыши, конек; выступающая часть дымохода /на

крыше/), e perfino dei curiosi ciuffi che ricordavano i piumini per la polvere (и

даже на странные хохолки, которые напоминали метелки из перьев для

/смахивания/ пыли; piuma, f — перо; пух; piumino, m — пух; султан, пучок

перьев /на шляпе/; метелочка из перьев /для смахивания пыли с мебели/).

Erano opache, di colore azzurro (они были матовые, голубого цвета) e perciò a

una prima occhiata, soprattutto di notte, non era facile distinguerle (и поэтому при

первом взгляде, особенно ночью, нелегко было их различить).

Ermanno ed Elisa Ismani, dopo un poco, notarono che nel muro si aprivano,

qua e là, vari orifizi sfuggiti a un primo esame: rotondi, quadrati o a sottile feritoia,

116

riparati da sottili reticelle. Alcuni d’essi, più rari, di forma circolare, erano muniti

di cristalli convessi, sporgenti, simili a lenti, paragonabili a pupille; e vi scintillava

il riflesso della luna.

Ora che guardavano meglio, si accorsero pure che oltre il ciglio superiore del

muro sporgeva una nera selva di piccole antenne, schermi a filigrana, reti concave

come quelle del radar, tubi sottili anche, con in cima una sorta di berretto che li

faceva somigliare a dei minuscoli comignoli, e perfino dei curiosi ciuffi che

ricordavano i piumini per la polvere. Erano opache, di colore azzurro e perciò a

una prima occhiata, soprattutto di notte, non era facile distinguerle.

Immobili, guardavano, nel grande silenzio della notte (неподвижно смотрели

они в великой тишине ночи). Ma silenzio non era (но тишины не было).

“Senti (слышишь)?”, domandò Ermanno Ismani (спросил Эрманно Измани).

“Sì, sì, mi pareva (да-да, мне кажется).”

Di là del bianco muro, infatti, ad ascoltare attentamente, veniva una specie di

brusio (от белой стены, действительно, /если/ внимательно послушать,

исходил какой-то шелест; brusio, m — гомон; гул; шум: il brusio delle foglie —

шелест листьев), vasto e profondo eppure appena percettibile, simile

all’impalpabile rumore (обширный и глубокий, хотя и едва уловимый,

похожий на неощутимый шум; palpare — щупать, ощупывать) che fanno le

formiche quando si rompe la cupola della loro casa (который создают муравьи,

когда разрушается купол их дома) e gli insetti sgorgano dalle crepe a centinaia

correndo sulle macerie come pazzi (и насекомые вылезают из трещин сотнями

и бегут по развалинам, как сумасшедшие; sgorgare — вытекать,

изливаться). Un ticchettio lievissimo, nella cui flebile trama si distinguevano di

quando in quando piccoli suoni irregolari (очень легкое приглушенное тиканье,

в тонкой нити которого время от времени /можно было/ различить тихие

неровные звуки; flebile — приглушенный, слабый; trama, f — уток, уточная

нить), fruscii lontani, scatti, gorgogliare sommesso di liquidi, ritmici sospiri

(далекие шорохи, щелчки, тихое бульканье жидкости, ритмичные вздохи;

117

sommesso — смирный, смиренный, покорный; негромкий, тихий), così lievi

ch’era quasi impossibile dire se fossero veri (такие легкие, что было почти

невозможно сказать, настоящие они) o invece non provenissero dal sangue che

talora rimbomba nelle tempie (или, наоборот, происходят не от /плоти и/ крови,

которая иногда стучит в висках; rimbombare — греметь, громыхать). Una

specie di vita ferveva dunque nel chiuso della segreta rocca, apparentemente

addormentata (что-то вроде жизни кипело внутри секретной крепости, по-

видимому, спящей = которая казалась спящей; chiuso — закрытый, /m/

огороженное место; fervere — жечь, кипеть; rocca, f — скала; крепость).

Del resto, tutte quelle piccole e multiformi antenne emergenti dal ciglio non erano

perfettamente ferme (впрочем, все эти маленькие и разнообразные антенны,

выступающие над краем, не были совершенно неподвижны). Osservandole a

lungo si notavano minime oscillazioni (долго наблюдая за ними, /можно было/

заметить малейшие колебания; oscillare — колебаться, качаться,

вибрировать), pareva, un travaglio senza posa (казалось, /там шла/ тяжелая

работа без передышки; travaglio, m — изнурительный труд, тяжелая

работа).

Immobili, guardavano, nel grande silenzio della notte. Ma silenzio non era.

“Senti?”, domandò Ermanno Ismani.

“Sì, sì, mi pareva.”

Di là del bianco muro, infatti, ad ascoltare attentamente, veniva una specie di

brusio, vasto e profondo eppure appena percettibile, simile all’impalpabile rumore

che fanno le formiche quando si rompe la cupola della loro casa e gli insetti

sgorgano dalle crepe a centinaia correndo sulle macerie come pazzi. Un ticchettio

lievissimo, nella cui flebile trama si distinguevano di quando in quando piccoli

suoni irregolari, fruscii lontani, scatti, gorgogliare sommesso di liquidi, ritmici

sospiri, così lievi ch’era quasi impossibile dire se fossero veri o invece non

provenissero dal sangue che talora rimbomba nelle tempie. Una specie di vita

ferveva dunque nel chiuso della segreta rocca, apparentemente addormentata. Del

118

resto, tutte quelle piccole e multiformi antenne emergenti dal ciglio non erano

perfettamente ferme. Osservandole a lungo si notavano minime oscillazioni,

pareva, un travaglio senza posa.

“Che roba è (что /это за/ штуковина)?”, chiese a bassa voce Elisa Ismani

(спросила тихим голосом Элиза Измани).

Il marito le fece cenno di tacere (муж сделал ей знак помолчать). Gli era

parso che ai piedi del muro, a una cinquantina di metri, qualcosa si muovesse (ему

показалось, что у подножия стены, метрах в пятидесяти, что-то двигается). E

allora, richiamata da una oscura associazione di idee (и тогда, вызванная

смутной ассоциацией идей), gli riecheggiò alla memoria la grottesca minaccia

pronunciata da Endriade (ему вспомнилась фантастическая угроза,

произнесенная Эндриаде; riecheggiare — вновь раздаваться, напоминать;

echeggio, m — /книжн./ эхо, отзвук; резонанс; memoria — память):

“Diventiamo i padroni del mondo (мы станем владельцами мира)”.

In quel momento preciso vide Endriade (именно в этот момент он увидел

Эндриаде; preciso — точный). Dal sovrastante pendio erboso lo scienziato

scendeva a lenti passi (ученый спускался по склону, /заросшему/ травой,

медленными шагами; sovrastare — находиться выше, возвышаться), come

assorto, rasente al muro di cinta (как будто погруженный /в размышления/,

касаясь стены ограды; assorbire — впитывать, поглощать), parlando ad alta

voce, apparentemente con se stesso (разговаривая громким голосом, видимо, с

самим собой). Infatti, accanto a lui, non si vedeva anima viva (в самом деле,

рядом с ним не было видно ни души; vivo — живой). Con in testa un cappello a

larghe tese, illuminato in pieno dalla luna, era goffo e romantico (в шляпе с

широкими полями на голове, полностью освещенный луной, он был

неповоротлив и романтичен).

“Che roba è?”, chiese a bassa voce Elisa Ismani.

119

Il marito le fece cenno di tacere. Gli era parso che ai piedi del muro, a una

cinquantina di metri, qualcosa si muovesse. E allora, richiamata da una oscura

associazione di idee, gli riecheggiò alla memoria la grottesca minaccia pronunciata

da Endriade: “Diventiamo i padroni del mondo”.

In quel momento preciso vide Endriade. Dal sovrastante pendio erboso lo

scienziato scendeva a lenti passi, come assorto, rasente al muro di cinta, parlando

ad alta voce, apparentemente con se stesso. Infatti, accanto a lui, non si vedeva

anima viva. Con in testa un cappello a larghe tese, illuminato in pieno dalla luna,

era goffo e romantico.

Tale la pace meravigliosa della notte che, nonostante la distanza e quel vago

brusio (ночь /была/ так изумительно безмятежна, что, несмотря на расстояние

и этот смутный шум; pace, f — мир, покой), gli Ismani udirono qualche sua

parola (Измани услышали несколько слов). “Si può, si può (возможно,

возможно)”, diceva Endriade (говорил Эндриаде). “Ma non è questo che ci deve

(но /это/ не то, что должно)...”

Poi videro una cosa strana (потом они увидели что-то странное). Endriade si

fermò, rivoltò al muro (Эндриаде остановился, повернулся к стене) e per un

istante Ismani pensò che volesse fare la pipì (и на один миг Измани подумал,

что /тот/ хотел сделать пи-пи). Invece continuò a parlare (но он продолжал

говорить; invece — наоборот, вместо), toccando il muro stesso lievemente con

una specie di grosso bastone (слегка прикасаясь к стене чем-то вроде толстой

трости); sembrava un padre che catechizzasse il figlio (он был похож на отца,

который поучает сына; catechismo, m — катехизис; catechizzare — учить

катехизису; поучать; наставлять). Qualche parola si percepiva, ma abbastanza

per afferrare il senso (некоторые слова /можно было/ уловить, но

недостаточно, /чтобы/ понять смысл; percepire — воспринимать; afferrare —

хватать, ловить). Tre quattro volte ripetè (три-четыре раза он повторил): “Non

capisco, non capisco (не понимаю, не понимаю)”.

120

Tale la pace meravigliosa della notte che, nonostante la distanza e quel vago

brusio, gli Ismani udirono qualche sua parola. “Si può, si può”, diceva Endriade.

“Ma non è questo che ci deve...”

Poi videro una cosa strana. Endriade si fermò, rivoltò al muro e per un istante

Ismani pensò che volesse fare la pipì. Invece continuò a parlare, toccando il muro

stesso lievemente con una specie di grosso bastone; sembrava un padre che

catechizzasse il figlio. Qualche parola si percepiva, ma abbastanza per afferrare il

senso. Tre quattro volte ripetè: “Non capisco, non capisco”.

A Ismani parve sconveniente stare là a osservarlo ed ascoltarlo senza che lui

sapesse (Измани показалось неудобным стоять там, подсматривая за ним и

подслушивая его: «наблюдать за ним и слушать его без того, чтобы он

знал»). Per rivelare la sua presenza tossicchiò (чтобы обнаружить свое

присутствие, он покашлял; tossicchiare — покашливать; tossire — кашлять).

Come se l’avesse colto una frustata, Endriade fece uno scarto (как от удара

хлыстом, Эндриаде резко повернулся; cogliere — рвать, хватать,

настигать; scarto, m — резкий поворот), e annaspando si ritrasse in una

concavità della parete (и, размахивая руками, удалился в углубление в стене;

annaspare — наматывать; жестикулировать, размахивать руками). “Chi è

là (кто там)? Chi è là (кто там)?”, gridava con voce di spavento (кричал он

испуганным голосом; spavento, m — испуг, ужас). E, tenendosi riparato dallo

spigolo, puntava contro Ismani quel suo grosso bastone (и, держась в укрытии,

из-за угла направил на Измани свою толстую трость; riparare —

ремонтировать, защищать, заслонять): che alla luce della luna luccicò, e

Ismani si accorse che era un fucile (которая сверкнула в свете луны, и Измани

разглядел, что /это/ была винтовка).

“Ma, professore, sono io, Ismani (но профессор, это я, Измани)... Ero uscito

con mia moglie a fare quattro passi (мы с женой вышли немножко прогуляться:

«сделать четыре шага»)...”

121

A Ismani parve sconveniente stare là a osservarlo ed ascoltarlo senza che lui

sapesse. Per rivelare la sua presenza tossicchiò.

Come se l’avesse colto una frustata, Endriade fece uno scarto, e annaspando si

ritrasse in una concavità della parete. “Chi è là? Chi è là?”, gridava con voce di

spavento. E, tenendosi riparato dallo spigolo, puntava contro Ismani quel suo

grosso bastone: che alla luce della luna luccicò, e Ismani si accorse che era un

fucile.

“Ma, professore, sono io, Ismani... Ero uscito con mia moglie a fare quattro

passi...”

La canna del mitra si abbassò (ствол винтовки опустился). Endriade venne

incontro (Эндриаде вышел /из укрытия/; incontro — навстречу). Era ispido e

molto imbarazzato (он был раздосадован и сильно смущен; ispido — жесткий,

шершавый, колючий, щетинистый; /перен./ грубый, резкий; ершистый).

Cercò, ingenuamente, di dare qualche spiegazione (он наивно попытался дать

какое-нибудь объяснение).

“Io faccio un giro, sapete (я делаю обход, знаете ли), tutte le sere prima di

coricarmi faccio un giro di ispezione (каждый вечер перед сном я делаю

инспекционный обход; coricarsi — ложиться спать). Eh eh”, ridacchiò

(усмехнулся он), “armato, si capisce (вооруженный, понятно), questo bel coso

me l’ha procurato il maggiore Mirti (эту прекрасную штуку мне достал майор

Мирти; procurare — доставать, добывать). È americano (она американская).

D’alta precisione (высокой точности).”

“E mai cattivi incontri (и /бывают/ неприятные встречи)?”

“Grazie a Dio finora no (слава Богу, пока нет). Io giro, guardo, penso (я хожу,

смотрю, думаю)... parlo (разговариваю)...”, fece una pausa come se stesse

saggiando il terreno su cui procedere (он сделал паузу, как будто прощупывая

почву, по которой идти дальше = /прежде чем/ продолжать; saggiare —

пробовать, опробовать, испытывать; procedere — продвигаться, идти

вперед), “parlo (разговариваю)... faccio progetti (строю планы). Ma voi, però,

122

mi avete fatto una bella paura, voi (но вы все-таки здорово меня напугали;

paura, f — страх)...”, e rise (и он засмеялся).

La canna del mitra si abbassò. Endriade venne incontro. Era ispido e molto

imbarazzato. Cercò, ingenuamente, di dare qualche spiegazione.

“Io faccio un giro, sapete, tutte le sere prima di coricarmi faccio un giro di

ispezione. Eh eh”, ridacchiò, “armato, si capisce, questo bel coso me l’ha procurato

il maggiore Mirti. È americano. D’alta precisione.”

“E mai cattivi incontri?”

“Grazie a Dio finora no. Io giro, guardo, penso... parlo...”, fece una pausa come

se stesse saggiando il terreno su cui procedere, “parlo... faccio progetti. Ma voi,

però, mi avete fatto una bella paura, voi...”, e rise.

Poi fece cenno alla casamatta (потом он указал на каземат).

“Di questo poi, eh eh, parleremo domani (об этом, хе-хе, поговорим завтра).

Vi farò entrare, vedrete come è fatto dentro (я вас проведу внутрь, увидите, как

это сделано; entrare — входить; dentro — внутри). Meglio di giorno (лучше

днем). La notte (ночью)... oh la notte qui fra le montagne non è raccomandabile

(о, ночью /находиться/ здесь, в горах, не рекомендуется)...”

“Per il freddo (из-за холода)?”, fece Ismani (спросил Измани).

“Per il freddo e tante altre cose (из-за холода и многого другого)...”

Endriade li accompagnò fino alla villetta (Эндриаде проводил их до домика).

Fermi sulla soglia, gli Ismani lo videro allontanarsi per il prato (остановившись

на пороге, Измани смотрели, /как он/ удаляется по лугу), figura un po’

grottesca e straordinariamente viva (фигура немного нелепая и необычайно

живая).

“Ermanno (Эрманно)”, disse la moglie (сказала жена), “con chi parlava quello

là (с кем он разговаривал)?”

Poi fece cenno alla casamatta.

123

“Di questo poi, eh eh, parleremo domani. Vi farò entrare, vedrete come è fatto

dentro. Meglio di giorno. La notte... oh la notte qui fra le montagne non è

raccomandabile...”

“Per il freddo?”, fece Ismani.

“Per il freddo e tante altre cose...”

Endriade li accompagnò fino alla villetta. Fermi sulla soglia, gli Ismani lo

videro allontanarsi per il prato, figura un po’ grottesca e straordinariamente viva.

“Ermanno”, disse la moglie, “con chi parlava quello là?”

“Ma con nessuno (да ни с кем). Parlava da solo (он говорил с самим собой).

C’è tanta gente che parla da sola (многие люди говорят сами с собой).”

“C’era qualcuno (там кто-то был). Giurerei che c’era qualcuno (/готова/

поклясться, там кто-то был).”

“Lo avremmo visto se ci fosse stato (мы бы его увидели, если бы там /кто-то/

был).”

“Io so che qualcuno c’era (я знаю, что кто-то там был). L’ho sentito parlare (я

слышала, /как он/ говорил).”

“Parlare (говорил)? Io non ho sentito niente (я ничего не слышал).”

“Una voce un po’ strana, questo sì (голос немножко странный, пожалуй;

questo sì — это да). Probabilmente tu non ci hai badato (возможно, ты не

обратил на него внимания).”

“Hai sognato, cara la mia Elisa (/тебе/ приснилось, дорогая моя Элиза).”

“Ma con nessuno. Parlava da solo. C’è tanta gente che parla da sola.”

“C’era qualcuno. Giurerei che c’era qualcuno.”

“Lo avremmo visto se ci fosse stato.”

“Io so che qualcuno c’era. L’ho sentito parlare.”

“Parlare? Io non ho sentito niente.”

“Una voce un po’ strana, questo sì. Probabilmente tu non ci hai badato.”

“Hai sognato, cara la mia Elisa.”

124

11.

Endriade, gli Strobele e gli Ismani andarono a visitare l’impianto che il sole era

già alto (Эндриаде, /оба/ Стробеле и /оба/ Измани пошли смотреть

сооружение, когда солнце было уже высоко; visitare — посещать). Tempo

meraviglioso, le montagne incombenti risplendevano con le pareti bianche e pure

(погода изумительная, нависающие горы блестели белыми, чистыми

склонами; parete, f — стена).

Attraversarono i prati, giunsero alla cinta di basse mura (они прошли по

лугам, дошли до низкой стены ограды; attraversare — пересекать; giungere

— достигать): c’era una porticina di ferro dinanzi a cui aspettava il capotecnico

Manunta (там была железная дверца, перед которой ждал главный техник

Манунта).

Manunta aprì, percorsero un corridoio stretto illuminato fiocamente (Манунта

открыл /ее/, они прошли по слабо освещенному прямому коридору;

percorrere — пробегать, проходить; fioco — слабый, еле слышный /о звуке,

голосе/; тусклый /о свете/). Manunta aprì una seconda porta (Манунта открыл

вторую дверь). Riuscirono all’aperto su una terrazza (они опять вышли наружу,

на террасу). Erano entrati (вошли).

Per qualche minuto né gli Ismani né Olga fiatavano, tale era lo spettacolo

(несколько минут ни Измани, ни Ольга не могли сказать ни слова — такое

/это/ было зрелище; fiatare — дышать, подавать голос, говорить).

Dinanzi a loro, sprofondava un botro, un vallone senza sbocchi (перед ними

разверзлась бездна, ущелье без выходов; botro, m — промоина, впадина со

стоячей водой), un ripidissimo cratere che si prolungava tortuoso a perdita

d’occhio (отвесный кратер с неровными /стенами/, который тянулся вглубь,

насколько хватало глаз; prolungare — удлинять, продолжать; tortuoso —

извилистый, кривой; perdita, f — потеря).

125

Endriade, gli Strobele e gli Ismani andarono a visitare l’impianto che il sole era

già alto. Tempo meraviglioso, le montagne incombenti risplendevano con le pareti

bianche e pure.

Attraversarono i prati, giunsero alla cinta di basse mura: c’era una porticina di

ferro dinanzi a cui aspettava il capotecnico Manunta.

Manunta aprì, percorsero un corridoio stretto illuminato fiocamente. Manunta

aprì una seconda porta. Riuscirono all’aperto su una terrazza. Erano entrati.

Per qualche minuto né gli Ismani né Olga fiatavano, tale era lo spettacolo.

Dinanzi a loro, sprofondava un botro, un vallone senza sbocchi, un ripidissimo

cratere che si prolungava tortuoso a perdita d’occhio.

Dal fondo, dove un tempo forse scrosciavano le acque di un torrente, fino al

ciglio (от дна, где когда-то, может быть, бурлили воды потока, до /верхнего/

края; ciglio, m — ресница; край, ребро), le pareti erano interamente ricoperte di

strane costruzioni, come scatole, attaccate l’una all’altra (стены были полностью

покрыты странными конструкциями, /похожими на/ коробки, прикрепленные

друг к другу), che formavano una babelica successione di terrazze,

accompagnando le sporgenze e le rientranze delle rupi (которые образовывали

вавилонское нагромождение террас, следуя выступам и углублениям скал;

successione, f — последовательность; rientrare — снова входить; вдаваться

внутрь). Ma le rupi non c’erano più, né si vedeva vegetazione, o terra, o acque

correnti (но скал там больше не было, не было видно ни растительности, ни

земли, ни текущей воды). Tutto era stato invaso e sopraffatto da un

accavallamento di edifici (все было полностью покрыто нагромождением

сооружений; invadere — захватывать; sopraffare — пересиливать,

угнетать; accavallamento, m — нагромождение) simili a silos, torri, mastabe,

muraglioni, esili ponti, barbacani, caselli, casematte, bastioni (похожими на

элеватор, башни, мастабы, толстые стены, тонкие мосты, контрфорсы,

дорожные будки, казематы, бастионы; silos, m — силос1; элеватор; 1 Силос — сочный корм для скота, получаемый заквашиванием кормовых растений в специальных сооружениях (башнях, траншеях, ямах и т.п.).

126

хранилище /для сыпучих материалов/; mastaba, f — мастаба /египетская

гробница в форме усеченной пирамиды/), che si inabissavano in vertiginose

geometrie (которые падали в бездну головокружительными построениями;

abisso, m — бездна, пропасть; geometria, f — геометрия). Come una città si

fosse abbattuta sui fianchi di un burrone (как будто город рухнул на склоны

оврага).

Ma c’era un elemento esageratamente anormale che dava a quelle architetture

qualcosa di enigmatico (но был один подчеркнуто анормальный элемент,

который придавал этой архитектуре нечто загадочное; esagerare —

преувеличивать; enigma, m — загадка). Non esistevano finestre (там не было

окон; esistere — существовать). Tutto appariva ermeticamente chiuso e cieco

(все выглядело герметично закрытым и наглухо закупоренным; cieco —

слепой; сплошной).

Dal fondo, dove un tempo forse scrosciavano le acque di un torrente, fino al

ciglio, le pareti erano interamente ricoperte di strane costruzioni, come scatole,

attaccate l’una all’altra, che formavano una babelica successione di terrazze,

accompagnando le sporgenze e le rientranze delle rupi. Ma le rupi non c’erano più,

né si vedeva vegetazione, o terra, o acque correnti. Tutto era stato invaso e

sopraffatto da un accavallamento di edifici simili a silos, torri, mastabe,

muraglioni, esili ponti, barbacani, caselli, casematte, bastioni, che si inabissavano

in vertiginose geometrie. Come una città si fosse abbattuta sui fianchi di un

burrone.

Ma c’era un elemento esageratamente anormale che dava a quelle architetture

qualcosa di enigmatico. Non esistevano finestre. Tutto appariva ermeticamente

chiuso e cieco.

E un’altra circostanza si aggiungeva ad accrescere quel senso di mostruoso (и

еще одно обстоятельство усиливало впечатление чудовищного; aggiungere —

добавлять): non si vedeva anima viva (не было видно ни одной живой души).

127

Eppure la allucinante bolgia non esprimeva la morte o l’abbandono (и все же

жуткая яма не олицетворяла собой смерть или заброшенность; bolgia, f —

сумка, мешок; глубокие рвы в 8-м круге "Ада" у Данте; ад; esprimere —

выражать, изображать). Anzi (напротив). Benché non si vedesse nulla

muoversi, si percepiva, sotto l’involucro, una vita arcana che stesse fermentando

(хотя не было видно никакого движения, под корпусом чувствовалась тайная

жизнь, которая была в состоянии брожения; fermentare — бродить,

вызывать брожение). Perché (почему)? Forse per il brulichío delle antenne

metalliche, dalle più bizzarre forme (может быть, из-за избытка металлических

антенн, самых немыслимых форм; brulichío, m — кишение), che spuntavano dai

ciglioni sommitali (которые выдавались над верхними краями; spuntare —

появляться, показываться; ciglione, m — насыпь, дамба; гребень, край;

sommità, f — вершина, высшая точка; верхушка)? Forse per il confuso coro di

sommessi ronzii, risonanze, sussurri, lontani scrosci e tonfi (может, из-за

смешанного хора тихого гудения, резонансов, шепотов, далекого клокотания

и грохота; scroscio, m — шум, бурление, клокотание; tonfo, m — шумное

падение), che lievitava sopra la dirupata cittadella, e andava e veniva a lente

ondate (который стоял над обвалившейся цитаделью и нарастал и утихал

медленными волнами; lievitare — подниматься, расти; dirupato — крутой,

обрывистый; andava e veniva — уходил и приходил) (e forse non era che il

rombo cavernoso del silenzio (а может, /это/ было не что иное, как глухой шум

тишины; cavernoso — полый; caverna, f — пещера))? Forse per le vibrazioni

della solitaria antenna metallica a traliccio (может, из-за вибраций одинокой

металлической антенны на решетке) che da un fianco del vallone si innalzava

altissima sovrastando di molto il ciglione sommitale (которая поднималась от

склона ущелья очень высоко, значительно возвышаясь над верхним краем).

Essa reggeva in cima una coffa sferica (на ее верхушке находился сферический

марс2; reggere — держать; coffa, f — корзинка; марс) tagliata da complicate

feritoie che assomigliava vagamente a un elmo antico (в котором были

2 Площадка на мачте корабля для наблюдения за горизонтом.

128

прорезаны отверстия сложной формы, и этот марс был слегка похож на

античный шлем).

E un’altra circostanza si aggiungeva ad accrescere quel senso di mostruoso: non

si vedeva anima viva.

Eppure la allucinante bolgia non esprimeva la morte o l’abbandono. Anzi.

Benché non si vedesse nulla muoversi, si percepiva, sotto l’involucro, una vita

arcana che stesse fermentando. Perché? Forse per il brulichío delle antenne

metalliche, dalle più bizzarre forme, che spuntavano dai ciglioni sommitali? Forse

per il confuso coro di sommessi ronzii, risonanze, sussurri, lontani scrosci e tonfi,

che lievitava sopra la dirupata cittadella, e andava e veniva a lente ondate (e forse

non era che il rombo cavernoso del silenzio)? Forse per le vibrazioni della solitaria

antenna metallica a traliccio che da un fianco del vallone si innalzava altissima

sovrastando di molto il ciglione sommitale. Essa reggeva in cima una coffa sferica

tagliata da complicate feritoie che assomigliava vagamente a un elmo antico.

Di più (более того). C’era nella singolarissima visione, nonostante la nudità,

una bellezza potente e in certo senso inesplicabile (в этом исключительном

зрелище, несмотря на наготу, была мощная и, в каком-то смысле,

необъяснимая красота; esplicare — /книжн./ объяснять, разъяснять): che non

era il tetro incanto delle piramidi, dei fortilizi, delle raffinerie, degli altiforni, dei

grandi stabilimenti carcerari (/это/ было не мрачное очарование пирамид,

крепостей, нефтеочистительных заводов, доменных печей, крупных

тюремных зданий; fortilizio, m — небольшая крепость, форт; carcerario —

тюремный; carcere, m — тюрьма; карцер). Anzi (напротив). La prospettiva,

apparentemente caotica, di torri, serbatoi, padiglioni di ogni forma immaginabile

rallegrava, chi sa come, l’animo (внешне хаотичная перспектива башен,

резервуаров, павильонов любой вообразимой формы веселила, непонятным

образом, душу; chi sa come — кто знает как; serbatoio, m — резервуар; бак;

цистерна; serbare — сохранять, хранить, беречь); ed esprimeva qualcosa di

129

tenero e levitante come certe città d’Oriente viste dal mare (и выражала /собой/

что-то нежное и легкое, как некоторые города Востока, /когда/ смотришь /на

них/ с моря: «увиденные с моря»). Che cosa gli ricordava (что она ему

напоминала)? Ismani aveva la sensazione oscura che quella, in fondo, fosse una

vecchia conoscenza (у Измани было смутное ощущение, что там, в глубине,

была старая знакомая); ma nel cercare un riferimento nei ricordi (но /когда он/

пытался найти /какую-то/ ассоциацию в памяти; riferimento, m — ссылка;

riferire — передавать, рассказывать; riferirsi — ссылаться), si imbatteva in

cose troppo diverse e lontane (ему вспоминались разные образы, имеющие

слишком отдаленное сходство: «натыкался на слишком разные и далекие

вещи»), un giardino, per esempio, un fiume, perfino certi ricami (сад, например,

река, даже какие-то узоры; ricamo, m — вышивание; вышивка /узор/). E il mare

(и море). E i boschi (и леса). Ma al di là d’ogni riferimento, qualcosa restava di

inafferrabile e inquietante (но кроме этих ассоциаций оставалось /ощущение/

чего-то неуловимого и тревожного; afferrare — хватать; ловить; /перен./

улавливать, угадывать, постигать).

Di più. C’era nella singolarissima visione, nonostante la nudità, una bellezza

potente e in certo senso inesplicabile: che non era il tetro incanto delle piramidi,

dei fortilizi, delle raffinerie, degli altiforni, dei grandi stabilimenti carcerari. Anzi.

La prospettiva, apparentemente caotica, di torri, serbatoi, padiglioni di ogni forma

immaginabile rallegrava, chi sa come, l’animo; ed esprimeva qualcosa di tenero e

levitante come certe città d’Oriente viste dal mare. Che cosa gli ricordava? Ismani

aveva la sensazione oscura che quella, in fondo, fosse una vecchia conoscenza; ma

nel cercare un riferimento nei ricordi, si imbatteva in cose troppo diverse e lontane,

un giardino, per esempio, un fiume, perfino certi ricami. E il mare. E i boschi. Ma

al di là d’ogni riferimento, qualcosa restava di inafferrabile e inquietante.

A rompere il silenzio fu Olga Strobele (нарушила тишину Ольга Штробеле):

130

“Be’ (ну)”, disse con sforzato tono frivolo (сказала она деланно

легкомысленным тоном). “Che roba è (что это такое)? Una centrale elettrica

(электростанция)?”

“Hai visto (видела)?”, le rispose il marito, lusingato dalla sua curiosità

(ответил ей муж, польщенный ее любопытством); era ben raro infatti che la

moglie si interessasse dei suoi studi (в самом деле, очень редко /случалось/,

чтобы жена интересовалась его исследованиями). Poi si volse a Ismani (потом

он повернулся к Измани): “Hai già capito (/ты/ уже понял)?”.

“Forse, forse (может быть, может быть)”, disse Ismani (сказал Измани). Era

turbato (он был смущен). Sua moglie taceva (его жена молчала). Più in là

Endriade, appoggiato al parapetto, contemplava il suo regno (чуть дальше,

Эндриаде, опершись на парапет, созерцал свое царство); sembrava rapito in un

sogno (казалось, /он был/ погружен в грезу/сновидение; rapire — похищать,

захватывать, восхищать; sogno, m — сон, сновидение; мечта, греза).

Olga Strobele (Ольга Штробеле /сказала/): “Ma insomma (но все-таки). Che

cos’è (что это)? Si può sapere (можно узнать)?”. Aveva un abito di tela bianca,

così attillato da diventare provocante (на ней было платье из белой ткани, такое

облегающее, что даже было: «становилось» провоцирующим; diventare —

становиться). I lembi della sottile scollatura si congiungevano alla vita, ogni

movimento era un azzardo (края тонкого декольте = острого/глубокого выреза

соединялись на талии, каждое движение было дерзким /вызовом/).

A rompere il silenzio fu Olga Strobele:

“Be’ ”, disse con sforzato tono frivolo. “Che roba è? Una centrale elettrica?”

“Hai visto?”, le rispose il marito, lusingato dalla sua curiosità; era ben raro

infatti che la moglie si interessasse dei suoi studi. Poi si volse a Ismani: “Hai già

capito?”.

“Forse, forse”, disse Ismani. Era turbato. Sua moglie taceva. Più in là Endriade,

appoggiato al parapetto, contemplava il suo regno; sembrava rapito in un sogno.

131

Olga Strobele: “Ma insomma. Che cos’è? Si può sapere?”. Aveva un abito di

tela bianca, così attillato da diventare provocante. I lembi della sottile scollatura si

congiungevano alla vita, ogni movimento era un azzardo.

“Olga”, disse il marito, con animazione didascalica (сказал муж с

наставительным воодушевлением), “Olga, questo che vedi, questa specie di

cittadella, col suo campanile, o minareto (Ольга, то, /что ты/ видишь, эта

цитадель с колокольней, или минаретом)”, e con la destra indicò l’antenna (и

указал правой рукой на антенну), “questo piccolo regno ermeticamente chiuso e

separato dal restante mondo (это маленькое царство, герметично закрытое и

отделенное от остального мира)...”

Si interruppe (он остановился; interrompere — прерывать). Uno stormo di

grossi uccelli torneava intorno alla sfera metallica in vetta all’antenna con acute

strida (стая крупных птиц закружилась вокруг металлической сферы на

верхушке антенны с пронзительным криком): come se avessero voluto

appollaiarvisi ma all’ultimo istante si fossero accorti di un pericolo (как будто они

хотели усесться там, но в последний момент заметили опасность; accorgersi

— замечать, видеть; appollaiarsi — садиться на насест /например, о курах/

пристроиться, приютиться; pollaio, m — курятник; pollo, m — курица;

петух).

“Dunque (итак)”, riprese Strobele con un lieve sorriso (продолжил Штробеле

с легкой улыбкой; riprendere — снова брать, возобновлять), “questo

gigantesco impianto che è costato finora dieci anni abbondanti di fatica (это

гигантское сооружение, на которое ушло десять с лишним лет тяжелого

труда; costare — стоить; abbondante — обильный; finora — до сих пор, до

сего времени), per dirla in parole povere è (говоря простыми словами, это;

povero — бедный)... è un nostro parente, è un uomo (/это/ наш родственник,

/это/ человек).”

132

“Olga”, disse il marito, con animazione didascalica, “Olga, questo che vedi,

questa specie di cittadella, col suo campanile, o minareto”, e con la destra indicò

l’antenna, “questo piccolo regno ermeticamente chiuso e separato dal restante

mondo...”

Si interruppe. Uno stormo di grossi uccelli torneava intorno alla sfera metallica

in vetta all’antenna con acute strida: come se avessero voluto appollaiarvisi ma

all’ultimo istante si fossero accorti di un pericolo.

“Dunque”, riprese Strobele con un lieve sorriso, “questo gigantesco impianto

che è costato finora dieci anni abbondanti di fatica, per dirla in parole povere è... è

un nostro parente, è un uomo.”

“Un uomo dove (где человек)?”, disse Olga (сказала Ольга).

“Un uomo, sì (да, человек). Una macchina fatta a nostra somiglianza (машина,

созданная по нашему подобию).”

“E la testa (а голова)? Dov’è la testa (где голова)? E le braccia (а руки)? E le

gambe (а ноги)?”

“Gambe non ce ne sono (ног нет)”. Strobele ebbe una espressione di fastidio

(/на лице/ Штробеле /появилось/ выражение досады/скуки; fastidio, m —

беспокойство, неприятность; отвращение; скука). “La forma esterna non

interessa (внешняя форма /нас/ не интересует). Il problema era un altro

(проблема в другом). Per fare un robot qualsiasi (/для того чтобы/ сделать

какого-нибудь робота), un pupazzo magari capace di camminare sulle gambe e di

dire buongiorno (куклу, способную ходить на ногах и говорить «добрый

день»), bastava un fabbricante di giocattoli (достаточно фабрики игрушек). A

noi invece, a noi importava (нам же, нам важно было)... capisci (понимаешь)?,

costruire qualcosa che riproducesse quello che avviene dentro qui

(сконструировать нечто, которое воспроизводило бы то, что происходит

здесь; riprodurre)”, e con l’indice si battè la fronte (и он постучал себе по лбу

указательным пальцем).

133

“Ah, un cervello elettronico (а, электронный мозг)! L’ho già letto sui giornali

(я уже читала об этом в газетах).”

“Un uomo dove?”, disse Olga.

“Un uomo, sì. Una macchina fatta a nostra somiglianza.”

“E la testa? Dov’è la testa? E le braccia? E le gambe?”

“Gambe non ce ne sono”. Strobele ebbe una espressione di fastidio. “La forma

esterna non interessa. Il problema era un altro. Per fare un robot qualsiasi, un

pupazzo magari capace di camminare sulle gambe e di dire buongiorno, bastava un

fabbricante di giocattoli. A noi invece, a noi importava... capisci?, costruire

qualcosa che riproducesse quello che avviene dentro qui”, e con l’indice si battè la

fronte.

“Ah, un cervello elettronico! L’ho già letto sui giornali.”

“Ma non lo vedi (ну /разве ты/ не понимаешь)?”, intervenne il marito con

trasporto (с жаром перебил муж; intervenire — вмешиваться; trasporto, m —

транспорт, увлечение, душевный порыв). “Altro che cervello, altro che

calcolatrice (не просто мозг, не просто счетная машина). Sa fare i conti, sì, ma

fare i conti è il meno (она умеет считать, да, но мало умения считать). Siamo

andati più in là (мы пошли дальше). Gli abbiamo insegnato a ragionare, a questo

bestione, a ragionare meglio di noi (мы научили это существо мыслить,

мыслить лучше нас; bestione, m — скотина).”

“A vivere come noi (жить, как мы)”, aggiunse Endriade rimasto muto fino

allora (добавил Эндриаде, до сих пор молчавший; rimanere — оставаться;

aggiungere).

“A vivere (жить)? Ma non si muove (но /оно/ не двигается). È là inchiodato al

suolo (/оно/ приковано к земле; chiodo, m — гвоздь).”

“Tesoro (сокровище /мое/)”, spiegò Strobele (объяснил Штробеле), “non

importa che si muova (не важно, двигается ли /оно/). Se prendi un uomo e lo

leghi a terra che non possa muovere un dito, è sempre un uomo, no (если /ты/

134

возьмешь человека и привяжешь его к земле, /так что он/ не сможет и

пальцем пошевелить, он все равно человек, /разве/ нет; legare — связывать,

привязывать)?”

“E occorreva farlo così grande (а /обязательно/ надо было делать его таким

большим)? È un paese, non un uomo (это город, а не человек; paese, m —

страна; село, деревня, местечко).”

“Ma non lo vedi?”, intervenne il marito con trasporto. “Altro che cervello, altro

che calcolatrice. Sa fare i conti, sì, ma fare i conti è il meno. Siamo andati più in là.

Gli abbiamo insegnato a ragionare, a questo bestione, a ragionare meglio di noi.”

“A vivere come noi”, aggiunse Endriade rimasto muto fino allora.

“A vivere? Ma non si muove. È là inchiodato al suolo.”

“Tesoro”, spiegò Strobele, “non importa che si muova. Se prendi un uomo e lo

leghi a terra che non possa muovere un dito, è sempre un uomo, no?”

“E occorreva farlo così grande? È un paese, non un uomo.”

“È ancora molto più piccolo di quanto si pensasse (он гораздо меньше, чем

/можно/ подумать: «чем сколько подумалось бы»). Il primo progetto prevedeva

un complesso di apparati da riempire una città come Parigi (первый проект

предусматривал комплекс сооружений /величиной/ с большой город, вроде

Парижа; riempire — наполнять). Si sono fatti miracoli (но случилось чудо;

farsi — делаться). Nota che noi ne vediamo soltanto una minima parte, tutto il

resto è nascosto sottoterra (заметь, что мы видим только небольшую часть, все

остальное скрыто под землей; nascondere — прятать, скрывать; minimo —

минимальный, малейший). Certo è un po’ ingombrante, eh eh, corpulento

anzichenò (конечно, он немного громоздкий, э-э, довольно-таки тучный;

ingombrare — загромождать, заваливать)...”

Olga: “A parlargli, lui risponde (/если/ с ним говорят, он отвечает)?”, e rise

ambigua (и недоверчиво засмеялась; ambiguo — двусмысленный).

135

“Proverei (/можно/ попробовать: «я пробовал бы»). Ma ha un interesse

relativo (но /это/ имеет относительный интерес). Automi che reagiscono alla

luce, per esempio, al suono, o ai colori, ai contatti, con un comportamento logico

sono usuali, ormai (роботы, которые реагируют на свет, например, на звук,

или на цвета, на контакт, логичным поведением — теперь уже обычное

/явление/). Qui abbiamo fatto, direi, qualcosa di più (здесь мы сделали, я бы

сказал, нечто большее). Intanto realizzati i cinque sensi (тем временем у него

появились пять чувств; realizzare — осуществлять, выполнять). L’automa,

come tu dici, vede, ode, distingue le cose vicine (робот, как ты говоришь, видит,

слышит, различает близкие предметы; distinguere — отличать, различать).”

“È ancora molto più piccolo di quanto si pensasse. Il primo progetto prevedeva

un complesso di apparati da riempire una città come Parigi. Si sono fatti miracoli.

Nota che noi ne vediamo soltanto una minima parte, tutto il resto è nascosto

sottoterra. Certo è un po’ ingombrante, eh eh, corpulento anzichenò...”

Olga: “A parlargli, lui risponde?”, e rise ambigua.

“Proverei. Ma ha un interesse relativo. Automi che reagiscono alla luce, per

esempio, al suono, o ai colori, ai contatti, con un comportamento logico sono

usuali, ormai. Qui abbiamo fatto, direi, qualcosa di più. Intanto realizzati i cinque

sensi. L’automa, come tu dici, vede, ode, distingue le cose vicine.”

“Anche il gusto (даже вкус)? Anche l’olfatto (даже обоняние)?”, chiese

Ismani (спросил Измани).

“Certamente (конечно).”

“E il tatto (и осязание)?”, chiese Olga (спросила Ольга).

“Anche (тоже /есть/). Vedi quella specie di ciuffi (видишь эти хохолки)?

Quelle antenne (эти антенны)? Toccando, riconoscono, o determinano, un oggetto

(касаясь, они опознают, или определяют, предмет).”

Ismani: “Se ho ben capito (если /я правильно/ понял), voi avete tentato di

attribuire a questo coso, a questo impianto, come dire?... una personalità (вы

136

попытались придать этой штуке, этому сооружению, как бы сказать?..

личность = личностное начало; attribuire — присваивать; coso, m — /разг./

штука; штуковина)”.

“Una differenziazione, sì (да, дифференциацию = индивидуальность)”, fece

Strobele (сказал Штробеле).

“Uomo o donna (/это/ мужчина или женщина)?”, Olga domandò (спросила

Ольга). “Scommetto che (держу пари, что; scommettere — биться об заклад,

держать пари)...”

“Anche il gusto? Anche l’olfatto?”, chiese Ismani.

“Certamente.”

“E il tatto?”, chiese Olga.

“Anche. Vedi quella specie di ciuffi? Quelle antenne? Toccando, riconoscono, o

determinano, un oggetto.”

Ismani: “Se ho ben capito, voi avete tentato di attribuire a questo coso, a questo

impianto, come dire?... una personalità”.

“Una differenziazione, sì”, fece Strobele.

“Uomo o donna?”, Olga domandò. “Scommetto che...”

Strobele arrossì come un bambino (Штробеле покраснел, как ребенок).

“Non è un problema pertinente (/это/ не является насущной проблемой).

Un... un condizionamento sessuale non è sembrato (половая принадлежность не

казалась; condizionamento, m — обусловленность)...”

Ismani: “E avrete avuto di mira un modello, no (а у вас была модель; mira, f

— мишень, цель, намерение)? Un tipo umano a cui riferirvi (человеческий тип,

который вы имели в виду; riferirsi — ссылаться)”.

Piccole nubi bianche risalivano la curvatura della terra, verso il settentrione

misterioso (маленькие белые облака поднялись над землей /и поплыли/ к

таинственному северу; curvatura, f — кривизна). Come un lento brivido le

ombre loro scorrevano sulla cittadella (как замедленная дрожь, их тени

137

набежали на цитадель), sullo sconnesso corpo dell’essere immenso adagiato nel

vallone, con effetti incredibili (на разрозненное тело огромного существа,

расположенного в ущелье, с невероятным эффектом; connettere —

связывать, соединять; sconnettere — разъединять; разнимать; adagiarsi —

удобно усаживаться/укладываться; располагаться; agio, m — удобство).

“Precisamente (точно)”, fece Strobele (сказал Штробеле), “non saprei (кто

знает: «я не знал бы»; non saprei — кто его знает?, как сказать)...”

“Vi sarete presi voi, a modello (вы, наверное, взяли себя за образец)”, disse

Olga (сказала Ольга), “vi credete dei tali geni, voi scienziati (вы, ученые,

считаете себя настоящими гениями; tale — такой).”

“Noi (мы)? Sono cose che decide Endriade (такие вопросы решает

Эндриаде).”

Strobele arrossì come un bambino.

“Non è un problema pertinente. Un... un condizionamento sessuale non è

sembrato...”

Ismani: “E avrete avuto di mira un modello, no? Un tipo umano a cui riferirvi”.

Piccole nubi bianche risalivano la curvatura della terra, verso il settentrione

misterioso. Come un lento brivido le ombre loro scorrevano sulla cittadella, sullo

sconnesso corpo dell’essere immenso adagiato nel vallone, con effetti incredibili.

“Precisamente”, fece Strobele, “non saprei...”

“Vi sarete presi voi, a modello”, disse Olga, “vi credete dei tali geni, voi

scienziati.”

“Noi? Sono cose che decide Endriade.”

Endriade, rimasto fino allora appoggiato al parapetto, si riscosse (Эндриаде, до

сих пор стоявший, опершись на парапет, вздрогнул; riscuotersi —

встряхиваться; вздрагивать; scuotere — трясти; сотрясать):

“Io (я)?”, guardò gli ospiti (он посмотрел на гостей). Sembrava stralunato

come chi è strappato da una rêverie (он казался очумелым, как будто /только

138

что/ очнулся от грез /фр./; strappare — дергать, вырывать). “Vi chiedo scusa

(прошу прощения). Dovrei andare a vedere (я должен пойти посмотреть)...”

Si allontanò per un sottile ballatoio sospeso sul precipizio (он пошел прочь по

тонкой = узкой/изящной галерее, висящей над пропастью) che si perdeva più

avanti negli incavi della complicatissima bastionata (которая терялась далеко

впереди в углублениях сложнейшего бастиона; complicato — сложный;

трудный, запутанный).

“Cos’ha (что с ним)? È di malumore (у него плохое настроение)?”, chiese

Olga a Manunta che aveva fatto un sorrisetto (спросила Ольга Манунту,

который слегка улыбнулся; sorrisetto, m — улыбочка).

“No, no (нет, нет)”, disse il capotecnico, uomo grasso, pacifico e gioviale

(сказал главный техник, толстый, добродушный, жизнерадостный мужчина),

“è un tipo così, un po’ strambo (он такой человек, немного чудной). Si sa, i

grandi sapienti (знаете, великие ученые)...”

“Io lo trovo simpaticissimo (я считаю его весьма приятным)”, disse Elisa

Ismani come per prevenire qualche osservazione dell’Olga (сказала Элиза

Измани, как будто чтобы помешать Ольге /сделать/ какое-нибудь замечание;

prevenire — предупреждать, предотвращать).

“Bella forza (тоже мне достижение; bello — красивый; forza, f — сила)”,

disse Olga (сказала Ольга), “è un uomo spettacoloso, sbaracca tutto al suo

passaggio, quello lì (/это/ поразительный человек, устраняет все /препятствия/

на своем пути; sbaraccare — гнать, изгонять; baraccare — строить

временные постройки/бараки; baracca, f — временное сооружение,

временная постройка, барак; лачуга), basta vederlo (стоит /только/

посмотреть на него; bastare — быть достаточным).”

Endriade, rimasto fino allora appoggiato al parapetto, si riscosse:

“Io?”, guardò gli ospiti. Sembrava stralunato come chi è strappato da una

rêverie. “Vi chiedo scusa. Dovrei andare a vedere...”

139

Si allontanò per un sottile ballatoio sospeso sul precipizio che si perdeva più

avanti negli incavi della complicatissima bastionata.

“Cos’ha? È di malumore?”, chiese Olga a Manunta che aveva fatto un

sorrisetto.

“No, no”, disse il capotecnico, uomo grasso, pacifico e gioviale, “è un tipo così,

un po’ strambo. Si sa, i grandi sapienti...”

“Io lo trovo simpaticissimo”, disse Elisa Ismani come per prevenire qualche

osservazione dell’Olga.

“Bella forza”, disse Olga, “è un uomo spettacoloso, sbaracca tutto al suo

passaggio, quello lì, basta vederlo.”

12.

Strobele tossicchiò per richiamare l’attenzione (Штробеле покашлял, чтобы

привлечь внимание).

“Ora si potrebbe anche fare un piccolo esperimento sensoriale (теперь можно

даже провести маленький сенсорный эксперимент).”

“Ma, a chiamarlo, lui risponde, lui obbedisce (но, /если/ позвать его, он

отвечает, он слушается)?”, ripetè la moglie di Strobele (повторила жена

Штробеле).

“Tu insisti, Olga (ты настаиваешь, Ольга; insistere)”, fece Strobele (сказал

Штробеле), “tu vedi il problema esattamente all’opposto di noi, si può dire (ты

видишь проблему не так, как мы ее видим, можно сказать, прямо

противоположно; esatto — точный; opposto — противоположный). Che

risponda o non risponda, a noi è del tutto indifferente (отвечает или не отвечает

— нам совершенно все равно; indifferente — равнодушный). Non deve agire,

deve pensare, lui (он не должен действовать, он должен думать).”

“Ma capisce quello che diciamo (но он понимает то, что мы говорим)?”

“Qui, per la verità, è un’incognita (честно /говоря, это/ неизвестно; incognita,

f — неизвестность). Non esiste nessun motivo tecnico per cui ci debba capire (у

140

него нет никакого технического устройства, /благодаря/ которому он мог бы

понимать нас; esistere — существовать). Però (однако)... però abbiamo

constatato che questa macchinetta ha delle risorse che noi non ci eravamo mai

sognati (однако мы установили, что эта машинка имеет такие возможности,

которые нам никогда и не снились)... Non mi stupirei se (я бы не удивился,

если)...”

Strobele tossicchiò per richiamare l’attenzione.

“Ora si potrebbe anche fare un piccolo esperimento sensoriale.”

“Ma, a chiamarlo, lui risponde, lui obbedisce?”, ripetè la moglie di Strobele.

“Tu insisti, Olga”, fece Strobele, “tu vedi il problema esattamente all’opposto di

noi, si può dire. Che risponda o non risponda, a noi è del tutto indifferente. Non

deve agire, deve pensare, lui.”

“Ma capisce quello che diciamo?”

“Qui, per la verità, è un’incognita. Non esiste nessun motivo tecnico per cui ci

debba capire. Però... però abbiamo constatato che questa macchinetta ha delle

risorse che noi non ci eravamo mai sognati... Non mi stupirei se...”

“E come lo avete battezzato (а как вы его окрестили)?”

“Secondo (по-разному: «смотря по обстоятельствам»; secondo — в

зависимости от; смотря по: secondo i casi/le circostanze — смотря по

обстоятельствам). Protocollarmente, come si dice, è il Numero 1 (по

протоколу, как говорится, он Номер 1). Io lo chiamo l’Amico (я его зову

Другом). Manunta dice “La bambina” (Манунта говорит «Девочка»). Endriade

dice sempre “Lei” (Эндриаде всегда говорит «Она»): lei, la creatura (она,

создание).”

“Lei (она)?”

“Lei (она). E certi giorni gli piace scherzare (а иногда: «в определенные =

некоторые дни» ему нравится шутить). Perfino con nomi di donna, lo chiama

(он даже называет его женскими именами).”

141

“Che nomi (какими именами)?”

“Dei nomi, così, io non ricordo (я не помню какими).”

Guardarono tutti nella stessa direzione (они все посмотрели в одну сторону).

Dopo essere scomparso dietro allo spigolo di un padiglione (после того как он

исчез за углом одного павильона; scomparire; spigolo, m — ребро; край,

кромка; сторона /предмета/; /перен./ угол), Endriade era ricomparso molto più

in là, e più in alto, sul ciglio di una costruzione lunga e geometrica (Эндриаде

вновь появился гораздо дальше и выше, на краю длинной, правильной формы

конструкции; geometrico — геометрический, прямолинейный; ricomparire)

che dominava un lembo di cittadella (которая возвышалась над гранью

цитадели). Si era fermato, sporgendosi dalla balaustra metallica e sembrava che

stesse parlando con qualcuno di sotto (он остановился, наклонился вперед,

/держась за/ металлическую балюстраду, и, казалось, разговаривал с кем-то

внизу; sporgersi — выдаваться вперед).

“E come lo avete battezzato?”

“Secondo. Protocollarmente, come si dice, è il Numero 1. Io lo chiamo

l’Amico. Manunta dice “La bambina”. Endriade dice sempre “Lei”: lei, la

creatura.”

“Lei?”

“Lei. E certi giorni gli piace scherzare. Perfino con nomi di donna, lo chiama.”

“Che nomi?”

“Dei nomi, così, io non ricordo.”

Guardarono tutti nella stessa direzione. Dopo essere scomparso dietro allo

spigolo di un padiglione, Endriade era ricomparso molto più in là, e più in alto, sul

ciglio di una costruzione lunga e geometrica che dominava un lembo di cittadella.

Si era fermato, sporgendosi dalla balaustra metallica e sembrava che stesse

parlando con qualcuno di sotto.

“Ma con chi sta parlando (а с кем он разговаривает)?”

142

Strobele: “Parlerà con se stesso (видимо, он говорит с самим собой). Una sua

vecchia abitudine (/это/ его старая привычка)”.

“Già (да; già — уже, уж; теперь уже; да, ну да, ах да)”, disse Elisa Ismani

(сказала Элиза Измани). “L’abbiamo sentito anche noi ieri sera (мы тоже

слышали его вчера вечером). Siamo andati a fare due passi al lume di luna e lo

abbiamo incontrato (мы пошли прогуляться: «сделать два шага» при свете

луны и встретили его). Anzi, lì per lì abbiamo preso una paura (поначалу нам

стало страшно; prendere — взять; paura, f — страх; lì per lì — сразу, сейчас

же; поначалу; тут же, на месте, не сходя с места). E lui parlava, ma ad alta

voce parlava (он разговаривал, но разговаривал громким голосом).”

“Scusa (извини). Giancarlo (Джанкарло)”, chiese la moglie interrompendo

(спросила жена, перебив), “e lei, la macchina, parla (а она, машина,

разговаривает)?”

“Parlare nel senso normale, no (в обычном смысле /этого слова/, нет). Lingue

non ne conosce (она не знает языков). Su questo siamo stati categorici (в этом

мы были категоричны = мы были категорически против). Guai se gli avessimo

insegnato una lingua (беда, если бы мы ее научили /какому-нибудь/ языку). Il

linguaggio è il peggior nemico della chiarezza mentale (речь — это злейший враг

ясности мышления; il peggiore — наихудший). Per voler ad ogni costo esprimere

il suo pensiero in parole (желая любой ценой выразить свою мысль словами),

l’uomo ha finito per combinare dei tali pasticci (человек устроил большую

путаницу; finire — заканчивать; combinare — соединять; pasticcio, m —

пирог; запеканка; путаница; интрига)...”

“Ma con chi sta parlando?”

Strobele: “Parlerà con se stesso. Una sua vecchia abitudine”.

“Già”, disse Elisa Ismani. “L’abbiamo sentito anche noi ieri sera. Siamo andati

a fare due passi al lume di luna e lo abbiamo incontrato. Anzi, lì per lì abbiamo

preso una paura. E lui parlava, ma ad alta voce parlava.”

“Scusa. Giancarlo”, chiese la moglie interrompendo, “e lei, la macchina, parla?”

143

“Parlare nel senso normale, no. Lingue non ne conosce. Su questo siamo stati

categorici. Guai se gli avessimo insegnato una lingua. Il linguaggio è il peggior

nemico della chiarezza mentale. Per voler ad ogni costo esprimere il suo pensiero

in parole, l’uomo ha finito per combinare dei tali pasticci...”

“Allora è muto (/значит, он/ немой)?”

“Dì, Manunta (скажи, Манунта)”, Strobele chiese al capotecnico (попросил

Штробеле главного техника). “Parla tu (ты скажи). È muto il nostro amico (наш

друг немой)?”

“Lei, professore (вы, профессор)”, Manunta fece con l’indice un bonario cenno

di minaccia (Манунта добродушно погрозил указательным пальцем; bonario

— добродушный; cenno, m — знак; minaccia, f — угроза), “lei mi prende in giro

(вы смеетесь надо мной; giro, m — круг; шутка; prendere in giro —

подшучивать). Eppure lo sa meglio di me (вы же знаете лучше меня)... Ecco,

adesso per esempio (вот, например)...” L’indice si alzò diritto, come per chiedere

silenzio (указательный палец поднялся вверх, как будто призывая к тишине).

Tacquero (они замолчали). Un curioso suono, qualcosa che assomigliava a un

sussurro d’acqua, a un flebile cigolio, a un zufolo sommesso, si snodava nell’aria

(странный звук, что-то похожее на журчание воды, на приглушенный скрип,

на тихую свирель, носился в воздухе; snodarsi — развязываться, виться;

zufolo, m — свирель, дудка; flebile — жалобный, стонущий: voce flebile —

жалобный голос; приглушенный, слабый /о звуке/), rotto irregolarmente da

interruzioni, scatti, tremiti (с неравномерными перерывами, внезапными

щелчками, дребезжанием; rompere — ломать, прерывать); andava e veniva

con capricciosi sospiri (он спадал и нарастал причудливыми вздохами; andava

e veniva — уходил и приходил). E ascoltando, ascoltando, si percepivano anche

vocali e consonanti ma non articolate (и, прислушавшись, /можно/ было

различить даже гласные и согласные, но не проговариваемые /четко/), un

fittissimo rimescolio che ricordava la frenetica e incomprensibile precipitazione

dei discorsi (/как будто в/ суматошной спешке, которая напоминала

144

лихорадочный и непонятный поток речи; fitto — густой, частый; rimescolio,

m — суматоха; precipitazione, f — падение, стремительность) quando, al

magnetofono, si riavvolge vorticosamente la bobina (когда на магнитофоне

стремительно прокручивается катушка; riavvolgersi; vorticoso — вихревой;

вихреобразный; головокружительный, стремительный: ritmo vorticoso —

стремительный ритм; vortice, m — вихрь; водоворот). Era una voce (был /ли

это/ голос)? Era un rumore di macchinari senza senso (был /ли это/

бессмысленный шум механизмов; senso, m — смысл)? O c’era dentro una

intenzione (или в нем был смысл)? Il filo di un pensiero (связные мысли; filo, m

— нить)? O una risata (или смех)?

“Allora è muto?”

“Dì, Manunta”, Strobele chiese al capotecnico. “Parla tu. È muto il nostro

amico?”

“Lei, professore”, Manunta fece con l’indice un bonario cenno di minaccia, “lei

mi prende in giro. Eppure lo sa meglio di me... Ecco, adesso per esempio...”

L’indice si alzò diritto, come per chiedere silenzio.

Tacquero. Un curioso suono, qualcosa che assomigliava a un sussurro d’acqua,

a un flebile cigolio, a un sufolo sommesso, si snodava nell’aria, rotto

irregolarmente da interruzioni, scatti, tremiti; andava e veniva con capricciosi

sospiri. E ascoltando, ascoltando, si percepivano anche vocali e consonanti ma non

articolate, un fittissimo rimescolio che ricordava la frenetica e incomprensibile

precipitazione dei discorsi quando, al magnetofono, si riavvolge vorticosamente la

bobina. Era una voce? Era un rumore di macchinari senza senso? O c’era dentro

una intenzione? Il filo di un pensiero? O una risata?

“È questo (вот это)?”, chiese Strobele al capotecnico (спросил Штробеле у

главного техника).

Quello assentì col capo (тот кивнул головой; assentire — соглашаться).

145

“E tu lo capisci, vero (и ты его понимаешь, правда)? Ti ho sentito io, un

giorno, dire che tu lo capivi, come fosse la tua lingua (я слышал, /как/ ты

однажды говорил, что ты его понимаешь, как будто /это/ твой язык; giorno, m

— день; un giorno — однажды). Su, traduci, allora (ну, тогда переведи). Che

cosa sta dicendo, adesso (что он сейчас говорит)?”

Manunta si schermì (Манунта увильнул от ответа; schermirsi —

защищаться, избегать): “Oh io (о, я). Che cosa vuole che capisca io (что же я

могу понимать; volere — хотеть)? Quel giorno, evidentemente, avrò scherzato

(в тот день я, наверное, пошутил; evidentemente — очевидно). Forse il

professore Endriade (может, профессор Эндриаде)”.

“È questo?”, chiese Strobele al capotecnico.

Quello assentì col capo.

“E tu lo capisci, vero? Ti ho sentito io, un giorno, dire che tu lo capivi, come

fosse la tua lingua. Su, traduci, allora. Che cosa sta dicendo, adesso?”

Manunta si schermì: “Oh io. Che cosa vuole che capisca io? Quel giorno,

evidentemente, avrò scherzato. Forse il professore Endriade”.

Strobele fece una smorfia disdegnosa (Штробеле сделал негодующую

гримасу). “Voi (вы)! Voi pazzi (вы сумасшедшие). Tu, e quel superuomo di

Endriade (ты и этот сверхчеловек Эндриаде). A sentirvi voi (/только/

послушать вас)!” Si volse alla moglie (он повернулся к жене; volgersi —

поворачиваться): “Non gli crederai, spero (надеюсь, /ты/ ему не веришь).

Questi sono i meccanismi, le valvole, i selettori, i dispositivi di retroazione,

eccetera (это механизмы, клапаны, многопозиционные переключатели,

механизмы обратной связи и так далее). Ce ne sono a centinaia di migliaia (их

там сотни тысяч). Logico che facciano dei rumori (естественно, они производят

шум; logico — логичный)”.

“E questo (а это)?”, chiese Elisa Ismani (спросила Элиза Измани).

“Questo cosa (что — это)?”, fece Strobele (сказал Штробеле).

146

“Non sentite (вы не слышите)?”

La sottile voce era all’impovviso dileguata (тонкий голос вдруг исчез;

dileguare — рассеивать, разгонять; /также dileguarsi/ рассеиваться,

исчезать).

Ora, sulla concavità dello stabilimento sterminato, ristagnava di nuovo il

silenzio (теперь над впадиной с сооружением, не имеющим конца, вновь

воцарилась тишина; ristagnare — застаиваться, находиться в застое;

stagno, m — пруд). Ma era silenzio (но была /ли это/ тишина)?

Strobele fece una smorfia disdegnosa. “Voi! Voi pazzi. Tu, e quel superuomo di

Endriade. A sentirvi voi!” Si volse alla moglie: “Non gli crederai, spero. Questi

sono i meccanismi, le valvole, i selettori, i dispositivi di retroazione, eccetera. Ce

ne sono a centinaia di migliaia. Logico che facciano dei rumori”.

“E questo?”, chiese Elisa Ismani.

“Questo cosa?”, fece Strobele.

“Non sentite?”

La sottile voce era all’impovviso dileguata.

Ora, sulla concavità dello stabilimento sterminato, ristagnava di nuovo il

silenzio. Ma era silenzio?

Dapprima, a un distratto ascolto, non si percepiva niente (сначала, не

прислушавшись внимательно, ничего /нельзя/ было разобрать; distratto —

рассеянный, невнимательный). Poi, a poco a poco, dal silenzio stesso usciva una

impalpabile risonanza (потом, постепенно, из этой тишины появлялся

неощутимый звук; usciure — выходить; risonanza, f — резонанс, звучание).

Era come se dall’intero complesso della macchina, dalla vastità totale

dell’apocalittico vallone (он был /такой/, как будто из целого комплекса

машины, из всего пространства апокалиптического ущелья), scaturisse un

brusio di vita, vibrazione delle profondità, irraggiamento indefinibile (возникал

шум жизни, вибрация глубины, неопределенное излучение; raggio, m — луч).

147

Lentamente, nelle attonite orecchie, si formava un rombo melodioso di una

corposità così tenue (медленно, в ошеломленных ушах, образовывался

мелодичный гул такой малой силы/насыщенности; corposità, f — мощность

форм, корпулентность; corpo, m — тело, вещество; плотность, густота,

консистенция) che si restava in dubbio se fosse vero o suggestione (что можно

было усомниться, настоящий он или воображаемый; restare — оставаться;

dubbio, m — сомнение; suggestione, f — внушение). Forse un respiro immenso

che saliva e scendeva lentamente (может быть, /это было/ мощное дыхание,

которое медленно поднималось и опускалось), sovrana onda di oceano, che

ogni tanto si spegneva con rimescolii gioiosi nelle cavità delle lisce scogliere

(высокая океанская волна, которая время от времени ниспадала и радостно

журчала в углублениях гладких подводных скал; sovrano — возвышающийся,

находящийся выше; spegnersi — гаснуть; rimescolio, m — суматоха; liscio —

полированный; гладкий, ровный; scogliera, f — гряда скал/подводных камней,

риф; скалистый берег; scoglio, m — скала, /подводный/ камень; риф). O forse

era soltanto il vento, l’aria, il movimento dell’atmosfera (или, может, /это/ был

только ветер, воздух, движение атмосферы), perché mai era esistita al mondo

cosa simile (потому что никогда в мире не существовала подобная вещь) che

era insieme rupe, fortilizio, labirinto, castello, foresta (которая была и скалой, и

крепостью, и лабиринтом, и замком, и лесом) e le cui innumerevoli insenature

di innumerevoli forme si prestavano a mai udite risonanze (и бесчисленные

изгибы бесчисленных форм которой производили неслыханные резонансы:

«предавались неслыханным резонансам»; prestare — давать, оказывать,

предоставлять, подавать; prestarsi — отдавать/предоставлять себя /для

какого-либо дела/; оказывать /услуги/, годиться, подходить).

Dapprima, a un distratto ascolto, non si percepiva niente. Poi, a poco a poco,

dal silenzio stesso usciva una impalpabile risonanza. Era come se dall’intero

complesso della macchina, dalla vastità totale dell’apocalittico vallone, scaturisse

un brusio di vita, vibrazione delle profondità, irraggiamento indefinibile.

148

Lentamente, nelle attonite orecchie, si formava un rombo melodioso di una

corposità così tenue che si restava in dubbio se fosse vero o suggestione. Forse un

respiro immenso che saliva e scendeva lentamente, sovrana onda di oceano, che

ogni tanto si spegneva con rimescolii gioiosi nelle cavità delle lisce scogliere. O

forse era soltanto il vento, l’aria, il movimento dell’atmosfera, perché mai era

esistita al mondo cosa simile che era insieme rupe, fortilizio, labirinto, castello,

foresta e le cui innumerevoli insenature di innumerevoli forme si prestavano a mai

udite risonanze.

Ma, più che il suono, o il rombo, o il respiro, si percepiva una presenza, un

invisibile flusso, una forza latente e compressa (но более, чем звук, или гул, или

дыхание, ощущалось присутствие, невидимое течение, скрытая, сжатая сила),

quasi che sotto l’involucro di tutte quelle costruzioni riposasse un’armata di

reggimenti e reggimenti (как будто под корпусом всех этих конструкций

отдыхала армия /несметных/ полчищ; reggimento, m — полк), o, meglio, fosse

disteso, in dormiveglia, un gigante dei miti, dalle membra come montagne (или,

скорее, в полусне растянулся мифический гигант, части тела /которого

размером/ с горы); o, meglio ancora, un mare, di tepida carne giovane e viva, che

lievitasse (или еще точнее, волнующееся море теплой плоти, юной и живой,

находящейся в брожении; lievitare — подниматься /о тесте/, бродить

/например, о вине/). Però, non selvaggio, nemico (но не дикое, не враждебное).

Non acquattata potenza minacciosa, non incubo, non mostro (не затаившаяся

угрожающая сила, не кошмар, не монстр): perché, sopra ogni altra percezione,

restava, nei presenti, come dopo certe musiche (потому что, кроме этих

ощущений, у присутствующих оставалось, как после некоторых

музыкальных произведений; certo — некоторый), un senso incomprensibile di

appagamento e di freschezza, una disposizione alla benevolenza e al riso

(непонятное чувство удовлетворения и свежести, доброжелательность и

желание смеяться; appagare удовлетворять; disposizione, f — расположение,

склонность).

149

Ma, più che il suono, o il rombo, o il respiro, si percepiva una presenza, un

invisibile flusso, una forza latente e compressa, quasi che sotto l’involucro di tutte

quelle costruzioni riposasse un’armata di reggimenti e reggimenti, o, meglio, fosse

disteso, in dormiveglia, un gigante dei miti, dalle membra come montagne; o,

meglio ancora, un mare, di tepida carne giovane e viva, che lievitasse. Però, non

selvaggio, nemico. Non acquattata potenza minacciosa, non incubo, non mostro:

perché, sopra ogni altra percezione, restava, nei presenti, come dopo certe musiche,

un senso incomprensibile di appagamento e di freschezza, una disposizione alla

benevolenza e al riso.

“Madonna, che roba (Боже, что за штука)”, disse Olga Strobele (сказала

Ольга Штробеле). “Mai sentita una faccenda simile (я никогда не слышала

ничего подобного; faccenda, f — дело, занятие). Ho quasi paura (мне почти

страшно).”

“Paura di che (отчего страшно)?”, disse Elisa Ismani (сказала Элиза

Измани). “È cosi bello (она такая красивая). Io (я)... Non so (не знаю)... Mi

ricorda qualcosa (она мне что-то напоминает)... Sarà ridicolo ma mi ricorda

qualcosa di preciso, e non riesco a (/это/, наверное, смешно, но она мне

напоминает что-то конкретное, а я не могу; preciso — точный; riuscire —

удаваться)... Strano (странно)...”

“Ora guardate (а теперь, смотрите)”, interruppe, senza far caso alle parole

della Ismani, Strobele (перебил Штробеле, не обратив внимания на слова

/Элизы/ Измани). “Un piccolo esperimento (маленький эксперимент). Tu Ismani

sta fermo dove sei (ты, Измани, стой смирно /там/, где стоишь).”

Ismani non capì se Strobele, o Manunta, avessero schiacciato qualche bottone

nascosto (Измани не понял, надавил ли Штробеле, или Манунта, какую-то

потайную кнопку; nascosto — спрятанный, скрытый; nascondere —

прятать, скрывать, укрывать, утаивать) o fatto agire una cellula fotoelettrica,

o pronunciato qualche formula capace di mettere in azione un apparato meccanico

150

(или сработал фотоэлемент: «заставил сработать фотоэлемент», или он

произнес какую-то формулу, которая приводит в действие механизм; capace

— способный).

“Madonna, che roba”, disse Olga Strobele. “Mai sentita una faccenda simile.

Ho quasi paura.”

“Paura di che?”, disse Elisa Ismani. “È cosi bello. Io... Non so... Mi ricorda

qualcosa... Sarà ridicolo ma mi ricorda qualcosa di preciso, e non riesco a...

Strano...”

“Ora guardate”, interruppe, senza far caso alle parole della Ismani, Strobele.

“Un piccolo esperimento. Tu Ismani sta fermo dove sei.”

Ismani non capì se Strobele, o Manunta, avessero schiacciato qualche bottone

nascosto o fatto agire una cellula fotoelettrica, o pronunciato qualche formula

capace di mettere in azione un apparato meccanico.

“Questa è una piccola prova interessante della memoria visiva (вот интересное

маленькое испытание зрительной памяти)”, disse Strobele (сказал Штробеле).

“Ecco ecco (вот, вот)...”

Mentre parlava dalla sommità del muro che chiudeva sul lato destro la terrazza

(пока он говорил, с верхнего края стены, которая огораживала террасу

справа; lato, m — сторона) — la parete di uno dei tanti padiglioni o centralini o

casematte, cellule dello spaventoso essere (со стенки одного из многих

павильонов, коммутаторов или казематов, клеток пугающего существа) —

un’antenna di metallo chiaro e opaco si piegò verso il gruppetto dei cinque

(светлая, матовая металлическая антенна склонилась к группе из пяти

/человек/), e dall’estremità ciondolava un ciuffo a forma di soffice scopino (и с ее

кончика свесился хохолок в форме мягкой метелки).

Articolandosi a pantografo, in silenzio, con moto elastico da ragno (двигаясь,

как пантограф, в тишине, перемещаясь эластично, как паук; moto, m —

движение), l’antenna si protese in direzione di Ismani e dolcemente calò la grossa

151

nappa (антенна потянулась в сторону Измани и нежно опустила толстую

кисточку; protendersi), che adesso risultò fatta di tanti morbidi fili di metallo

(которая теперь оказалась сделанной из множества мягких металлических

нитей).

“Questa è una piccola prova interessante della memoria visiva”, disse Strobele.

“Ecco ecco...”

Mentre parlava dalla sommità del muro che chiudeva sul lato destro la terrazza

— la parete di uno dei tanti padiglioni o centralini o casematte, cellule dello

spaventoso essere — un’antenna di metallo chiaro e opaco si piegò verso il

gruppetto dei cinque, e dall’estremità ciondolava un ciuffo a forma di soffice

scopino.

Articolandosi a pantografo, in silenzio, con moto elastico da ragno, l’antenna si

protese in direzione di Ismani e dolcemente calò la grossa nappa, che adesso risultò

fatta di tanti morbidi fili di metallo.

“Sei troppo lontano, Ismani (/ты/ слишком далеко, Измани). Non ci arriva

(она не достает). Vuoi avvicinarti (/не/ подойдешь поближе; volere —

хотеть)?”

L’antenna ora oscillava in su e in giù come se cercasse qualche cosa (теперь

антенна качалась вверх и вниз, как будто искала что-то).

Ismani esitava, con un sorriso intimidito (Измани колебался, с робкой

улыбкой).

“Vado io (я иду)”, esclamò Olga all’improvviso e si fece sotto il pennacchio

(воскликнула вдруг Ольга и встала под плюмаж).

Il braccio discese lentamente e la massa soffice dei fili toccò la testa della

donna (рука медленно опустилась, и мягкая масса нитей коснулась головы

женщины; discendere); poi, abbassandosi ancora, la avvolse fino alla cinta come

in un morbido leggerissimo cappuccio, ricadendole tutt’intorno al busto (потом,

152

опустившись еще /ниже/, окутала ее до пояса, как нежный легчайший колпак,

ниспадая вокруг ее бюста; avvolgere).

“Oh, che solletico (ой, как щекотно; solletico, m — щекотка; щекотание).

Mi fa senso, mi fa (мне не по себе, правда; far senso — производить

впечатление; вызывать отвращение; senso, m — чувствительность;

чувство).”

“Sei troppo lontano, Ismani. Non ci arriva. Vuoi avvicinarti?”

L’antenna ora oscillava in su e in giù come se cercasse qualche cosa.

Ismani esitava, con un sorriso intimidito.

“Vado io”, esclamò Olga all’improvviso e si fece sotto il pennacchio.

Il braccio discese lentamente e la massa soffice dei fili toccò la testa della

donna; poi, abbassandosi ancora, la avvolse fino alla cinta come in un morbido

leggerissimo cappuccio, ricadendole tutt’intorno al busto.

“Oh, che solletico. Mi fa senso, mi fa.”

“Basta, signora, basta, venga via (хватит, синьора, хватит, выходите)”,

mormorò Manunta, come imbarazzato (пробормотал Манунта, как будто

смущенно).

Ma di colpo l’antenna si sollevò, liberando la signora Strobele (но вдруг

антенна поднялась, освободив синьору Штробеле). Fu un movimento

repentino, qualcosa come un gesto di ribrezzo (/это/ было неожиданное

движение, что-то вроде жеста отвращения).

La donna si aggiustò i capelli (женщина поправила волосы). Sorrideva, ma

era impallidita (она улыбалась, но была побледневшей; pallido — бледный;

impallidire — бледнеть).

In quell’istante sopra il vago brusio che fluttuava intorno (в этот момент,

кроме неясного гула, который стоял вокруг; fluttuare — волноваться /о море,

реке/; колыхаться, колебаться), si udì la voce, quel sussurro flebile di prima

(послышался голос, тот приглушенный говор, /который звучал/ раньше). Si

153

ispessì, descrisse una specie di curva, toccò acute risonanze (он окреп, описал

что-то вроде кривой, достиг пронзительной высоты; ispessirsi —

уплотняться; spesso — густой; toccare — касаться; risonanza, f — резонанс;

descrivere), quindi calò, si ruppe in un breve crepitio di singulti, riprese il filo

discendente, si spense (затем понизился, сменился коротким рыдающим

треском, вновь стал понижаться, стих; rompersi — ломаться, разбиваться;

riprendere — возобновлять; filo, m — нить; discendente — нисходящий;

spegnersi). Gemito di macchina (стенание машины)? Cigolio di attriti (скрип

трения)? Vibrazione di qualcosa che si tendeva e rilasciava (вибрация от

натяжения и ослабления чего-нибудь)?

“Basta, signora, basta, venga via”, mormorò Manunta, come imbarazzato.

Ma di colpo l’antenna si sollevò, liberando la signora Strobele. Fu un

movimento repentino, qualcosa come un gesto di ribrezzo.

La donna si aggiustò i capelli. Sorrideva, ma era impallidita.

In quell’istante sopra il vago brusio che fluttuava intorno, si udì la voce, quel

sussurro flebile di prima. Si ispessì, descrisse una specie di curva, toccò acute

risonanze, quindi calò, si ruppe in un breve crepitio di singulti, riprese il filo

discendente, si spense. Gemito di macchina? Cigolio di attriti? Vibrazione di

qualcosa che si tendeva e rilasciava?

Tacquero (они помолчали). Poi Strobele (потом Штробеле /сказал/): “Lei,

Manunta, che dice di capirci (вы, Манунта, говорите, что понимаете это): cosa

ha detto (что /же она/ сказала)?”.

Manunta, senza far caso al suo sorriso ironico (Манунта, не обращая

внимания на его ироническую улыбку, /ответил/; caso, m — случай; far caso

— принимать во внимание):

“Mah, stavolta (ну, в этот раз)... stavolta non ci ho capito niente (в этот раз я

ничего не понял)”. Ci pensò su (он немного подумал): “Ma mi è parso che

ridesse (но мне показалось, что она смеялась)”.

154

“Ho freddo (мне холодно)”, disse Olga Strobele (сказала Ольга Штробеле).

“Freddo (холодно)? Con una giornata simile (в такую погоду; giornata, f —

день)?”

“Sì, freddo (да, холодно). Io rientro (я возвращаюсь).”

“Non avrai preso paura, no (/ты ведь/ не испугалась; prendere paura)? È un

giochetto (/это просто/ шутка; giochetto, m — игра; фокус; gioco, m — игра).”

Tacquero. Poi Strobele: “Lei, Manunta, che dice di capirci: cosa ha detto?”.

Manunta, senza far caso al suo sorriso ironico:

“Mah, stavolta... stavolta non ci ho capito niente”. Ci pensò su: “Ma mi è parso

che ridesse”.

“Ho freddo”, disse Olga Strobele.

“Freddo? Con una giornata simile?”

“Sì, freddo. Io rientro.”

“Non avrai preso paura, no? È un giochetto.”

Strobele aveva quasi l’aria di scusarsi con Ismani (Штробеле имел такой вид,

/будто хотел/ извиниться перед Измани): “Diciamo meglio (точнее сказать):

una stupidaggine superflua (чрезмерная глупость; superfluo — лишний). Fa parte

delle prime installazioni, erano ancora esperimenti (так случается в первых

установках: «/это/ является /неизбежной/ составляющей первых установок»,

это /ведь/ были еще /только/ эксперименты; parte, f — часть; far parte di qc

— входить в состав). Del resto, Olga, va a casa, se vuoi (впрочем, Ольга, иди

домой, если хочешь). Io resto a chiacchierare con Ismani (я остаюсь поболтать с

Измани)”.

Le due signore se n’andarono (обе женщины ушли). Manunta le accompagnò

all’uscita (Манунта проводил их до выхода).

Mentre lasciavano la terrazza, da un coso a forma di silos (когда они покидали

террасу, в строении в форме элеватора; coso, m — вещь; silos, m — силос;

элеватор; хранилище /для сыпучих материалов/), una ventina di metri più in là,

155

venne un clic metallico (метрах в двадцати /от них/, раздался металлический

щелчок; venire — приходить). Tutti si voltarono di scatto (все резко

обернулись; scatto, m — распрямление, срабатывание /напр. пружины/;

/перен./ порыв, взрыв; рывок; uno scatto d'ira — порыв гнева; di scatto —

внезапно; scattare — распрямляться; срабатывать /напр. о пружине/). Ma

nulla si muoveva più (но больше ничто не двигалось); neanche l’antenna del

ciuffetto (даже антенна с хохолком).

Strobele aveva quasi l’aria di scusarsi con Ismani: “Diciamo meglio: una

stupidaggine superflua. Fa parte delle prime installazioni, erano ancora

esperimenti. Del resto, Olga, va a casa, se vuoi. Io resto a chiacchierare con

Ismani”.

Le due signore se n’andarono. Manunta le accompagnò all’uscita.

Mentre lasciavano la terrazza, da un coso a forma di silos, una ventina di metri

più in là, venne un clic metallico. Tutti si voltarono di scatto. Ma nulla si muoveva

più; neanche l’antenna del ciuffetto.

13.

“Da molti molti anni, caro Ismani (уже много-много лет, дорогой Измани)”,

disse Endriade (сказал Эндриаде), “ero ancora un giovanotto, prima ancora che

prendessi la laurea (/когда я/ был еще юношей, еще до того, как получил

диплом), un problema mi ha sempre ossessionato (меня все время мучил один

вопрос; ossessione, f — наваждение; одержимость; /перен./ навязчивая идея,

идефикс; ossessionare — мучить, терзать, преследовать): la cosiddetta luce

dello spirito (так называемый свет духа), per formarsi e sussistere, ha

strettamente bisogno dell’uomo (/разве/ для его появления и существования

обязательно нужен человек; stretto — узкий, строгий, точный)? Fuori di noi

dovunque è buio (значит, вне нас тьма)? Oppure questo fenomeno, interessante

direi, può crearsi anche altrove (или же этот интересный феномен, так сказать,

156

может также быть создан в другом месте) purché trovi un corpo, un organismo,

uno strumento, un recipiente adatto (лишь только найдется тело, организм,

инструмент, подходящий сосуд; adattare — приспосабливать; прилаживать,

пригонять)?”

Erano loro due soli, nella sala di soggiorno della villetta di Endriade (они были

вдвоем, в гостиной домика Эндриаде). Un orologio a muro segnava le due e

mezzo (настенные часы показывали два тридцать). C’era il grande silenzio della

notte (/вокруг/ была глубокая тишина ночи; grande — великий), con in fondo

però quel vago ronzio, quasi di lontanissima cascata (/слышен был только/

неясный шум, словно очень далекого водопада; in fondo — в глубине).

“Da molti molti anni, caro Ismani”, disse Endriade, “ero ancora un giovanotto,

prima ancora che prendessi la laurea, un problema mi ha sempre ossessionato: la

cosiddetta luce dello spirito, per formarsi e sussistere, ha strettamente bisogno

dell’uomo? Fuori di noi dovunque è buio? Oppure questo fenomeno, interessante

direi, può crearsi anche altrove purché trovi un corpo, un organismo, uno

strumento, un recipiente adatto?”

Erano loro due soli, nella sala di soggiorno della villetta di Endriade. Un

orologio a muro segnava le due e mezzo. C’era il grande silenzio della notte, con

in fondo però quel vago ronzio, quasi di lontanissima cascata.

“Un automa, vuol dire (робот, вы хотите сказать)?”, chiese Ismani (спросил

Измани).

“Aspetti (подождите). Ha mai considerato lo strano cammino della vita

attraverso i millenni dei millenni (вы никогда не задумывались над странной

дорогой жизни сквозь тысячелетия тысячелетий)? Da principio, chi eravamo

(кем мы были вначале)? Protozoi, celenterati (простейшими,

кишечнополостными). La sensibilità esisteva, ma rudimentale

(чувствительность существовала, но в зачаточном /состоянии/). Lo spirito,

quello che viene chiamato spirito, non era ancora nato (дух, то, что называют

157

духом, еще не зародился; nascere). O meglio era una fiammella così minuscola,

timida e vacillante (или точнее, /это/ был такой крошечный, робкий и

неустойчивый огонечек) che la differenza col mondo vegetale si notava a stento

(что разница /между нами и/ растительным миром была едва заметна; notare

— замечать; a stento — с трудом). Intendiamoci, caro Ismani, io qui non parlo

in termini di scienza (поймите, дорогой Измани, я сейчас говорю не научными

терминами). Le faccio una specie di parabola perché lei possa farsi un’idea chiara

di tutta la baracca (я использую такую аллегорию, чтобы вы могли получить

ясное представление обо всем этом; fare — делать; parabola, f — притча,

аллегория; baracca, f — барак; предприятие, дело /обычно непрочное,

ненадежное, пренебр./, ср.: come va la baracca? — как делишки?). Crede che io

non capisca la sua curiosità, il suo imbarazzo, il suo scetticismo (вы думаете, что

я не понимаю вашего любопытства, вашего замешательства, вашего

скептицизма)? A che scopo, lei si chiede, tutto questo spaventoso sforzo (ради

чего, спрашиваете вы себя, все эти титанические усилия; scopo, m — цель;

spaventoso — страшный)? Sarebbe una follia, peggio una stoltezza criminale,

aver messo su questa babele (было бы безумием, хуже — преступной

глупостью, соорудить этот вавилон; mettere su — положить наверх;

поставить, сделать ставку /в игре/; завести: mettere su casa — завести

хозяйство) per ottenere una caricatura di cervello, per un robot capace di far

calcoli (чтобы обрести карикатуру на мозг, робота, способного делать

расчеты), di registrare e ricordare le impressioni, di ridere, di piangere, di

starnutare, di risolvere i problemi (регистрировать и помнить ощущения,

смеяться, плакать, чихать, решать задачи). E allora (а потом; allora — тогда,

в таком случае)? Allora (потом)... Ecco, col passare dei millenni, a poco a poco

l’evoluzione, il progresso delle facoltà raziocinanti (вот, по прошествии

тысячелетий, постепенно /произошла/ эволюция, развитие мыслительных

способностей) o per lo meno dei riflessi condizionati, o per lo meno della

sensibilità (или, по крайней мере, условных рефлексов, или, по крайней мере,

чувствительности)... Mi spiego (понятно; spiegare — объяснять)? A un certo

158

punto di questo interminabile cammino (в определенном пункте этого

бесконечного пути), voilà, il fenomeno che io dico di mostruosità più strabiliante

che registri la storia del creato (voilà /и вот — фр./, феномен, который я

называю самым изумительным уродством, которое существовало в истории

мироздания; registrare — регистрировать, записывать).”

“Un automa, vuol dire?”, chiese Ismani.

“Aspetti. Ha mai considerato lo strano cammino della vita attraverso i millenni

dei millenni? Da principio, chi eravamo? Protozoi, celenterati. La sensibilità

esisteva, ma rudimentale. Lo spirito, quello che viene chiamato spirito, non era

ancora nato. O meglio era una fiammella così minuscola, timida e vacillante che la

differenza col mondo vegetale si notava a stento. Intendiamoci, caro Ismani, io qui

non parlo in termini di scienza. Le faccio una specie di parabola perché lei possa

farsi un’idea chiara di tutta la baracca. Crede che io non capisca la sua curiosità, il

suo imbarazzo, il suo scetticismo? A che scopo, lei si chiede, tutto questo

spaventoso sforzo? Sarebbe una follia, peggio una stoltezza criminale, aver messo

su questa babele per ottenere una caricatura di cervello, per un robot capace di far

calcoli, di registrare e ricordare le impressioni, di ridere, di piangere, di starnutare,

di risolvere i problemi. E allora? Allora... Ecco, col passare dei millenni, a poco a

poco l’evoluzione, il progresso delle facoltà raziocinanti o per lo meno dei riflessi

condizionati, o per lo meno della sensibilità... Mi spiego? A un certo punto di

questo interminabile cammino, voilà, il fenomeno che io dico di mostruosità più

strabiliante che registri la storia del creato.”

Ismani rise (Измани засмеялся): “L’uomo (человек)?”.

“L’uomo (человек)”, confermò Endriade (подтвердил Эндриаде). “Nel quale

con rapidità addirittura precipitosa, nel giro di pochi milioni d’anni si può dire (в

котором с прямо-таки головокружительной скоростью, за несколько

миллионов лет, можно сказать; giro, m — круг, оборот), si è prodotta una

deformazione, un caso di gigantismo, una tumescenza (произошла деформация,

159

случай гигантизма, опухоль) che quasi quasi dubito fosse compresa nel progetto

iniziale della creazione (которая, я почти не сомневаюсь, не была включена в

первоначальный проект создания; comprendere), tanto va poco d’accordo con

tutto il resto (настолько мало это согласуется со всем остальным; accordo, m

— согласие).”

“Una deformazione (деформация)?”

“Sì (да). La massa cerebrale diventa sempre più imponente, la teca cranica si

espande (масса мозга становится все более внушительной, черепная коробка

расширяется; espandere — расширять, простирать), il sistema nervoso

raggiunge una complessità da far paura (нервная система достигает страшной

сложности; far paura — пугать), insomma l’intelligenza dell’uomo si distanzia

sempre più da quella di tutte le altre bestie (в общем, ум человека отдаляется все

дальше от ума всех остальных животных). Vuole, caro Ismani, che qui si parli

di soffio divino (вы хотите, дорогой Измани, чтобы я сейчас заговорил о

Божественном дуновении = промысле)? Parliamone (давайте поговорим о

нем). Il fenomeno, obbiettivamente considerato, non muta (феномен, /если/

объективно рассмотреть /его/, не изменяется).”

Ismani rise: “L’uomo?”.

“L’uomo”, confermò Endriade. “Nel quale con rapidità addirittura precipitosa,

nel giro di pochi milioni d’anni si può dire, si è prodotta una deformazione, un

caso di gigantismo, una tumescenza che quasi quasi dubito fosse compresa nel

progetto iniziale della creazione, tanto va poco d’accordo con tutto il resto.”

“Una deformazione?”

“Sì. La massa cerebrale diventa sempre più imponente, la teca cranica si

espande, il sistema nervoso raggiunge una complessità da far paura, insomma

l’intelligenza dell’uomo si distanzia sempre più da quella di tutte le altre bestie.

Vuole, caro Ismani, che qui si parli di soffio divino? Parliamone. Il fenomeno,

obbiettivamente considerato, non muta.”

160

“Ma io non vedo che rapporto (но я не понимаю, какая связь)...”

“Aspetti (подождите). Ancora un passo (еще немного; passo, m — шаг). La

faccenda è addirittura ovvia, ma bisogna che io le dica tutto (дело прямо-таки

очевидно, но необходимо, чтобы я вам сказал все). Bene (ладно).

Sviluppandosi in modo abnorme il cervello dell’uomo, e il suo sistema nervoso, e

la complessiva sensibilità, a un certo punto (развиваясь ненормальным образом,

мозг человека, и его нервная система, и общая чувствительность, в

определенный момент)... A un certo punto, caro collega, è entrato in scena un

elemento imponderabile (в определенный момент, дорогой коллега, на сцене

появился неуловимый элемент; entrare — входить), un prolungamento

incorporeo del corpo, un’escrescenza invisibile eppur sensibile (бестелесное

продолжение тела, невидимый, и все же ощутимый, нарост), una protuberanza

che non ha precise dimensioni, peso, forma (выпуклость, которая не имеет

точных размеров, веса, формы), che scientificamente parlando non sappiamo con

sicurezza neanche se esista (о которой, говоря научным /языком, мы/ не можем

сказать с уверенностью, даже существует ли она; sapere — знать). Ma che ci

dà tanto di quel filo da torcere (но которая так нас мучит: «дает нам столько

той нити, чтобы скручивать»; dare — давать; filo, m — нить; torcere —

скручивать): l’anima (душа)!”

“Ma io non vedo che rapporto...”

“Aspetti. Ancora un passo. La faccenda è addirittura ovvia, ma bisogna che io

le dica tutto. Bene. Sviluppandosi in modo abnorme il cervello dell’uomo, e il suo

sistema nervoso, e la complessiva sensibilità, a un certo punto... A un certo punto,

caro collega, è entrato in scena un elemento imponderabile, un prolungamento

incorporeo del corpo, un’escrescenza invisibile eppur sensibile, una protuberanza

che non ha precise dimensioni, peso, forma, che scientificamente parlando non

sappiamo con sicurezza neanche se esista. Ma che ci dà tanto di quel filo da

torcere: l’anima!”

161

“E il Numero Uno sarebbe (и Номер Один)...”

“Un attimo ancora di pazienza (еще секунду терпения; attimo, m —

мгновение). Io dico, e questo è il punto fondamentale (я утверждаю, что это

основной пункт; fondamentale — основной, существенный,

фундаментальный). Io dico (я сказал; dico — говорю): se costruiamo una

macchina che riproduce la nostra attività mentale (если мы сконструируем

машину, которая воспроизводит нашу умственную деятельность) senza la

palla di piombo al piede di un determinato linguaggio (без свинцовой гири

определенного языка; la palla di piombo al piede — свинцовый шар на ногах

/т. е. фактор, связывающий движения/), una macchina che elabora e risolve i

problemi infinitamente più presto di un uomo e con molto meno probabilità di

errori (машину, которая разрабатывает и решает задачи значительно быстрее

человека и с гораздо меньшей вероятностью ошибок; infinitamente —

бесконечно; errore, m — ошибка; погрешность), si può parlare di intelligenza

(можно ли считать ее разумной: «говорить о разуме»)? No (нет).

L’intelligenza, per sussistere, ha bisogno di un minimo di autonomia, di libertà

(разуму, для существования, нужен минимум независимости, свободы). Ma se

invece (но если; invece — вместо этого)...”

“Se invece costruiamo il Numero Uno (если мы сконструируем Номер

Один); questo, vuol dire (это вы хотите сказать)?”

“E il Numero Uno sarebbe...”

“Un attimo ancora di pazienza. Io dico, e questo è il punto fondamentale. Io

dico: se costruiamo una macchina che riproduce la nostra attività mentale senza la

palla di piombo al piede di un determinato linguaggio, una macchina che elabora e

risolve i problemi infinitamente più presto di un uomo e con molto meno

probabilità di errori, si può parlare di intelligenza? No. L’intelligenza, per

sussistere, ha bisogno di un minimo di autonomia, di libertà. Ma se invece...”

“Se invece costruiamo il Numero Uno; questo, vuol dire?”

162

“Sì, sì (да-да). Se costruiamo, oh non dico che ci siamo riusciti (если мы

сконструируем, /но я/ не говорю, что /это/ нам удалось), se costruiamo una

macchina che ha percezioni come noi, che ragiona come noi (если мы

сконструируем машину, которая /все/ воспринимает, как мы, которая мыслит,

как мы; percezione, f — восприятие), questione ormai di soldi, questione di

tempo e di fatica, perché dovremmo spaventarci (теперь /это/ уже вопрос денег,

вопрос времени и труда, почему мы должны бояться этого)? Se si riesce a

costruirla, automaticamente quel prodotto famoso, quella essenza impalpabile

(если удастся сконструировать ее, /тогда/ автоматически это знаменитое

изделие, эта неосязаемая сущность), il pensiero voglio dire, l’instancabile moto

delle idee che non hanno riposo neanche in sonno (мышление, я хочу сказать,

неустанное течение мыслей, которые не отдыхают даже во сне; moto, m —

движение; riposo, m — отдых); di più, di più, non solo il pensiero, ma la sua

individualizzazione, la permanenza dei caratteri (более того, не только

мышление, но ее индивидуальность, постоянство характера), insomma quel

tumore fatto d’aria che però talora ci pesa addosso come se fosse piombo (в

общем, эта воздушная опухоль, которая, однако, иногда /так/ давит на нас,

как будто /она из/ свинца; pesare — весить), l’anima, l’anima dunque vi si

stabilirebbe (душа, душа поселилась бы там). Diversa dalla nostra (отличная от

нашей)? Perché (почему)? Che importa se l’involucro, invece che di carne, fosse

fatto di metallo (какое значение имеет то, что оболочка не из плоти, а из

металла)? Non è vivente anche la pietra (разве не является живым и камень)?”

“Sì, sì. Se costruiamo, oh non dico che ci siamo riusciti, se costruiamo una

macchina che ha percezioni come noi, che ragiona come noi, questione ormai di

soldi, questione di tempo e di fatica, perché dovremmo spaventarci? Se si riesce a

costruirla, automaticamente quel prodotto famoso, quella essenza impalpabile, il

pensiero voglio dire, l’instancabile moto delle idee che non hanno riposo neanche

in sonno; di più, di più, non solo il pensiero, ma la sua individualizzazione, la

permanenza dei caratteri, insomma quel tumore fatto d’aria che però talora ci pesa

163

addosso come se fosse piombo, l’anima, l’anima dunque vi si stabilirebbe. Diversa

dalla nostra? Perché? Che importa se l’involucro, invece che di carne, fosse fatto di

metallo? Non è vivente anche la pietra?”

Ismani scosse il capo (Измани покачал головой; scuotere — трясти): “Fosse

qui ad ascoltarci monsignor Rizzieri (послушал бы вас монсиньор Риццьери)”.

“Magari (почему бы и нет)”, fece Endriade, sorridendo (сказал Эндриаде,

улыбаясь). “Non c’è nessuna difficoltà teologica (тут нет никакого

теологического противоречия; difficoltà, f — трудность). Dio per caso

dovrebbe essere geloso (Бог, например, стал бы ревновать; dovere — быть

должным; geloso — ревнивый)? Non proviene ugualmente tutto da lui (/разве/ не

все равным образом происходит от него; uguale — равный)? Materialismo

(материализм)? Determinismo (детерминизм)? È tutto un problema diverso

(/это/ все другая проблема). Niente eresie al cospetto dei padri della Chiesa

(ничего еретического перед лицом отцов Церкви; cospetto, m —

присутствие). Anzi (напротив).”

“La natura profanata, direbbero (оскверненная природа, сказали бы они). Il

supremo peccato di orgoglio (великий грех: «высший грех» гордыни; supremo

— верховный, высший).”

“La natura (природа)? Ma sarebbe il suo massimo trionfo (но /это/ был бы ее

величайший триумф)!”

“E dopo (а потом /что/)? Questo lavoro immenso a che vantaggio porterebbe

(к какой пользе /может/ привести эта огромная работа; portare — носить,

нести, переносить; приводить, вести /напр. о дороге/)?”

Ismani scosse il capo: “Fosse qui ad ascoltarci monsignor Rizzieri”.

“Magari”, fece Endriade, sorridendo. “Non c’è nessuna difficoltà teologica. Dio

per caso dovrebbe essere geloso? Non proviene ugualmente tutto da lui?

Materialismo? Determinismo? È tutto un problema diverso. Niente eresie al

cospetto dei padri della Chiesa. Anzi.”

164

“La natura profanata, direbbero. Il supremo peccato di orgoglio.”

“La natura? Ma sarebbe il suo massimo trionfo!”

“E dopo? Questo lavoro immenso a che vantaggio porterebbe?”

“Lo scopo, caro Ismani, va al di là di quanto l’uomo ha mai tentato (цель,

дорогой Измани, заходит так далеко, как человек никогда и не мечтал; tentare

— пытаться). Ma è così grande, così meraviglioso che val la pena di spendere fin

l’ultimo nostro respiro (но она так велика, так чудесна, что стоит /того, чтобы/

потратить /на нее все силы/ до последнего вздоха; pena, f — труд, наказание).

Pensi (подумайте): il giorno che questo cervello sarà più grande, più potente, più

perfetto, più saggio del nostro (в тот день, когда этот мозг станет более

великим, более мощным, более совершенным, более мудрым, чем наш)... quel

giorno non sarà più grande anche (не станет ли в тот день более великим

также)... come dire?, io non sono filosofo (как бы сказать?.. я не философ). Alla

sovrumana sensibilità e forza razionale corrisponderà anche un sovrumano spirito

(сверхчеловеческой чувствительности и силе разума соответствует также

сверхчеловеческий дух). E quel giorno non sarà il più glorioso della storia (и не

станет ли тот день самым славным днем в истории)? E allora dalla macchina si

irradierà una potenza spirituale che il mondo mai conobbe (и тогда от машины

будет излучаться духовная сила, которой мир никогда не знал; conoscere), un

flusso irresistibile e benefico (благотворный поток, которому невозможно

противиться; irresistibile — непреодолимый, неотразимый; benefico —

благотворный, благодатный). La macchina leggerà i nostri pensieri, creerà

capolavori, rivelerà i misteri più nascosti (машина прочитает наши мысли,

создаст шедевры, раскроет самые сокровенные тайны).”

“Lo scopo, caro Ismani, va al di là di quanto l’uomo ha mai tentato. Ma è così

grande, così meraviglioso che val la pena di spendere fin l’ultimo nostro respiro.

Pensi: il giorno che questo cervello sarà più grande, più potente, più perfetto, più

saggio del nostro... quel giorno non sarà più grande anche... come dire?, io non

165

sono filosofo. Alla sovrumana sensibilità e forza razionale corrisponderà anche un

sovrumano spirito. E quel giorno non sarà il più glorioso della storia? E allora dalla

macchina si irradierà una potenza spirituale che il mondo mai conobbe, un flusso

irresistibile e benefico. La macchina leggerà i nostri pensieri, creerà capolavori,

rivelerà i misteri più nascosti.”

“E se un giorno il pensiero dell’automa sfuggisse ai vostri comandi e facesse da

sé (а если однажды мышление робота выйдет из-под вашего контроля и будет

действовать самостоятельно; sfuggire — избегать, ускользать; comando, m —

команда; fare — делать)?”

“È quello che si spera (/это именно/ то, на что надеемся). Sarebbe la vittoria

(/это/ была бы победа). Senza la libertà, che spirito sarebbe (что /это за/ дух без

свободы)?”

“E se, con un’anima a somiglianza della nostra, come noi si corrompesse (а

если бы, с душой похожей на нашу, он, как мы, развратился; somiglianza, f —

сходство; somigliare — походить, быть похожим, иметь сходство)? Si

potrebbe intervenire per correggerlo (можно было бы вмешаться и исправить

его)? E non riuscirebbe con la sua tremenda intelligenza ad ingannarci (/разве/ не

удалось бы /ему/ с его огромным умом обмануть нас; tremendo — ужасный,

страшный)?”

“Ma è nato puro (но он родился чистым). Esattamente come Adamo (прямо

как Адам). Di qui la sua superiorità (отсюда его превосходство). Non porta il

peccato originale (он не несет /на себе/ первородного греха).”

Tacque (он замолчал). Ismani si grattò il mento perplesso (недоумевающий

Измани почесал подбородок; perplesso — смущенный, растерянный,

недоумевающий).

“E il vostro impianto, il Numero Uno, sarebbe (и ваше сооружение, Номер

Один, — /это/)...”

“Esattamente (точно). È il tentativo (/это/ попытка). E abbiamo buoni motivi

per ritenere che (и у нас есть веские основания полагать, что; buono —

166

хороший; motivo, m — мотив, повод; ritenere — удерживать; помнить;

считать, полагать, ср.: ritenere come proprio dovere — считать своим

долгом)... che (что)...”

“Che ragioni come noi (что он мыслит, как мы)?”

“Lo spero (я надеюсь).”

“E se un giorno il pensiero dell’automa sfuggisse ai vostri comandi e facesse da

sé?”

“È quello che si spera. Sarebbe la vittoria. Senza la libertà, che spirito sarebbe?”

“E se, con un’anima a somiglianza della nostra, come noi si corrompesse? Si

potrebbe intervenire per correggerlo? E non riuscirebbe con la sua tremenda

intelligenza ad ingannarci?”

“Ma è nato puro. Esattamente come Adamo. Di qui la sua superiorità. Non

porta il peccato originale.”

Tacque. Ismani si grattò il mento perplesso.

“E il vostro impianto, il Numero Uno, sarebbe...”

“Esattamente. È il tentativo. E abbiamo buoni motivi per ritenere che... che...”

“Che ragioni come noi?”

“Lo spero.”

“E come fa ad esprimersi (а как он изъясняется)? In che lingua (на каком

языке)?”

“Nessuna lingua (никаком). Ogni lingua è un trabocchetto, per il pensiero

(любой язык — /это/ ловушка для мышления; trabocchetto, m — /ист. воен./

"волчья яма"; обман; ловушка). Abbiamo riprodotto, partendo dagli elementi

primi, il funzionamento della mente umana (мы воспроизвели, начиная с

простейших элементов, деятельность человеческого мозга; riprodurre). Alla

descrizione del rapporto fra le parole e le cose nominate è stata sostituita una

descrizione in termini di attività (описание соответствия слов называемым

предметам было заменено описанием терминами деятельности; termine, m —

167

термин). È ancora il vecchio geniale sistema di Cecatieff (/это/ еще старая

гениальная система Чекатьева). Ogni combinazione mentale si traduce in un

grafico (любая мыслительная комбинация переводится в график; tradurre) che

ne mantiene integralmente la storia, pur permettendo di abbracciarla di un colpo

(который содержит о ней полную информацию, что позволяет охватить ее

мгновенно; integrale — единый, целый; storia, f — история; colpo, m — удар;

di un colpo — сразу). È l’impronta stessa del pensiero, senza alcun riferimento con

questa o quella lingua (/это/ же сам отпечаток мысли, без посредства того или

иного языка; riferimento, m — обращение, ссылка).”

“E come fa ad esprimersi? In che lingua?”

“Nessuna lingua. Ogni lingua è un trabocchetto, per il pensiero. Abbiamo

riprodotto, partendo dagli elementi primi, il funzionamento della mente umana.

Alla descrizione del rapporto fra le parole e le cose nominate è stata sostituita una

descrizione in termini di attività. È ancora il vecchio geniale sistema di Cecatieff.

Ogni combinazione mentale si traduce in un grafico che ne mantiene integralmente

la storia, pur permettendo di abbracciarla di un colpo. È l’impronta stessa del

pensiero, senza alcun riferimento con questa o quella lingua.”

“E attraverso che mezzo (а при помощи какого /технического/ средства)?”

“Filo magnetizzato (магнитной проволоки). Con un sistema molto semplice

da questo filo si ricavano degli schemi visibili (при помощи очень простой

системы с этой проволоки считываются видимые схемы; ricavare —

извлекать).”

“E per interpretarli (а как их понять; interpretare — истолковывать,

переводить)?”

“Si tratta di impratichirsi (это дело практики; impratichirsi — упражняться,

практиковаться). Io ormai le leggo più rapidamente della stampa (я уже читаю

их быстрее, чем печатный текст). Certo questo rappresenta un inceppo

(конечно, это представляет собой препятствие). Ma poi c’è il suono che aiuta

168

(но есть еще звук, который /тоже/ помогает). Dal filo magnetizzato, oltre che un

grafico visibile, si può ricavare il suono (с магнитной проволоки, кроме

видимого графика, можно извлекать звук). E con una lunga esperienza lo si

intende (и после долгой практики, /он становится/ понятен; esperienza, f —

опыт).”

“Lei, Endriade, lo capisce (вы, Эндриаде, его понимаете)? Immagino che sarà

come un fischio, o un mugolío (я представляю /его похожим на/ свист или

вой).”

“E attraverso che mezzo?”

“Filo magnetizzato. Con un sistema molto semplice da questo filo si ricavano

degli schemi visibili.”

“E per interpretarli?”

“Si tratta di impratichirsi. Io ormai le leggo più rapidamente della stampa. Certo

questo rappresenta un inceppo. Ma poi c’è il suono che aiuta. Dal filo

magnetizzato, oltre che un grafico visibile, si può ricavare il suono. E con una

lunga esperienza lo si intende.”

“Lei, Endriade, lo capisce? Immagino che sarà come un fischio, o un mugolío.”

“Esatto (точно). Qualche volta ci riesco (иногда мне удается /понять/;

riuscire). È il rumore stesso del pensiero, una sensazione strana, entusiasmante

(/это/ сам шум мышления, странное ощущение, воодушевляющее). Del resto,

il capire o il non capire dipende da una sensibilità speciale (впрочем, понимание

или непонимание зависит от особой чувствительности).”

“Ma a me, per esempio, che sono un estraneo, questo Numero Uno come

potrebbe comunicare (а со мной, например, чужим человеком, как этот Номер

Один мог бы общаться)?”

“Ecco uno dei suoi compiti, caro Ismani (вот одно из ваших заданий, дорогой

Измани). Bisogna fare una specie di vocabolario delle operazioni mentali (/вам/

нужно сделать что-то вроде словаря мыслительных операций). A ogni

169

combinazione di segni trovare, in quanto è possibile, la parola corrispondente

(найти для каждой комбинации знаков, насколько /это/ возможно,

соответствующее слово).”

“E lei, Endriade, in che modo può comunicare con la macchina (а вы,

Эндриаде, каким образом общаетесь с машиной)? La nostra lingua la capisce

(она понимает наш язык)?”

“Esatto. Qualche volta ci riesco. È il rumore stesso del pensiero, una sensazione

strana, entusiasmante. Del resto, il capire o il non capire dipende da una sensibilità

speciale.”

“Ma a me, per esempio, che sono un estraneo, questo Numero Uno come

potrebbe comunicare?”

“Ecco uno dei suoi compiti, caro Ismani. Bisogna fare una specie di vocabolario

delle operazioni mentali. A ogni combinazione di segni trovare, in quanto è

possibile, la parola corrispondente.”

“E lei, Endriade, in che modo può comunicare con la macchina? La nostra

lingua la capisce?”

“Gli ordini, i messaggi si comunicano per mezzo di schede perforate (приказы,

сообщения передаются посредством перфорированных карт). Ma non è

escluso che lei, la macchina, capisca almeno in parte i nostri discorsi (но не

исключено, что она, машина, понимает, хотя бы частично, нашу речь).”

“Sarebbe mostruoso (это невероятно; mostruoso — чудовищный,

потрясающий).”

“La capisco, caro Ismani (я вас понимаю, дорогой Измани). Lei non crede

(вы не верите). E in certo senso ha tutte le ragioni (и, в известном смысле, у вас

есть /на это/ причины; certo — некоторый). Vedrà, vedrà (/вот/ увидите).

Siamo già molto avanti (мы уже сильно продвинулись; avanti — впереди). E

arriveremo, oramai sono tranquillo (и мы добьемся своего, теперь я спокоен;

arrivare — прибывать, достигать). Il peggio è fatto (самое трудное сделано;

170

il peggio — самое плохое). La strada che ci resta è la più facile (нам осталось

самое легкое; strada, f — дорога). Sì (да). Arriveremo al superuomo (мы

получим сверхчеловека). Più ancora: al demiurgo, una specie di Dio (даже

больше — демиурга, почти Бога). Questa, questa è la via per cui riscatteremo

finalmente la nostra miseria e solitudine (это то, при помощи чего мы, наконец,

освободимся от наших несчастий и одиночества; via, f — путь, способ;

riscattare — освобождать/ся/).”

“C’è da aver paura (это пугает). A un certo punto sarà materialmente

impossibile controllare tutto ciò che avviene in un cervello simile (в

определенный момент будет физически невозможно контролировать все, что

происходит в подобном мозге; avvenire — случаться, происходить).”

“Gli ordini, i messaggi si comunicano per mezzo di schede perforate. Ma non è

escluso che lei, la macchina, capisca almeno in parte i nostri discorsi.”

“Sarebbe mostruoso.”

“La capisco, caro Ismani. Lei non crede. E in certo senso ha tutte le ragioni.

Vedrà, vedrà. Siamo già molto avanti. E arriveremo, oramai sono tranquillo. Il

peggio è fatto. La strada che ci resta e la più facile. Sì. Arriveremo al superuomo.

Più ancora: al demiurgo, una specie di Dio. Questa, questa è la via per cui

riscatteremo finalmente la nostra miseria e solitudine.”

“C’è da aver paura. A un certo punto sarà materialmente impossibile controllare

tutto ciò che avviene in un cervello simile.”

“Precisamente (точно). È quello che già avviene col nostro Numero Uno (/это/

то, что уже происходит с нашим Номером Один). Ma non c’è da preoccuparsi

(но не /надо/ беспокоиться). Le premesse, create da noi, sono sane

(предпосылки /для развития/, созданные нами, здоровы). Possiamo dormire i

nostri sonni tranquilli (мы можем спать спокойно; sonno, m — сон).”

“E lui (а он)?”

“Lui cosa (что он)?”

171

“Dorme, di notte (спит ночью)? Non si riposa mai (/или он/ никогда не

отдыхает)?”

“Dormire propriamente no, direi (нет, /я бы не/ сказал, /что он/ именно

спит). Sonnecchia, piuttosto (скорее дремлет). Di notte tutta la sua attività è

attenuata (ночью его активность понижена; attenuare — уменьшать;

смягчать; приглушать; ослаблять; tenue — малый, слабый).”

“Diminuite l’erogazione di energia (вы уменьшаете подачу энергии)?”

“No, no, da solo si acquieta, proprio come se fosse stanco (нет-нет, он сам

затихает, словно устал; stanco — уставший; proprio — в самом деле, по-

настоящему, действительно).”

“E sogna anche (и даже видит сны)?”

“Precisamente. È quello che già avviene col nostro Numero Uno. Ma non c’è da

preoccuparsi. Le premesse, create da noi, sono sane. Possiamo dormire i nostri

sonni tranquilli.”

“E lui?”

“Lui cosa?”

“Dorme, di notte? Non si riposa mai?”

“Dormire propriamente no, direi. Sonnecchia, piuttosto. Di notte tutta la sua

attività è attenuata.”

“Diminuite l’erogazione di energia?”

“No, no, da solo si acquieta, proprio come se fosse stanco.”

“E sogna anche?”

14.

Era una giornata bellissima di giugno (стоял прекрасный июньский день).

Verso le 10 del mattino, mentre il marito era impegnato con Strobele e Manunta

per essere iniziato ai segreti del Numero Uno (около десяти /часов/ утра, пока

муж был занят с Штробеле и Манунтой, посвящавшим его в тайны Номера

172

Один), Elisa Ismani non sapendo cosa fare, andò a trovare la signora Endriade

(Элиза Измани, не зная, чем заняться, пошла в гости к синьоре Эндриаде).

“Qui è molto bello, in un certo senso c’è sempre allegria (здесь очень красиво, в

каком-то смысле здесь всегда весело; allegria, f — веселье)”, le aveva detto fin

dal primo incontro (говорила /та/ с первой встречи), “ma per noi donne può

essere noioso certi giorni (но нам, женщинам, порой бывает скучно: «может

быть скучно в некоторые дни»). Quando le capita, quando non ha di meglio da

fare, venga a trovarmi (когда /это/ случится, когда вам нечего будет делать,

приходите ко мне в гости; meglio — лучше; venire a trovare — ходить в

гости). A qualsiasi ora (в любое время). Anche al mattino (даже утром). Io curo

i miei fiori, al mattino, vedrà che belle aiuole (я занимаюсь своими цветами по

утрам, увидите, какие /у меня/ красивые клумбы; curare — заботиться).”

Glielo aveva detto con accento così sincero e caldo (она сказала это с таким

искренним и теплым выражением; accento, m — акцент, интонация) che

adesso, all’indomani del suo arrivo si può dire, Elisa Ismani andò a trovarla (что

сейчас, можно сказать, на следующий день после приезда, Элиза Измани

пошла к ней). E proprio di mattino, quel mattino memorabile di giugno (и именно

в это утро, памятное утро июня).

Era una giornata bellissima di giugno. Verso le 10 del mattino, mentre il marito

era impegnato con Strobele e Manunta per essere iniziato ai segreti del Numero

Uno, Elisa Ismani non sapendo cosa fare, andò a trovare la signora Endriade. “Qui

è molto bello, in un certo senso c’è sempre allegria”, le aveva detto fin dal primo

incontro, “ma per noi donne può essere noioso certi giorni. Quando le capita,

quando non ha di meglio da fare, venga a trovarmi. A qualsiasi ora. Anche al

mattino. Io curo i miei fiori, al mattino, vedrà che belle aiuole.”

Glielo aveva detto con accento così sincero e caldo che adesso, all’indomani del

suo arrivo si può dire, Elisa Ismani andò a trovarla. E proprio di mattino, quel

mattino memorabile di giugno.

173

La villa di Endriade sorgeva alla sommità della strada che risaliva il prato in

ripida salita (вилла Эндриаде возвышалась на пригорке, у дороги, которая

круто поднималась на луг; ripida salita, f — крутой подъем). A destra, a un

centinaio di metri si stendeva, parallelo, il margine della cittadella segreta

(направо, в сотне метров тянулся, параллельно, край секретной цитадели).

La porta d’ingresso era socchiusa (входная дверь была прикрыта; chiudere —

закрывать, затворять; запирать; socchiudere прикрывать, притворять).

Non vedendo il campanello, Elisa aspettò, se mai si udissero voci dall’interno (не

видя звонка, Элиза подождала, не послышатся ли голоса изнутри). Ma pareva

non ci fosse anima viva (но, кажется, там не было ни души; vivo — живой).

“Permesso (можно /войти/; permettere — разрешать; permesso —

дозволенный, разрешенный)? Permesso (можно /войти/)?”, chiese finalmente ad

alta voce (спросила она наконец громким голосом).

“Avanti (входите: «вперед»)”, rispose una voce d’uomo, infastidita (ответил

недовольный мужской голос; infastidirsi — досадовать, сердиться;

испытывать скуку; fastidio, m — беспокойство, неприятность; отвращение;

скука).

Spinse il battente, entrò (она толкнула дверь и вошла; battente, m — створка

/двери/; spingere). Era un vasto ambiente di soggiorno arredato con semplicità

quasi disadorna (/она оказалась в/ просторной гостиной, обставленной с почти

грубой простотой; ambiente, m — окружающая обстановка; soggiorno, m —

пребывание; гостиная; disadorno — лишенный украшений, ничем не

украшенный; простой; голый; adornare — украшать). Un paio di sofà, qualche

poltroncina in vimini, uno scrittoio, una specie di trumeau, alle pareti alcune

vecchie stampe (пара диванов, несколько плетеных кресел, один письменный

стол, что-то вроде трюмо, на стенах несколько старых гравюр; vimine, m —

ивовый прут). Niente di più convenzionale (ничего необычного). Ma pulizia (но

чистота; pulito — чистый, опрятный, аккуратный). E silenzio (и тишина).

174

La villa di Endriade sorgeva alla sommità della strada che risaliva il prato in

ripida salita. A destra, a un centinaio di metri si stendeva, parallelo, il margine

della cittadella segreta.

La porta d’ingresso era socchiusa. Non vedendo il campanello, Elisa aspettò, se

mai si udissero voci dall’interno. Ma pareva non ci fosse anima viva.

“Permesso? Permesso?”, chiese finalmente ad alta voce.

“Avanti”, rispose una voce d’uomo, infastidita.

Spinse il battente, entrò. Era un vasto ambiente di soggiorno arredato con

semplicità quasi disadorna. Un paio di sofà, qualche poltroncina in vimini, uno

scrittoio, una specie di trumeau, alle pareti alcune vecchie stampe. Niente di più

convenzionale. Ma pulizia. E silenzio.

“Permesso (можно)?”, ripeté Elisa Ismani, non vedendo nessuno (повторила

Элиза Измани, никого не увидев).

Si aprì una porta e apparve Endriade (открылась дверь, и появился

Эндриаде). Senza cravatta, con un vecchio pullover (без галстука, в старом

джемпере). “Ah, buongiorno, signora (а, добрый день, синьора). Lei cerca di

Luciana, vero (вы ищете Лучану, правда)? Credo sia fuori, là, in giardino

(думаю, она не в доме, а в саду; fuori — снаружи). Ora la chiamo (сейчас я ее

позову).”

Si sarebbe detto tutt’altro che entusiasta della visita (было видно, что он не в

восторге от визита; dire — сказать; tutt’altro — совсем иначе). Indaffarato,

impaziente di andarsene per i fatti suoi (/что он по горло/ занят, спешит уйти по

своим делам; impaziente — нетерпеливый). Negli occhi, nei movimenti, nel

modo di parlare, qualcosa di febbrile (в глазах, в движениях, в манере речи —

что-то лихорадочное), come la prima sera che si erano incontrati (как в первый

вечер, когда они встретились).

“Si accomodi, la prego (садитесь, прошу вас; accomodarsi —

располагаться; comodo — удобный).”

175

Per sedersi su uno dei due divani (чтобы сесть на один из двух диванов),

Elisa passò accanto allo scrittoio e lo sguardo le cadde su un piccolo ritratto

fotografico, in cornice d’argento (Элиза прошла мимо письменного стола, и

взгляд ее упал на маленький фотографический портрет, в серебряной рамке;

cadere — падать; cornice, f — рама, рамка), seminascosto tra le pile di fascicoli

e di libri (наполовину скрытый кипами брошюр и книг; fascicolo, m —

отдельный выпуск /книги, периодического издания/; брошюра; fascio, m —

пук, пучок, связка).

“Permesso?”, ripeté Elisa Ismani, non vedendo nessuno.

Si aprì una porta e apparve Endriade. Senza cravatta, con un vecchio pullover.

“Ah, buongiorno, signora. Lei cerca di Luciana, vero? Credo sia fuori, là, in

giardino. Ora la chiamo.”

Si sarebbe detto tutt’altro che entusiasta della visita. Indaffarato, impaziente di

andarsene per i fatti suoi. Negli occhi, nei movimenti, nel modo di parlare,

qualcosa di febbrile, come la prima sera che si erano incontrati.

“Si accomodi, la prego.”

Per sedersi su uno dei due divani, Elisa passò accanto allo scrittoio e lo sguardo

le cadde su un piccolo ritratto fotografico, in cornice d’argento, seminascosto tra le

pile di fascicoli e di libri.

Ristette un attimo, sorpresa (она остановилась на мгновение, удивленная;

ristare). Si chinò a guardare meglio (наклонилась, чтобы лучше рассмотреть).

“Mi scusi (извините)”, disse (сказала она). “Avrei giurato che (/я готова/

поклясться, что: «поклялась бы, что…»)... Ma è lei, non può essere che lei (но

/это/ она, /хотя этого/ не может быть, /это/ она)!”

“Chi (кто)?”, fece Endriade improvvisamente interessato (спросил Эндриаде,

внезапно заинтересовавшись).

“Una mia vecchia amica (одна моя старая подруга). Laura (Лаура)... Laura

De Marchi (Лаура де Марки).”

176

Endriade le si fece incontro, inquieto (Эндриаде, взволнованный, пошел к

ней навстречу): “La conosceva (вы ее знали)?”.

“Se la conosco (знала ли я ее). Per dieci anni siamo vissute insieme, si può dire

(мы десять лет, можно сказать, жили вместе; vivere). Compagne di scuola

inseparabili (неразлучные школьные подруги). Poi è partita con la famiglia per

la Svizzera (потом она уехала с семьей в Швейцарию). Da allora non ci siamo

viste più (с тех пор мы больше не виделись). Ma come mai (но как же)...?”

Endriade la fissava, spiritato (Эндриаде пристально смотрел на нее, в

сильном волнении; spiritare — выходить из себя, быть в ужасе).

Ristette un attimo, sorpresa. Si chinò a guardare meglio. “Mi scusi”, disse.

“Avrei giurato che... Ma è lei, non può essere che lei!”

“Chi?”, fece Endriade improvvisamente interessato.

“Una mia vecchia amica. Laura... Laura De Marchi.”

Endriade le si fece incontro, inquieto: “La conosceva?”.

“Se la conosco. Per dieci anni siamo vissute insieme, si può dire. Compagne di

scuola inseparabili. Poi è partita con la famiglia per la Svizzera. Da allora non ci

siamo viste più. Ma come mai...?”

Endriade la fissava, spiritato.

“La mia prima moglie (моя первая жена)”, mormorò (пробормотал он).

“Perché (что: «почему»)?” Elisa Ismani non ne sapeva niente (Элиза Измани

ничего об этом не знала).

“La conosceva molto bene (вы знали ее очень хорошо)?” insisté Endriade

(настаивал Эндриаде).

“Più che se fosse una sorella (лучше, чем если бы она была сестрой). Ma

ormai (но теперь)... Saranno passati quindici anni almeno (прошло, кажется, по

крайней мере, пятнадцать лет). Più niente (больше ничего). Non ne ho saputo

più niente (я о ней больше ничего не знаю).”

177

Endriade restò assorto, come portato via da un’onda di ricordi (Эндриаде стоял

сосредоточенный, как будто унесенный волной воспоминаний). Poi sorrise

con dolcezza (потом он нежно улыбнулся; dolcezza, f — сладость; нежность;

dolce — сладкий).

“Lauretta (Лауретта)”, disse adagio (сказал он медленно), “Lauretta

(Лауретта). Da undici anni non c’è più (/ее/ нет уже одиннадцать лет).”

“Non capisco (не понимаю).”

“Morta (погибла; morto — мертвый). Incindente d’automobile

(автомобильная катастрофа).”

“La mia prima moglie”, mormorò.

“Perché?” Elisa Ismani non ne sapeva niente.

“La conosceva molto bene?” insisté Endriade.

“Più che se fosse una sorella. Ma ormai... Saranno passati quindici anni almeno.

Più niente. Non ne ho saputo più niente.”

Endriade restò assorto, come portato via da un’onda di ricordi. Poi sorrise con

dolcezza.

“Lauretta”, disse adagio, “Lauretta. Da undici anni non c’è più.”

“Non capisco.”

“Morta. Incindente d’automobile.”

Tacquero (они помолчали).

“Era lei, Endriade, che guidava (/это/ вы, Эндриаде, вели /машину/)?”

“Era un altro (/это/ был другой). Avevo aspettato tutta notte (я ждал всю

ночь). Una specie d’inferno (я был как в аду; inferno, m — ад). Poi all’alba il

telefono ha suonato (потом, на рассвете, зазвонил телефон). La polizia mi

avvertiva (полиция сообщила мне /о них/; avvertire — предупреждать). Morti

sul colpo tutti e due (оба умерли мгновенно; colpo, m — удар; sul/di colpo —

внезапно; сразу, мгновенно). Lei (она). E l’altro (и другой).” Calcò sull’ultima

178

parola (он сделал ударение на последнем слове; calcare — придавливать

ногой; утаптывать; топтать; подчеркивать).

Elisa si aspettò di sentire sorgere il dolore (Элиза ожидала, что почувствует

боль; sorgere — подниматься). Ma il dolore non venne (но боль не приходила).

Lauretta, un’immagine lontana, una favola, una cosa mai esistita (Лауретта —

далекий образ, сказка, никогда не существовавшая женщина; cosa, f — вещь).

Erano passati tanti anni (прошло столько лет).

Il dolore, però, era di fronte a lei (боль, однако, была перед ней). Un sipario

d’ombra era calato di colpo sul volto di Endriade (тень вдруг набежала на лицо

Эндриаде; sipario, m — занавес; calare — опускаться).

Tacquero.

“Era lei, Endriade, che guidava?”

“Era un altro. Avevo aspettato tutta notte. Una specie d’inferno. Poi all’alba il

telefono ha suonato. La polizia mi avvertiva. Morti sul colpo tutti e due. Lei. E

l’altro.” Calcò sull’ultima parola.

Elisa si aspettò di sentire sorgere il dolore. Ma il dolore non venne. Lauretta,

un’immagine lontana, una favola, una cosa mai esistita. Erano passati tanti anni.

Il dolore, però, era di fronte a lei. Un sipario d’ombra era calato di colpo sul

volto di Endriade.

“L’altro (другой)”, disse lentamente (сказал он медленно). “Lei, signora, mi

guarda (посмотрите на меня, синьора). Io so a che cosa pensa (я знаю, о чем вы

думаете). L’altro (другой). Crede che io non sappia, forse (думаете, что я не

знаю)? Crede che io non sapessi (думаете, что я не знал)? Ma lei che la

conosceva, mi dica, dica (но вы знали ее, скажите мне, скажите): si poteva

fargliene una colpa (можно ли было винить ее; colpa, f — вина; fargliene —

делать ей из-за этого)?”

Endriade le aveva preso un polso e lo stringeva (Эндриаде схватил ее за

запястье и сжал его).

179

“Ridevano di me, probabilmente (возможно, они смеялись надо мной).

Quell’imbecille di Endriade, con la testa nelle nuvole, e intanto non si accorge che

la moglie (этот дурак Эндриаде, витающий в облаках: «с головой в облаках»,

даже и не замечает, что жена)... Se mi accorgevo (замечал ли я)! Dopo neanche

un anno dal matrimonio (и год /не прошел/ после свадьбы). Parole ambigue,

allusioni, la lettera anonima, immancabile (двусмысленные слова, намеки,

непременное анонимное письмо). E poi la prova (а потом доказательство). La

prova, capisce, a cui nessuna illusione può resistere (понимаете, доказательство,

после которого не остается никаких иллюзий; resistere — сопротивляться,

выдерживать). Che volevo di più (чего же еще мне было надо; volere —

хотеть)? Ma io (но я)... io sono un vile, sa (я трус, знаете ли)? Potevo far senza

di lei (/разве я/ мог жить без нее)? Solo l’idea di perderla (только одна мысль

потерять ее)... Ah, quanto ero felice (ах, как я был счастлив). E non lo sapevo (а

я этого не понимал; sapere — знать).”

“L’altro”, disse lentamente. “Lei, signora, mi guarda. Io so a che cosa pensa.

L’altro. Crede che io non sappia, forse? Crede che io non sapessi? Ma lei che la

conosceva, mi dica, dica: si poteva fargliene una colpa?”

Endriade le aveva preso un polso e lo stringeva.

“Ridevano di me, probabilmente. Quell’imbecille di Endriade, con la testa nelle

nuvole, e intanto non si accorge che la moglie... Se mi accorgevo! Dopo neanche

un anno dal matrimonio. Parole ambigue, allusioni, la lettera anonima,

immancabile. E poi la prova. La prova, capisce, a cui nessuna illusione può

resistere. Che volevo di più? Ma io... io sono un vile, sa? Potevo far senza di lei?

Solo l’idea di perderla... Ah, quanto ero felice. E non lo sapevo.”

Il grande Endriade, il genio, si lasciò cadere sul sofà coprendosi il volto con le

mani (великий Эндриаде, гений, упал на диван, закрыв лицо руками; lasciarsi

— поддаваться). E singhiozzi lo scuotevano (его сотрясали рыдания).

180

Elisa si stupì di non provare ombra d’imbarazzo (Элиза была /так/ поражена,

/что/ не испытывала и тени смущения). Le pareva così naturale, quella storia,

così identica al carattere di Laura (ей эта история казалась столь естественной,

столь соответствовавшей характеру Лауры).

“Mi dispiace, Endriade, che è stata colpa mia se (мне жаль, Эндриаде, что по

моей вине)...”

L’uomo sollevò il capo (мужчина поднял голову). Una specie di speranza gli

illuminava la faccia (что-то, /похожее на/ надежду, освещало его лицо).

Il grande Endriade, il genio, si lasciò cadere sul sofà coprendosi il volto con le

mani. E singhiozzi lo scuotevano.

Elisa si stupì di non provare ombra d’imbarazzo. Le pareva così naturale, quella

storia, così identica al carattere di Laura.

“Mi dispiace, Endriade, che è stata colpa mia se...”

L’uomo sollevò il capo. Una specie di speranza gli illuminava la faccia.

“Ma lei, signora, lei mi capisce, vero (но вы, синьора, вы меня понимаете,

правда)? Laura, Lauretta, se la ricorda (вы помните Лауру, Лауретту)? Una

stupidina (глупышка; stupido — глупый). Una stupidina era (она была

глупышкой)”, e sorrideva con bontà (и он улыбнулся по-доброму; bontà, f —

доброта). “Solo vederla, la sera, mi bastava, quando tornavo a casa (мне было

достаточно только увидеть ее, вечером, когда я возвращался домой). Sapevo

che mi tradiva sempre (я знал, что она все время мне изменяла)... Mentiva, Dio

solo sa quante bugie mi ha raccontato, eppure (лгала, только Бог знает, сколько

лжи она мне наговорила, и все же; bugia, f — ложь)... Mi bastava vederla (мне

было достаточно /только/ видеть ее). Il suono della voce (/слышать/ звук ее

голоса). Quel suo sorriso da bambina, lo ricordava vero, il suo sorriso (эта ее

детская улыбка, вы помните ее улыбку)? Il modo di muoversi, di camminare, di

sedersi, di dormire, di lavarsi (/ее/ манера двигаться, ходить, садиться, спать,

умываться)... La sua tosse, i suoi starnuti, neppure quelli mi davano fastidio (ее

181

кашель, ее чихание, даже это беспокоило меня; fastidio, m — беспокойство)...

Mentiva (лгала)? Ma si può dire che mentisse (но /разве/ можно сказать, что она

лгала)? Era fatta così (она была создана такой). Quando mi sorrideva, quando si

stringeva a me, macché menzogna (когда она мне улыбалась, когда

прижималась ко мне, ну какое /мне было дело/ до ее лжи; menzogna, f —

ложь, вранье, выдумка). Lei capisce quello che voglio dire (вы понимаете то,

что я хочу сказать)?”

“Ma lei, signora, lei mi capisce, vero? Laura, Lauretta, se la ricorda? Una

stupidina. Una stupidina era”, e sorrideva con bontà. “Solo vederla, la sera, mi

bastava, quando tornavo a casa. Sapevo che mi tradiva sempre... Mentiva, Dio solo

sa quante bugie mi ha raccontato, eppure... Mi bastava vederla. Il suono della voce.

Quel suo sorriso da bambina, lo ricordava vero, il suo sorriso? Il modo di

muoversi, di camminare, di sedersi, di dormire, di lavarsi... La sua tosse, i suoi

starnuti, neppure quelli mi davano fastidio... Mentiva? Ma si può dire che

mentisse? Era fatta così. Quando mi sorrideva, quando si stringeva a me, macché

menzogna. Lei capisce quello che voglio dire?”

“Oh, la ricordo (о, я ее /хорошо/ помню).”

“Creatura (создание/тварь). Bestiolina (зверек; bestiola, f — зверек). Luce

(/какой/ свет). Come un albero (как дерево). Come una pianta di fiori (как

цветы; pianta, f — растение).” Endriade ora parlava con se stesso (Эндриаде

теперь разговаривал сам с собой). “E io sapevo, questo sì, sapevo che orrendo

sarebbe stato se lei fosse sparita (и я знал, знал, что было бы ужасно, если бы

она исчезла)... Vile (трус: «труслив»; vile — трусливый, малодушный, подлый,

низкий, презренный)? Sono stato vile (я был трусом)? Quanto è idiota la gente

(какие идиоты люди). Cosa avrei dovuto fare (что я должен был сделать)? Di

due esseri contenti fare due disperati (двух счастливых превратить в двух

несчастных; essere, m — существо; contento — довольный; disperato —

отчаявшийся)? A che scopo (для чего: «с какой целью»)? Per la soddisfazione

182

dei benpensanti (для удовлетворения благомыслящих = общественного

мнения; benpensante — благомыслящий, благонамеренный; soddisfazione, f —

удовлетворение)? Maledetti (проклятье: «проклятые = да будут они

прокляты»).”

Si riscosse (он вздрогнул; riscuotersi — встряхиваться; вздрагивать).

Guardò Elisa Ismani con espressione nuova (посмотрел на Элизу Измани с

новым выражением). Le prese ancora un polso, con dolcezza, stavolta (снова

взял ее за запястье, на этот раз нежно; dolcezza, f — сладость, нежность).

“Venga (идемте)”, si alzò (он поднялся). “Lei si chiama (вас зовут)?”

“Elisa.”

“Oh, la ricordo.”

“Creatura. Bestiolina. Luce. Come un albero. Come una pianta di fiori.”

Endriade ora parlava con se stesso. “E io sapevo, questo sì, sapevo che orrendo

sarebbe stato se lei fosse sparita... Vile? Sono stato vile? Quanto è idiota la gente.

Cosa avrei dovuto fare? Di due esseri contenti fare due disperati? A che scopo? Per

la soddisfazione dei benpensanti? Maledetti.”

Si riscosse. Guardò Elisa Ismani con espressione nuova. Le prese ancora un

polso, con dolcezza, stavolta.

“Venga”, si alzò. “Lei si chiama?”

“Elisa.”

“Elisa, venga (Элиза, пойдемте). Noi dobbiamo diventare amici (мы должны

стать друзьями). Mi promette (обещаете)?”

“Ma certo (ну конечно).”

“Lo giuri (поклянитесь; giurare).”

“Giuro (клянусь).”

“Amici, vede, al punto di poterci dire tutto (понимаете, друзьями, которые

могут сказать все; punto, m — место, пункт, точка). Tutto, capisce (все,

понимаете)? Fino in fondo (до конца).”

183

Elisa Ismani rise (Элиза Измани засмеялась): “Una specie di complotto (что-

то вроде заговора)? Lei mi fa quasi paura, Endriade (вы меня почти пугаете,

Эндриаде)”.

“Un complotto (заговор). Venga, Elisa (пойдемте, Элиза). Devo farle vedere

(я должен показать вам)...”

“Cosa (что)?”

“Un segreto (секрет)”, disse Endriade (сказал Эндриаде). Fiammeggiava di

vita (он оживился; fiammeggiare — гореть, пылать; fiamma, f — пламя; vita, f

— жизнь): “Un segreto terribile (ужасный секрет). Mica male, però (но ничего

плохого).”

“Sul serio, dice (вы говорите серьезно)?”

“Andiamo (пойдемте)”, si accostò a una finestra, guardò fuori (он подошел к

окну, выглянул). “Luciana è là, in giardino (Лучана там, в саду). Non sa che lei è

qui (она не знает, что вы здесь). Abbiamo tempo (у нас есть время). Andiamo

(пойдемте).”

“Elisa, venga. Noi dobbiamo diventare amici. Mi promette?”

“Ma certo.”

“Lo giuri.”

“Giuro.”

“Amici, vede, al punto di poterci dire tutto. Tutto, capisce? Fino in fondo.”

Elisa Ismani rise: “Una specie di complotto? Lei mi fa quasi paura, Endriade”.

“Un complotto. Venga, Elisa. Devo farle vedere...”

“Cosa?”

“Un segreto”, disse Endriade. Fiammeggiava di vita: “Un segreto terribile.

Mica male, però.”

“Sul serio, dice?”

“Andiamo”, si accostò a una finestra, guardò fuori. “Luciana è là, in giardino.

Non sa che lei è qui. Abbiamo tempo. Andiamo.”

184

Aprì una porta (он открыл дверь). Si trovarono all’esterno, su un ballatoio di

cemento con ringhiera (они вышли наружу, на бетонную галерею с перилами;

trovarsi — находиться; ringhiera, f — перила, поручень) che proseguiva

costeggiando una costiera di rocce e andava ad innestarsi, dopo una cinquantina di

metri, al muro perimetrale dell’automa (которая тянулась вдоль скалистого

склона и доходила, через пятьдесят метров, до наружной стены робота;

proseguire — продолжать; innestarsi — соединяться, сцепляться; perimetrale

— внешний, наружный, окружной: muri perimetrali — наружные стены).

Endriade la precedeva (Эндриаде шел впереди: «предшествовал ей»). A

metà del ballatoio si volse, fermandosi (на полпути по галерее он повернулся,

остановившись).

“Mi dica (скажите)”, chiese in tono enormemente serio (спросил он

чрезвычайно серьезно; enorme — огромный, громадный; enormemente —

очень, жутко, колоссально), “se la incontrasse, la riconoscerebbe (если бы вы

ее встретили, то узнали бы)?”

“Chi (кого)?”

“Lauretta (Лауретту).”

“Ma non ha detto che (но вы же сказали, что)...”

“Che è morta (что она мертва)? Morta e sepolta (мертва и погребена;

seppellire — хоронить). Sono undici anni (уже одиннадцать лет). Ma la

riconoscerebbe (но вы бы ее узнали)?”

“Endriade. Non so cosa pensare (я не знаю, что и думать).”

Aprì una porta. Si trovarono all’esterno, su un ballatoio di cemento con

ringhiera che proseguiva costeggiando una costiera di rocce e andava ad innestarsi,

dopo una cinquantina di metri, al muro perimetrale dell’automa.

Endriade la precedeva. A metà del ballatoio si volse, fermandosi.

“Mi dica”, chiese in tono enormemente serio, “se la incontrasse, la

riconoscerebbe?”

“Chi?”

185

“Lauretta.”

“Ma non ha detto che...”

“Che è morta? Morta e sepolta. Sono undici anni. Ma la riconoscerebbe?”

“Endriade. Non so cosa pensare.”

Lui non aggiunse altro (он /больше ничего/ не сказал; aggiungere —

добавлять). Seguito dalla donna proseguì fino al termine del ballatoio (вместе с

женщиной: «сопровождаемый женщиной» он продолжил путь до конца

галереи; seguire — следовать). Qui, nel muro bianco, c’era una piccola porta di

ferro (здесь, в белой стене, была маленькая железная дверь). Egli trasse un

mazzo di chiavi (он достал связку ключей; trarre). Aprì (открыл). Premette un

interruttore (нажал на выключатель: «прерыватель»; interrompere —

прерывать; /эл./ размыкать; разъединять, выключать /цепь/). Entrarono in un

angusto corridoio (они вошли в узкий коридор). In fondo c’era un altro uscio di

ferro (в конце была еще одна железная дверь). Aprì con un’altra chiave (он

открыл ее другим ключом). Sbucarono su un terrazzino (они выбрались на

маленькую террасу; sbucare — высовываться, вылезать, показываться;

выходить; buca, f — яма; углубление, впадина; дыра).

Elisa strinse le palpebre abbacinata dallo splendore del sole (Элиза зажмурила

глаза, ослепленная сиянием солнца; stringere — сжимать; palpebra, f —

веко). Dinanzi sprofondava l’immensità deserta e brulicante del Numero Uno

(перед ними простирался необъятный Номер Один, одинокий, но кипящий

жизнью; sprofondare — проваливаться, рушиться; immensità, f —

необъятность; brulicare — кишеть, копошиться).

Endriade era immobile (Эндриаде стоял неподвижно). Fissava la sua

ciclopica creazione, come rapito (он пристально смотрел на свое колоссальное

творение, будто восхищенный /им/; ciclopico — циклопический; /перен./

колоссальный). Adagio adagio le labbra si piegarono a un sorriso di sollievo

(медленно-медленно его губы изгибались в улыбке облегчения). Bisbigliarono

(они прошептали):

186

“Lauretta”.

Lui non aggiunse altro. Seguito dalla donna proseguì fino al termine del

ballatoio. Qui, nel muro bianco, c’era una piccola porta di ferro. Egli trasse un

mazzo di chiavi. Aprì. Premette un interruttore. Entrarono in un angusto corridoio.

In fondo c’era un altro uscio di ferro. Aprì con un’altra chiave. Sbucarono su un

terrazzino.

Elisa strinse le palpebre abbacinata dallo splendore del sole. Dinanzi

sprofondava l’immensità deserta e brulicante del Numero Uno.

Endriade era immobile. Fissava la sua ciclopica creazione, come rapito. Adagio

adagio le labbra si piegarono a un sorriso di sollievo. Bisbigliarono:

“Lauretta”.

Tacevano, guardando (они молчали и смотрели). Finché Endriade scosse il

capo, squadrò Elisa Ismani, aggressivo e autoritario la investì (наконец Эндриаде

покачал: «тряхнул» головой, смерил взглядом Элизу Измани, грубо и

повелительно спросил ее; finché — до тех пор пока; investire — толкать;

ударять с силой, сбивать; наезжать; /воен./ окружать, осаждать; /перен./

осаждать, забрасывать: investire di domande — забросать вопросами).

“La riconoscerebbe (вы узнаете ее)?”

“Penso di sì (думаю, да).”

“E allora, Elisa, allora (ну же, Элиза, ну)... Non la riconosce (вы ее не

узнаете)?”

Un pensiero le sfiorò la mente, tanto assurdo che durò un infinitesimo (в голову

ей пришла мысль, столь нелепая, что она длилась /лишь/ мгновение; sfiorare

— слегка касаться; durare — длиться; infinitesimo — бесконечно малый). Poi

il dubbio, preoccupante, che Endriade fosse uscito di senno (потом она

засомневалась, опасаясь, что Эндриаде, видимо, выжил из ума; dubbio, m —

сомнение; preoccupare — беспокоить, заботить; senno, m — разум,

рассудок).

187

“Parli dunque (говорите же). Non la riconosce (вы ее не узнаете)?”

“Dove (где)?” Qualcosa bisognava pur rispondere (надо же было что-то

ответить).

Tacevano, guardando. Finché Endriade scosse il capo, squadrò Elisa Ismani,

aggressivo e autoritario la investì.

“La riconoscerebbe?”

“Penso di sì.”

“E allora, Elisa, allora... Non la riconosce?”

Un pensiero le sfiorò la mente, tanto assurdo che durò un infinitesimo. Poi il

dubbio, preoccupante, che Endriade fosse uscito di senno.

“Parli dunque. Non la riconosce?”

“Dove?” Qualcosa bisognava pur rispondere.

Endriade ebbe uno scatto di impazienza (Эндриаде потерял терпение; scatto,

m — порыв; impazienza, f — нетерпение).

“No, no (нет, нет). Se lei ha paura non ci intendiamo più (если вы боитесь, мы

не поймем друг друга). Non sono pazzo (я не сумасшедший). La riconosce (вы

ее узнаете)?”

“Io (я)... io (я)... Ma dove (но где)?”

“Là, là (там, там)”, con un largo gesto le additava la strabiliante valle popolata

da enigmatiche forme (он широким жестом указал ей на удивительное ущелье,

населенное загадочными формами); dove a perdita d’occhio non esistevano che

cose inanimate (где, насколько хватало глаз, не было ничего, кроме

неодушевленных предметов; perdita, f — потеря; esistere — существовать),

in vertiginosi intrichi di terrazze, spigoli, torri, antenne, pinnacoli, cupole,

geometrie nude e possenti (в /виде/ головокружительной путаницы террас,

углов, башен, антенн, шпилей, куполов — голых и мощных геометрических

форм).

188

“Io non (я не)... io non capisco (я не понимаю)”, disse Elisa, proprio perché

cominciava confusamente a capire (сказала Элиза, именно потому, что смутно

начинала понимать).

“E la voce (а голос)?”, incalzò Endriade (напирал Эндриаде). “Ascolti

(послушайте). Non riconoscerebbe la voce (вы не узнаете голоса: «вы не

узнали бы голоса»)?”

Endriade ebbe uno scatto di impazienza.

“No, no. Se lei ha paura non ci intendiamo più. Non sono pazzo. La riconosce?”

“Io... io... Ma dove?”

“Là, là”, con un largo gesto le additava la strabiliante valle popolata da

enigmatiche forme; dove a perdita d’occhio non esistevano che cose inanimate, in

vertiginosi intrichi di terrazze, spigoli, torri, antenne, pinnacoli, cupole, geometrie

nude e possenti.

“Io non... io non capisco”, disse Elisa, proprio perché cominciava confusamente

a capire.

“E la voce?”, incalzò Endriade. “Ascolti. Non riconoscerebbe la voce?”

Provò ad ascoltare (она попыталась прислушаться). Come quel giorno che

per la prima volta era entrata nella mostruosa cittadella (как и в тот день, когда

она впервые вошла в чудовищную цитадель), dal cupo brulichio del silenzio,

simile a biscia giovinetta, si levava esile voce (из глубокого звука тишины,

похожего на /шуршание/ молодого ужа, поднимался тонкий голос; brulichio,

m — кишение; cupo — глубокий: silenzio cupo — глубокое молчание; темный:

selva cupa — темный лес; глухой /о звуке/: voce cupa — глухой голос). Non si

capiva se provenisse da una fonte sola o da molte (непонятно было, исходил ли

он из одного источника или из многих). Con strane inflessioni, e pause, e varietà

incredibili di timbri (со странными модуляциями и паузами, и невероятным

разнообразием тембров), fluttuava, e pareva che da un momento all’altro stesse

per articolarsi in un discorso umano (он звучал /так, что/ казалось, вот-вот он

189

соединится в человеческую речь; fluttuare — колебаться; discorso, m — речь;

articolarsi — соединяться, сочленяться), ma giunta al limite, ogni volta

sfuggiva, dileguando in un sospiro (но, дойдя до предела, он каждый раз

замолкал, теряясь во вздохах; sfuggire — ускользать, избегать; dileguare —

рассеиваться).

“La sente (вы слышите ее)? La sente (вы слышите ее)? È lei (/это/ она)?”

Endriade invocava una risposta (Эндриаде требовал ответа).

A questo punto Elisa Ismani seppe (в этот момент Элиза Измани поняла;

sapere — знать). L’incredibile realtà le si rovesciò dentro nell’animo, facendolo

tremare (невероятная действительность проникла ей: «упала/свалилась» в

глубину души, заставив ее /душу/ задрожать; rovesciarsi — опрокидываться;

валиться; падать). “Dio mio (Боже мой)!”, gridò, e si ritrasse (крикнула она и

отпрянула; ritrarsi).

“È lei (/это/ она)?” Endriade la trattenne ponendole le mani sulle spalle, e la

scuoteva (Эндриаде удержал ее, положив руки ей на плечи, и тряхнул ее;

tratenere). “È lei (/это/ она)? Parli, dunque (говорите же). L’ha riconosciuta (вы

ее узнали)?”

Provò ad ascoltare. Come quel giorno che per la prima volta era entrata nella

mostruosa cittadella, dal cupo brulichio del silenzio, simile a biscia giovinetta, si

levava esile voce. Non si capiva se provenisse da una fonte sola o da molte. Con

strane inflessioni, e pause, e varietà incredibili di timbri, fluttuava, e pareva che da

un momento all’altro stesse per articolarsi in un discorso umano, ma giunta al

limite, ogni volta sfuggiva, dileguando in un sospiro.

“La sente? La sente? È lei?” Endriade invocava una risposta.

A questo punto Elisa Ismani seppe. L’incredibile realtà le si rovesciò dentro

nell’animo, facendolo tremare. “Dio mio!”, gridò, e si ritrasse.

“È lei?” Endriade la trattenne ponendole le mani sulle spalle, e la scuoteva. “È

lei? Parli, dunque. L’ha riconosciuta?”

190

Riconosciuta, sì (да, она узнала). L’amica dei remoti anni, la giovinetta, la

fresca e spensierata creatura (подруга давних лет, молоденькая девушка, свежее

и легкомысленное создание) che in vita aveva diffuso intorno a sé soltanto gioia

(которое всю жизнь распространяло вокруг себя только радость; diffondere), il

fiore, la nuvoletta, la bambina, ora giaceva dinanzi a lei, immota (цветок,

облачко, девочка, теперь неподвижно лежала перед ней), in un’allucinante

reincarnazione di misure gigantesche (жуткая реинкарнация гигантских

размеров). L’immenso cervello artificiale, il robot, il superuomo, lo sterminato

fortilizio dotato di ragione (необъятный искусственный мозг, робот,

суперчеловек, бесконечная крепость, наделенная разумом), Endriade lo aveva

creato a immagine e somiglianza della donna amata (Эндриаде создал /эту

машину/ по образу и подобию любимой женщины). Non c’era volto, né bocca,

né membra (/у нее/ не было ни лица, ни рта, ни рук, ни ног; membro, m —

конечность, часть тела), ma per un oscuro incantesimo Laura era tornata al

mondo, cristallizzata in paurosa metamorfosi (но /при помощи какого-то/

мрачного колдовства Лаура вернулась в этот мир, застывшая:

«кристаллизовавшаяся» в страшной метаморфозе). Quelle terrazze, quelle

mura, quei pinnacoli, quelle casematte erano il suo corpo (эти террасы, эти

стены, эти шпили, эти казематы были ее телом). Elisa Ismani, pur riluttando al

pensiero, cominciava ora a intravedere la diabolica somiglianza (Элиза Измани,

хотя и сопротивляясь этой мысли, теперь начинала видеть дьявольское

сходство). Pazzesco sì, eppure nello stesso dispiegamento delle masse

architettoniche, se appena appena Elisa socchiudeva gli occhi (да, /это/ безумие, и

все же в этом самом нагромождении архитектурных строений, едва Элиза

чуть-чуть прикрывала глаза; massa, f — масса), in quelle linee, in quelle

sporgenze e rientranze, c’era un richiamo fortissimo di perduti ricordi, una

rispondenza umana, una tenera e voluttuosa dolcezza (в этих линиях, в этих

выступах и углублениях, было /виден/ сильнейший отзыв утраченных

воспоминаний, человеческое соответствие, нежная и чувственная прелесть;

richiamo, m — призыв, отзыв; ricordo, m — воспоминание; rispondenza, f —

191

соответствие, соотношение; связь; voluttà, f — сладострастие;

наслаждение, нега).

Riconosciuta, sì. L’amica dei remoti anni, la giovinetta, la fresca e spensierata

creatura che in vita aveva diffuso intorno a sé soltanto gioia, il fiore, la nuvoletta,

la bambina, ora giaceva dinanzi a lei, immota, in un’allucinante reincarnazione di

misure gigantesche. L’immenso cervello artificiale, il robot, il superuomo, lo

sterminato fortilizio dotato di ragione, Endriade lo aveva creato a immagine e

somiglianza della donna amata. Non c’era volto, né bocca, né membra, ma per un

oscuro incantesimo Laura era tornata al mondo, cristallizzata in paurosa

metamorfosi. Quelle terrazze, quelle mura, quei pinnacoli, quelle casematte erano

il suo corpo. Elisa Ismani, pur riluttando al pensiero, cominciava ora a intravedere

la diabolica somiglianza. Pazzesco sì, eppure nello stesso dispiegamento delle

masse architettoniche, se appena appena Elisa socchiudeva gli occhi, in quelle

linee, in quelle sporgenze e rientranze, c’era un richiamo fortissimo di perduti

ricordi, una rispondenza umana, una tenera e voluttuosa dolcezza.

Ancora (более того): lentamente, dall’intreccio, apparentemente caotico, di

muri, spigoli, geometrici profili, usciva una fisionomia (из сплетения, на первый

взгляд, хаотического, стен, углов, геометрических профилей, возникало

лицо; apparentemente — видимо; uscire — выходить), una espressione tipica,

qualcosa di lieto, spiritoso, spensierato (с его обычным выражением:

радостным, живым, беспечным; qualcosa что-нибудь, что-то, кое-что, ср.

qualcosa di bello — нечто невероятно красивое); non più stabilimento, o

fortilizio od officina, o centrale elettrica; semplicemente donna (/это был/ больше

не завод/предприятие, не крепость или фабрика, не электростанция, а просто

женщина; stabilire — устанавливать; stabilimento, m — завод, предприятие;

учреждение, заведение: grandi stabilimenti industriali — крупные

промышленные предприятия). Giovane, viva, affascinante (молодая, живая,

обаятельная; affascinare — обворожить, очаровать, околдовать). Fatta di

192

calcestruzzo e di metallo invece che di carne (сделанная из бетона и металла, а

не из плоти). Tuttavia miracolosamente donna (и все же, /хотя и созданная/

чудесным образом, /это была/ женщина). Lei (она). Laura. Ed era ancora bella

(и она была еще и красива). Bellissima (очень красива). Forse più bella che da

viva (может быть, даже красивее, чем при жизни).

Febbricitante, al suo fianco Endriade anelava a una conferma (дрожавший как

в лихорадке, стоящий рядом, Эндриаде жаждал подтверждения; febbricitare

— лихорадить; al fianco — рядом; anelare — тяжело дышать, задыхаться;

жаждать, страстно стремиться).

“Ha visto, Elisa (вы видели, Элиза)? L’ha riconosciuta, vero (вы ее узнали,

правда)? E la voce (а голос)? Non è la sua (/разве это/ не ее /голос/)?”

Ancora: lentamente, dall’intreccio, apparentemente caotico, di muri, spigoli,

geometrici profili, usciva una fisionomia, una espressione tipica, qualcosa di lieto,

spiritoso, spensierato; non più stabilimento, o fortilizio od officina, o centrale

elettrica; semplicemente donna. Giovane, viva, affascinante. Fatta di calcestruzzo e

di metallo invece che di carne. Tuttavia miracolosamente donna. Lei. Laura. Ed era

ancora bella. Bellissima. Forse più bella che da viva.

Febbricitante, al suo fianco Endriade anelava a una conferma.

“Ha visto, Elisa? L’ha riconosciuta, vero? E la voce? Non è la sua?”

Elisa fece di sì col capo (Элиза кивнула головой; fece di sì — сделала «да»).

Fatta di elaborati elettronici, di artificiali vibrazioni, di gelida materia, eppure era

la voce di lei, Laura (воспроизводимый /при помощи/ электронных

процессоров, искусственных вибраций, холодного вещества, все же /это/ был

ее голос, Лауры; fatto — сделанный; gelido — холодный, студеный; gelo, m —

мороз). Che non pronunciava parole ma inarticolati accenti (который произносил

не слова, а нечленораздельные звуки; accento, m — акцент, тон). Come se

l’avessero imbavagliata, o parlasse a bocca chiusa (как будто ей /в рот/ сунули

кляп, или она говорила с закрытым ртом; imbavagliare — всунуть кляп;

193

заткнуть рот; bavaglio, m — кляп), o si esprimesse con i suoi graziosi versi di

bambina (или выражалась прелестным детским лепетом; verso, m —

стихотворение, строка; голос /птиц и животных/: verso dell'usignolo —

пение соловья). Era, nello stesso tempo, quasi divino e spaventoso (/это/ было

почти божественно и в то же самое время ужасно).

“Elisa, lei capisce (Элиза, вы понимаете)?”

“Cosa (что)?”

“Dico: riesce a decifrare (я имею в виду: /вам/ удается расшифровать; dico

— говорю)? Il senso di quello che dice (смысл того, что она говорит)?”

Pur in una donna forte e decisa come Elisa Ismani, l’impressione era troppo

violenta (даже и для такой сильной и решительной женщины, как Элиза

Измани, впечатление было слишком сильным). Non resistette (она не

выдержала). Cercò un appoggio (попыталась на что-нибудь опереться: «искала

опору»; appoggio, m — опора).

“No, no (нет, нет)”, disse in un anelito affannoso che preludeva al pianto

(сказала она, тяжело дыша, готовая расплакаться; anelito, m — тяжелое

дыхание, preludere — предшествовать). “Non ci posso credere (я не могу в это

поверить). Povera Laura (бедная Лаура)!”

Elisa fece di sì col capo. Fatta di elaborati elettronici, di artificiali vibrazioni, di

gelida materia, eppure era la voce di lei, Laura. Che non pronunciava parole ma

inarticolati accenti. Come se l’avessero imbavagliata, o parlasse a bocca chiusa, o

si esprimesse con i suoi graziosi versi di bambina. Era, nello stesso tempo, quasi

divino e spaventoso.

“Elisa, lei capisce?”

“Cosa?”

“Dico: riesce a decifrare? Il senso di quello che dice?”

Pur in una donna forte e decisa come Elisa Ismani, l’impressione era troppo

violenta. Non resistette. Cercò un appoggio.

194

“No, no”, disse in un anelito affannoso che preludeva al pianto. “Non ci posso

credere. Povera Laura!”

15.

“La prima idea (первая идея). Sono passati undici anni (прошло одиннадцать

лет). Stavo nel buio (я был во мраке). Buio intorno, giorno e notte (мрак /был/

вокруг /меня/ днем и ночью). Lei se n’era andata (она ушла /навсегда/).

Capisce, Elisa (понимаете, Элиза)? Cosa potevo essere io, più (как я мог жить

дальше)? Il sole si era spento (солнце погасло; spegnersi). Vagolavo (я бродил;

vagolare — бесцельно слоняться, блуждать, бродить). Come un sonnambulo

(как лунатик). Ero convinto d’essere infelice (я был убежден, /что я/ несчастен).

Ero convinto, dico (я говорю: был убежден; convincere — убеждать). In realtà

non avevo capito niente (на самом деле я ничего не понимал). Altra è l’infelicità

vera, la disperazione che ci scava dentro (настоящее несчастье не такое:

«другим является подлинное несчастье», /то/ отчаяние, которое роет у нас

внутри = разъедает нам душу; scavare — копать). Credevo, sì, di essere

distrutto (я думал, /что я/ погиб; distruggere — разрушать, губить). E forse,

forse (а может быть, может быть) — è orribile il solo pensarlo (ужасно даже

подумать об этом) — io ero finalmente libero (я был наконец свободен)!

“Ma l’uomo è condannato a tormentarsi (но человеку свойственно мучить

себя; condannare — приговаривать, осуждать), non vede le consolazioni

offerte, là, a portata di mano (он не видит предлагаемых утешений и на

расстоянии /вытянутой/ руки; portata, f — дальность действия), ha il bisogno

di fabbricarsi sempre nuove angosce (ему надо все время выдумывать новые

проблемы; angoscia, f — тревога, горе). Io, almeno (мне, по крайней мере).

Adesso, ma è così difficile che lei riesca a capirmi, adesso quei tempi, che mi

pareva d’essere finito, li rimpiango (теперь, но вы вряд ли меня поймете: «но

так трудно, чтобы вам удалось меня понять», теперь я сожалею о тех

временах, когда я казался себе конченым /человеком/; rimpiangere —

195

оплакивать, сожалеть; вспоминать с чувством горечи; piangere —

плакать). Laura era morta (Лаура умерла: «была мертва»). Io ero solo (я был

одинок). Ma (но)... Poi le dirò, le spiegherò (я потом вам скажу, объясню;

spiegare — развертывать, разворачивать; объяснять). Mi immaginavo di

essere l’uomo più sventurato della terra, e cercavo qualcosa d’attaccarmi (я

воображал себя самым несчастным человеком на земле и искал что-нибудь,

чтобы отвлечься; attaccarsi — прикрепляться, привязываться).

“La prima idea. Sono passati undici anni. Stavo nel buio. Buio intorno, giorno e

notte. Lei se n’era andata. Capisce, Elisa? Cosa potevo essere io, più? Il sole si era

spento. Vagolavo. Come un sonnambulo. Ero convinto d’essere infelice. Ero

convinto, dico. In realtà non avevo capito niente. Altra è l’infelicità vera, la

disperazione che ci scava dentro. Credevo, sì, di essere distrutto. E forse, forse — è

orribile il solo pensarlo — io ero finalmente libero!

“Ma l’uomo è condannato a tormentarsi, non vede le consolazioni offerte, là, a

portata di mano, ha il bisogno di fabbricarsi sempre nuove angosce. Io, almeno.

Adesso, ma è così difficile che lei riesca a capirmi, adesso quei tempi, che mi

pareva d’essere finito, li rimpiango. Laura era morta. Io ero solo. Ma... Poi le dirò,

le spiegherò. Mi immaginavo di essere l’uomo più sventurato della terra, e cercavo

qualcosa d’attaccarmi.

“Lo studio (работа; studio, m — изучение, исследование). Mi sprofondai nello

studio (я углубился в работу). Giorno o notte, non c’era più differenza (/я не

замечал/ разницы между днем и ночью). Come un invasato (как одержимый).

Non capivo, idiota, che ero salvo, che l’ossessione di Laura era finita (я не

понимал, идиот, что был здоров, что наваждение Лаурой кончилось). Che ero

capace di lavorare come ai bei tempi (что я мог работать, как в былые времена)!

“E proprio in quei giorni mi hanno chiamato al ministero in gran segreto (и

именно в эти дни меня тайно вызвали в министерство). Il famoso progetto

(знаменитый проект). Era il piano di (/это/ был план)... del Numero Uno,

196

diciamo (скажем, Номера Один). Dormiva fra le scartoffie da almeno sette anni,

lo avevano lasciato inghiottire dalla polvere (он валялся среди бумаг не меньше

семи лет, его уже поглотила пыль: «его позволили проглотить пыли»;

lasciare — оставлять; позволять; dormire — спать).

“Mi chiamano, mi dicono che è venuta l’ora (меня вызывают, мне говорят,

что пробил час; venire — приходить). Ah, devo riconoscere, si erano messi nelle

idee grandi, quelli del ministero (о, должен признать, эти /люди/ из

министерства взялись за дело с размахом; idee grandi — великие идеи;

mettersi — помещать себя; приниматься, начинать). Nessun limite di spesa,

capisce (никаких финансовых ограничений, понимаете; spesa, f — расход,

затрата)? I miliardi, là, davanti a me, come sassolini, a volontà (миллиарды — в

моем полном распоряжении, стоит только пожелать: «миллиарды — передо

мной, как камешки, по желанию»; sasso, m — камень). Il vecchio sogno

(давняя мечта). Ma ormai (но теперь)... Ormai m’era tutto indifferente (теперь

мне все было безразлично). Così siamo fatti noi uomini, misera carne (таковы

уж мы, люди, жалкие создания; carne, f — мясо, плоть).”

“Lo studio. Mi sprofondai nello studio. Giorno o notte, non c’era più differenza.

Come un invasato. Non capivo, idiota, che ero salvo, che l’ossessione di Laura era

finita. Che ero capace di lavorare come ai bei tempi!

“E proprio in quei giorni mi hanno chiamato al ministero in gran segreto. Il

famoso progetto. Era il piano di... del Numero Uno, diciamo. Dormiva fra le

scartoffie da almeno sette anni, lo avevano lasciato inghiottire dalla polvere.

“Mi chiamano, mi dicono che è venuta l’ora. Ah, devo riconoscere, si erano

messi nelle idee grandi, quelli del ministero. Nessun limite di spesa, capisce? I

miliardi, là, davanti a me, come sassolini, a volontà. Il vecchio sogno. Ma ormai...

Ormai m’era tutto indifferente. Così siamo fatti noi uomini, misera carne.”

Erano soli, Endriade ed Elisa Ismani, nel bosco (Эндриаде и Элиза Измани

были одни, в лесу). Usciti dalla cittadella del robot, si erano incamminati su per i

197

prati, finché cominciavano gli alberi (выйдя из цитадели-робота, они прошли по

лугам, /дошли до того места/, где начинались деревья). Si inoltrarono

nell’ombra (они углубились в тень = продолжали идти, углубляясь все дальше

в лесную тень; inoltrarsi — углубляться).

“Con me era Aloisi (со мной был Алоизи). Più giovane di me (моложе меня).

Un genio (гений). Tipo romantico (романтик). Peggio di me (хуже меня = такой

романтик, что еще хуже меня). Conosceva Laura (он знал Лауру). La conosceva

molto bene, capisce (он знал ее очень хорошо, понимаете)? Che bell’uomo, era

(какой он был красивый). Un Sigfrido, o un angelo, sembrava (он был похож на

Зигфрида, или на ангела; sembrare — казаться). E io sentivo che fra lui e Laura

(и я чувствовал, что между ним и Лаурой)... In un certo senso era fatale (в

определенном смысле /это/ было неизбежно). Ma, come altre volte, tante, io

tacevo (но, как и раньше, я молчал). E lui taceva (и он молчал). Poi lei è morta

(ведь она умерла). Potevo odiarlo ormai (/разве я/ мог теперь его ненавидеть)?”

Sospirò (он вздохнул).

“Costruire il superuomo (сконструировать сверхчеловека). Uguale a noi e più

perfetto (равного нам и более совершенного). Si sarebbe detto un immenso

lavoro di pazienza, al punto che si era arrivati (можно было бы сказать, огромная

кропотливая работа /была проведена/ на этапе, который был достигнут;

pazienza, f — терпение; arrivare — прибывать; добираться). Ma la cosiddetta

coscienza (а так называемая совесть/так называемое сознание; coscienza, f —

сознание, самосознание; совесть)? La consapevolezza dei sentimenti e desideri

(осознанность чувств и желаний)? Il centro dell’anima (центр души)?

Erano soli, Endriade ed Elisa Ismani, nel bosco. Usciti dalla cittadella del robot,

si erano incamminati su per i prati, finché cominciavano gli alberi. Si inoltrarono

nell’ombra.

“Con me era Aloisi. Più giovane di me. Un genio. Tipo romantico. Peggio di

me. Conosceva Laura. La conosceva molto bene, capisce? Che bell’uomo, era. Un

Sigfrido, o un angelo, sembrava. E io sentivo che fra lui e Laura... In un certo

198

senso era fatale. Ma, come altre volte, tante, io tacevo. E lui taceva. Poi lei è morta.

Potevo odiarlo ormai?” Sospirò.

“Costruire il superuomo. Uguale a noi e più perfetto. Si sarebbe detto un

immenso lavoro di pazienza, al punto che si era arrivati. Ma la cosiddetta

coscienza? La consapevolezza dei sentimenti e desideri? Il centro dell’anima?

“È stato Aloisi a fare il passo decisivo (именно Алоизи сделал решающий

шаг). Una grande invenzione (великое изобретение). In uno spazio minimo

racchiusa l’essenza della creatura (в минимальном пространстве заключена

сущность /нашего/ создания), il carattere, l’impronta misteriosa che ci fa diversi

l’uno dall’altro (характер, таинственный отпечаток, который делает нас

отличными друг от друга). A vederlo, in paragone del resto, sembra una cosa

ridicola (взглянуть на него, по сравнению с остальным он кажется /каким-то/

смешным предметом). Un uovo di vetro, alto un paio di metri (стеклянное яйцо,

пару метров высотой). Lo vedrà (вы увидите). Con dentro il capolavoro supremo

della scienza (а внутри /него/ — высшее достижение науки; capolavoro, m —

шедевр). Io stesso il segreto non lo conosco (я сам не знаю секрета). Aloisi se lo

è portato nella tomba (Алоизи унес его в могилу). Le sue carte, i suoi appunti,

non siamo stati più capaci di trovarli (мы не смогли найти его бумаг, его

записей; capace — способный).

“Mi ricordo il giorno che me ne parlò la prima volta (я помню тот день, когда

он со мной об этом заговорил в первый раз). “Chi dobbiamo mettere al mondo

(кого нам произвести на свет; dovere — быть должным; mettere — класть,

помещать)?”, mi domandò, e si sarebbe detto che scherzasse (спросил он у

меня, будто шутя). “Uomo (мужчину)? Donna (женщину)? Conquistatore

(завоевателя)? Santo (святого)?”.

“È stato Aloisi a fare il passo decisivo. Una grande invenzione. In uno spazio

minimo racchiusa l’essenza della creatura, il carattere, l’impronta misteriosa che ci

fa diversi l’uno dall’altro. A vederlo, in paragone del resto, sembra una cosa

199

ridicola. Un uovo di vetro, alto un paio di metri. Lo vedrà. Con dentro il

capolavoro supremo della scienza. Io stesso il segreto non lo conosco. Aloisi se lo

è portato nella tomba. Le sue carte, i suoi appunti, non siamo stati più capaci di

trovarli.

“Mi ricordo il giorno che me ne parlò la prima volta. “Chi dobbiamo mettere al

mondo?”, mi domandò, e si sarebbe detto che scherzasse. “Uomo? Donna?

Conquistatore? Santo?”.

“La mia terribile idea fissa, la mia ossessione era là, in agguato (моя ужасная

навязчивая идея, мое наваждение дождалось своего часа; agguato, m —

засада). Poteva lasciarsi sfuggire l’incredibile occasione (/разве я/ мог упустить

такую невероятную возможность; lasciare — позволять; sfuggire —

ускользать)? Per la prima volta nella storia del mondo si poteva (первый раз в

мировой истории можно было)... Una creatura morta, capisce Elisa?, riaverla tale

e quale (умершее существо — понимаете, Элиза? — обрести вновь точно

таким же). Senza più il corpo di prima (только без прежнего тела). Ma che conta

il corpo, a un certo punto di dolore (но какое значение имеет тело после

стольких лет горя; contare — считать, значить; a un certo punto — в

определенный момент)? “Laura (Лауру)”, gli dissi (сказал я ему), “puoi rifare

Laura (/ты/ можешь воссоздать Лауру; rifare — снова сделать)?”

“Aloisi mi guardò (Алоизи посмотрел на меня). Me li ricorderò per sempre

quegli occhi di arcangelo, che lampo (я всегда буду помнить эти глаза

архангела, как они вспыхнули: «какая вспышка»; lampo, m — молния,

вспышка). C’era il rimpianto, la paura, la speranza, la stessa speranza, anche se la

mia era più grande (в них было сожаление, страх, надежда, та же самая

надежда, только: «даже если» моя была сильнее; anche se... — если бы/хотя

бы даже...).

“La mia terribile idea fissa, la mia ossessione era là, in agguato. Poteva lasciarsi

sfuggire l’incredibile occasione? Per la prima volta nella storia del mondo si

200

poteva... Una creatura morta, capisce Elisa?, riaverla tale e quale. Senza più il

corpo di prima. Ma che conta il corpo, a un certo punto di dolore? “Laura”, gli

dissi, “puoi rifare Laura?”

“Aloisi mi guardò. Me li ricorderò per sempre quegli occhi di arcangelo, che

lampo. C’era il rimpianto, la paura, la speranza, la stessa speranza, anche se la mia

era più grande.

“Furono mesi di follia (/это/ были месяцы безумия). Da un anno mi ero

risposato (я был уже год снова женат; sposarsi — жениться, сочетаться

браком). Non c’era questione d’amore, con Luciana (с Лучаной и речи не было о

любви; questione, f — вопрос). Era stata per tanto tempo mia assistente (она

долго была моей ассистенткой). Buona e fedele (хорошей и верной). Senza di

lei, dopo la disgrazia, chi sa se avrei tirato avanti (если бы не она, кто знает, смог

ли бы я пережить несчастье; tirare avanti — продолжать, тянуть лямку:

«тянуть/тащить вперед»). Non mi chiedeva niente (она ничего у меня не

просила). Solo adorarmi (только обожать меня). Non so neanche se, sposandomi,

sia stata felice (я даже не знаю, была ли она счастлива, выйдя за меня замуж).

Tutto fu così naturale e semplice (все было так естественно и просто). Un cuore

grande, devo dire (/у нее/ великое сердце, должен сказать). Gelosa del mio

dolore (ревновала /ли она/ к моим страданиям; geloso — ревнивый)? Mah (кто

ее знает; mah — ну!, кто ж его знает!). Forse ha cercato sempre di nasconderlo

(может быть, она всегда пыталась скрыть это).

“Vedendomi ripreso dal lavoro, lei, Luciana, credette che io mi fossi liberato

(увидев, /что я/ снова принялся за работу, она, Лучана, подумала, что я

освободился). E io lavoravo per riavere Laura (а я работал, чтобы вновь

обрести Лауру). Che bel scherzetto, no (ирония судьбы, не правда ли;

scherzetto, m — злая шутка)? È ignobile (/это/ подло). Una menzogna cento

volte peggio di quelle che inventava Lauretta per (ложь в сто раз хуже того, что

выдумывала Лауретта, чтобы)... Ancora adesso Luciana non sa (даже сейчас

Лучана не знает). Guai se sapesse (беда, если узнает).

201

“Furono mesi di follia. Da un anno mi ero risposato. Non c’era questione

d’amore, con Luciana. Era stata per tanto tempo mia assistente. Buona e fedele.

Senza di lei, dopo la disgrazia, chi sa se avrei tirato avanti. Non mi chiedeva

niente. Solo adorarmi. Non so neanche se, sposandomi, sia stata felice. Tutto fu

così naturale e semplice. Un cuore grande, devo dire. Gelosa del mio dolore? Mah.

Forse ha cercato sempre di nasconderlo.

“Vedendomi ripreso dal lavoro, lei, Luciana, credette che io mi fossi liberato. E

io lavoravo per riavere Laura. Che bel scherzetto, no? È ignobile. Una menzogna

cento volte peggio di quelle che inventava Lauretta per... Ancora adesso Luciana

non sa. Guai se sapesse.

“Basta (довольно). Sarebbe assurdo tentassi di spiegarle come è fatto il

Numero Uno (было бы нелепо пытаться объяснять вам, как сделан Номер

Один). La prima grande fatica era stata di organizzare le facoltà raziocinanti

(первой большой трудностью было организовать мыслительные

способности) che operasse su valori astratti (которые оперировали бы

абстрактными понятиями; valore, m — ценность, значение). Questa la base, ma

appunto perché logica, la costruzione era riuscita relativamente semplice (это

основа, но именно потому, что она логична, конструкция получилась

относительно простая). Più difficile l’innesto dei dati sensoriali (труднее /было/

соединить сенсорные данные; innesto, m — прививка, соединение, сцепление).

A questo punto tutto si è paurosamente complicato (на этом этапе все было

страшно сложно). Ciascuna delle sollecitazioni, visuali, sonore, tattili, eccetera

non solo doveva essere registrata negli archivi (каждое из воздействий,

визуальных, звуковых, осязательных и так далее, не только должно было

быть зарегистрировано в базе данных; archivo, m — архив) ma collegata a tutti

gli altri nuclei sensoriali (но и связано со всеми остальными сенсорными

ядрами) e quindi assimilata, valutata e sistemata in un quadro razionale, sottoposta

a un giudizio critico (и таким образом усвоено, оценено и систематизировано в

202

разумную картину, /о которой можно составить/ критическое суждение;

sottoporre — подчинять, подвергать). Dopodiché ne poteva derivare per lo

meno un impulso all’azione (после чего можно получить хотя бы побуждение к

действию). Ma lei mi segue, Elisa (но вы следите, Элиза; seguire — следовать;

следить; наблюдать)?, ho paura che lei (боюсь, что вы)...”

“Ma no, ma no (о нет, нет). È terribilmente interessante (/это/ ужасно

интересно).”

“Basta. Sarebbe assurdo tentassi di spiegarle come è fatto il Numero Uno. La

prima grande fatica era stata di organizzare le facoltà raziocinanti che operasse su

valori astratti. Questa la base, ma appunto perché logica, la costruzione era riuscita

relativamente semplice. Più difficile l’innesto dei dati sensoriali. A questo punto

tutto si è paurosamente complicato. Ciascuna delle sollecitazioni, visuali, sonore,

tattili, eccetera non solo doveva essere registrata negli archivi ma collegata a tutti

gli altri nuclei sensoriali e quindi assimilata, valutata e sistemata in un quadro

razionale, sottoposta a un giudizio critico. Dopodiché ne poteva derivare per lo

meno un impulso all’azione. Ma lei mi segue, Elisa?, ho paura che lei...”

“Ma no, ma no. È terribilmente interessante.”

“Poi c’era il problema della libertà (была еще проблема свободы). Se si

voleva creare un pensiero autonomo (если хочешь создать независимое

мышление), a un certo punto bisognava abbandonarlo a sé (в какой-то момент

надо предоставить его самому себе; abbandonare — оставлять, покидать).

Determinismo sia pure, ma la determinazione non poteva venire soltanto da noi

(пусть это детерминизм, но решение не могло исходить только от нас).

Altrimenti che restava (иначе что бы осталось)? Una macchina schiava e passiva

(рабская, пассивная машина).

“Del resto, a un certo punto, lasciare la creatura in balia a se stessa era

comunque inevitabile (впрочем, в определенный момент, предоставить /наше/

творение самому себе было в любом случае неизбежно; balia, f — власть,

203

произвол; comunque — как бы ни, что бы ни; однако, все же, тем не менее).

A un certo punto, dopo averle dato tutti gli organi adatti (в определенный

момент, дав ему все необходимые органы; adatto — пригодный, подходящий),

si era dovuto rinunciare al controllo di tutti i passaggi successivi (пришлось

отказаться от контроля всех последующих процессов; passaggio, m —

прохождение, переход). A parte la vertiginosa complessità degli elementi in

gioco, dopo un certo limite (кроме головокружительной сложности

действующих элементов, за определенным пределом; gioco, m — игра) si

notava, da parte dell’automa, una specie di capriccio, di arbitrio, di libera scelta

(мы отмечали, со стороны робота, что-то вроде каприза, /проявления/ воли,

свободного выбора; scegliere — выбирать, делать выбор). Per lo meno non è

dato a mente umana seguire il corso dei suoi pensieri (по крайней мере,

человеческому уму не дано проследить ход его мыслей). Tanto più che noi, in

un dato istante, possiamo pensare a una cosa sola (тем более что мы, в данный

момент, можем думать только об одном предмете), mentro il nostro bestione è

in grado di sviluppare contemporaneamente perfino sette operazioni mentali

indipendenti l’una dall’altra (тогда как наша тварь/наше создание в состоянии

производить одновременно семь умственных операций, независимых друг от

друга; bestione, m — скотина; sviluppare — развивать) e tuttavia corredate in

una unica coscienza (и все протекающих в одном сознании; tuttavia — все же,

однако; corredare — снабжать, оборудовать).

“Poi c’era il problema della libertà. Se si voleva creare un pensiero autonomo, a

un certo punto bisognava abbandonarlo a sé. Determinismo sia pure, ma la

determinazione non poteva venire soltanto da noi. Altrimenti che restava? Una

macchina schiava e passiva.

“Del resto, a un certo punto, lasciare la creatura in balia a se stessa era

comunque inevitabile. A un certo punto, dopo averle dato tutti gli organi adatti, si

era dovuto rinunciare al controllo di tutti i passaggi successivi. A parte la

vertiginosa complessità degli elementi in gioco, dopo un certo limite si notava, da

204

parte dell’automa, una specie di capriccio, di arbitrio, di libera scelta. Per lo meno

non è dato a mente umana seguire il corso dei suoi pensieri. Tanto più che noi, in

un dato istante, possiamo pensare a una cosa sola, mentro il nostro bestione è in

grado di sviluppare contemporaneamente perfino sette operazioni mentali

indipendenti l’una dall’altra e tuttavia corredate in una unica coscienza.

“Insomma, ad un tratto si perdeva il filo (в общем, вдруг была утеряна нить

/контроля/), e non restava che registrare il comportamento della macchina (и /нам/

осталось /только/ наблюдать за поведением машины). Così come nel carso si

vede sprofondare il fiume in una spelonca per poi ricomparire alla luce qualche

chilometro più in là (так же как на Карсте3 видно, как река скрывается в

пещере, чтобы потом вновь появиться на несколько километров дальше;

sprofondare — проваливаться, рушиться; luce, f — свет); ma ciò che l’acqua

ha fatto nel frattempo nessuno è in grado di sapere (но того, что вода делала в

это время, никто не может знать; grado, m — /уст./ ступень; состояние,

возможность: essere/trovarsi in grado di fare qc — быть в состоянии сделать

что-либо).

“Ora, Elisa, si è mai domandata il nostro senso di libertà dove nasce (так вот,

Элиза, вы себе когда-нибудь задавали вопрос, откуда берется наше

ощущение свободы; nascere — рождаться; ora — теперь, сейчас; но, все

же)? Qual è la sua ultima origine (откуда оно происходит: «каково его

последнее происхождение»)? La condizione prima e indispensabile che ci fa

sentire (первое и необходимое условие, которое /позволяет/ нам чувствовать

себя), perfino in prigione, perfino nelle malattie mortali, padroni di noi stessi

(даже в тюрьме, даже /будучи/ смертельно больными, хозяевами самих себя)?

Senza del quale non ci resterebbe che impazzire (без которого можно было бы

сойти с ума: «нам не оставалось бы /ничего другого/, как сойти с ума»;

restare — оставаться; pazzo — сумасшедший, безумный)?”

3 Карст, плато на Балканах с характерным рельефом (воронками, пещерами и т. п.)

205

“Dio mio (Боже мой)”, disse Elisa Ismani (сказала Элиза Измани). “A questi

enigmi non ci ho mai pensato, le confesso (признаюсь, я никогда и не думала об

этих загадках).”

“Insomma, ad un tratto si perdeva il filo, e non restava che registrare il

comportamento della macchina. Così come nel carso si vede sprofondare il fiume

in una spelonca per poi ricomparire alla luce qualche chilometro più in là; ma ciò

che l’acqua ha fatto nel frattempo nessuno è in grado di sapere.

“Ora, Elisa, si è mai domandata il nostro senso di libertà dove nasce? Qual è la

sua ultima origine? La condizione prima e indispensabile che ci fa sentire, perfino

in prigione, perfino nelle malattie mortali, padroni di noi stessi? Senza del quale

non ci resterebbe che impazzire?”

“Dio mio”, disse Elisa Ismani. “A questi enigmi non ci ho mai pensato, le

confesso.”

“Voglio dire (я хочу сказать)”, fece Endriade (сказал Эндриаде), “che la vita

ci riuscirebbe insopportabile, anche nelle condizioni più felici (что жизнь стала

бы невыносимой, даже в самых прекрасных условиях; felice — счастливый),

se ci fosse negata la possibilità di suicidio (если бы нам отказали в возможности

самоубийства). Nessuno ci pensa, si capisce (никто об этом не думает,

разумеется). Ma se l’immagina cosa diventerebbe il mondo se un giorno si

sapesse (но представьте, что произошло бы с людьми, если бы однажды они

узнали; mondo, m — мир) che della propria vita nessuno può disporre (что никто

/больше не/ может распоряжаться собственной жизнью)? Una galera

spaventosa (жуткое зрелище; galera, f — каторга). Pazzi, si diventerebbe (они

стали бы сумасшедшими).”

“E allora, anche alla vostra macchina (значит, и ваша машина)?”

“Anche a lei (и она). Perché potesse vivere come noi, bisognava che avesse la

facoltà di annientarsi (чтобы жить, как мы, /ей/ необходимо иметь

возможность уничтожить себя; facoltà, f — способность, право, власть).”

206

“Ma come (но как)?”

“La cosa più semplice, per questo (это очень просто: «самая простая вещь,

поэтому»). Una buona carica di esplosivo, che potesse comandare (хороший

заряд взрывчатки, которым она могла бы распоряжаться).”

“E gliela avete data (и вы ей его предоставили)?”

“Voglio dire”, fece Endriade, “che la vita ci riuscirebbe insopportabile, anche

nelle condizioni più felici, se ci fosse negata la possibilità di suicidio. Nessuno ci

pensa, si capisce. Ma se l’immagina cosa diventerebbe il mondo se un giorno si

sapesse che della propria vita nessuno può disporre? Una galera spaventosa. Pazzi,

si diventerebbe.”

“E allora, anche alla vostra macchina?”

“Anche a lei. Perché potesse vivere come noi, bisognava che avesse la facoltà di

annientarsi.”

“Ma come?”

“La cosa più semplice, per questo. Una buona carica di esplosivo, che potesse

comandare.”

“E gliela avete data?”

Endriade abbassò la voce (Эндриаде понизил голос). “Glielo abbiamo fatto

credere (мы убедили ее в этом; credere — верить). Il dispositivo esiste

(устройство существует). Ma al posto di tritolo, c’è della sostanza inoffensiva

(но вместо тротила там находится безопасное вещество). Basta che lei non

sappia (главное — чтобы она не знала; bastare — быть достаточным). Col

suo temperamento, Lauretta, in un impeto di rabbia, sarebbe capace di (со своим

темпераментом, Лауретта, в приступе бешенства, могла бы)...”

“E venne il giorno X (и наступил день икс)”, continuò Endriade (продолжал

Эндриаде), “il momento decisivo in cui l’essere da noi creato si sarebbe mosso

tutto insieme (решающий момент, в который существо, созданное нами,

смогло бы начать жить собственной жизнью; muovere — двигать/ся/; insieme

207

— вместе; tutto insieme — в целом, в совокупности). Abbandonato a se stesso

(предоставленное самому себе; abbandonare — оставлять, покидать). E noi

non potevamo più intervenire (а мы больше не могли бы вмешиваться).

Endriade abbassò la voce. “Glielo abbiamo fatto credere. Il dispositivo esiste.

Ma al posto di tritolo, c’è della sostanza inoffensiva. Basta che lei non sappia. Col

suo temperamento, Lauretta, in un impeto di rabbia, sarebbe capace di...”

“E venne il giorno X”, continuò Endriade, “il momento decisivo in cui l’essere

da noi creato si sarebbe mosso tutto insieme. Abbandonato a se stesso. E noi non

potevamo più intervenire.

“Fino a quel giorno non era che una congerie di meccanismi e di circuiti, un

volgarissimo cervello elettronico (до того дня не было /ничего/, кроме кучи

механизмов и электрических цепей — самого обычного электронного мозга;

volgare — обыденный, простонародный). Ora il ganglio escogitato da Aloisi, la

cellula della personalità, l’uovo di vetro che dicevo (теперь узел, изобретенный

Алоизи, ячейка личности, стеклянное яйцо, о котором я говорил), l’intima

essenza della creatura sarebbe entrato in azione (духовная сущность /нашего/

создания пришла бы в действие; intimo — внутренний, близкий). Di là,

attraverso l’automatico equilibrio dei compensi inerziali (оттуда, путем

автоматического уравновешивания инерционных компенсаций), si sarebbe

irraggiato il lume della coscienza, con la capacità di godere e di soffrire (/начал/

бы излучаться свет души, способной радоваться и страдать; capacità, f —

способность; godere — наслаждаться). Ma non ci sarebbe stato qualche errore

(но не случилось ли какой-нибудь ошибки)? I calcoli erano esatti (расчеты

были точны)? Che cosa sarebbe successo realmente (что произойдет:

«произошло бы» на самом деле)? Chi sarebbe venuto al mondo (кто появится

на свет)? Laura o un essere sconosciuto e imprevedibile (Лаура или неизвестное

и непредсказуемое существо; imprevedibile — не поддающийся предвидению,

неожиданный, непредсказуемый; prevedere — предвидеть)?

208

“Fino a quel giorno non era che una congerie di meccanismi e di circuiti, un

volgarissimo cervello elettronico. Ora il ganglio escogitato da Aloisi, la cellula

della personalità, l’uovo di vetro che dicevo, l’intima essenza della creatura

sarebbe entrato in azione. Di là, attraverso l’automatico equilibrio dei compensi

inerziali, si sarebbe irraggiato il lume della coscienza, con la capacità di godere e

di soffrire. Ma non ci sarebbe stato qualche errore? I calcoli erano esatti? Che cosa

sarebbe successo realmente? Chi sarebbe venuto al mondo? Laura o un essere

sconosciuto e imprevedibile?

“C’era semplicemente da abbassare la leva di un interruttore (надо было

просто опустить рукоятку выключателя). Un momento difficile, direi (трудный

момент, /честно/ говоря). Tutti col fiato sospeso (все /ждали/, затаив дыхание;

sospendere — подвешивать, приостанавливать).”

“Ma gli altri (а остальные)”, chiese Elisa Ismani (спросила Элиза Измани),

“sapevano di Laura (знали о Лауре)?”

“Aloisi e io soltanto (только Алоизи и я). Per gli altri era semplicemente il

Numero Uno (для остальных /это/ был просто Номер Один).”

“Chi ha abbassato la leva (кто опустил рукоятку)?”

“Io (я). Con questa mano (вот этой рукой). E pensavo (и я думал): Laura,

Laura, fra un attimo forse sarai di nuovo qui con noi (Лаура, Лаура, через одно

мгновение /ты/, может быть, снова будешь с нами).”

“E dopo (а потом)?”

“C’era semplicemente da abbassare la leva di un interruttore. Un momento

difficile, direi. Tutti col fiato sospeso.”

“Ma gli altri”, chiese Elisa Ismani, “sapevano di Laura?”

“Aloisi e io soltanto. Per gli altri era semplicemente il Numero Uno.”

“Chi ha abbassato la leva?”

209

“Io. Con questa mano. E pensavo: Laura, Laura, fra un attimo forse sarai di

nuovo qui con noi.”

“E dopo?”

“In apparenza nulla (внешне — ничего). I milioni di circuiti hanno ricevuto la

corrente (по миллионам электрических цепей пошел ток; ricevere —

получать), i fili magnetizzati hanno cominciato ad avvolgersi sulle bobine,

riportando e dando informazioni (магнитные проволоки начали наматываться

на бобины, получая и передавая информацию). Si è udito soltanto, per tutta la

valle, una specie di brusio (было слышно только, по всему ущелью, что-то

вроде шелеста). Credevo di non farcela, da tanto era l’affanno (я думал, не

выдержу, так волновался; affanno, m — одышка, забота, беспокойство).

“Poi ci fu una specie di intoppo, il brusio cessò (потом возникла какая-то

помеха, шелест прекратился), per un momento pensai che tutto fosse andato a

ramengo (на одно мгновение я подумал, что все пропало; ramengo, m —

погибель; andare a ramengo — пойти прахом). Guardai Aloisi che era di fianco

a me (посмотрел на Алоизи, который стоял рядом со мной; di fianco a —

сбоку от). Capì (он понял). Scosse il capo (покачал головой; scuotere —

трясти). Sorrideva (улыбнулся).

“In quel mentre il mormorio riprese (в этот момент вновь начался шорох;

riprendere — снова брать; возобновляться; mormorio, m — шорох, шелест;

журчание; глухой говор/шум/ропот). Era come un respiro immenso (он был

похож на мощное дыхание). L’automa, il Numero Uno, la creatura cominciava a

vivere (робот, Номер Один, наше творение начало жить). Ma era Laura o un X

qualsiasi (но была ли /это/ Лаура или какой-нибудь X)?

“In apparenza nulla. I milioni di circuiti hanno ricevuto la corrente, i fili

magnetizzati hanno cominciato ad avvolgersi sulle bobine, riportando e dando

informazioni. Si è udito soltanto, per tutta la valle, una specie di brusio. Credevo di

non farcela, da tanto era l’affanno.

210

“Poi ci fu una specie di intoppo, il brusio cessò, per un momento pensai che

tutto, fosse andato a ramengo. Guardai Aloisi che era di fianco a me. Capì. Scosse

il capo. Sorrideva.

“In quel mentre il mormorio riprese. Era come un respiro immenso. L’automa,

il Numero Uno, la creatura cominciava a vivere. Ma era Laura o un X qualsiasi?

“Manunta, mi ricordo, mi portò i primi dati emessi dal robot (Манунта, я

помню, принес мне первые данные, выданные роботом; emettere —

испускать, издавать). È una faccenda lunga da spiegare (/боюсь, придется/

долго объяснять; faccenda, f — дело). Si immagini un nastro con su tante lineette

orizzontali, di diversa lunghezza e disposte in vario modo (представьте ленту с

множеством горизонтальных линий разной длины и расположенных по-

разному; modo, m — способ, метод). È la raffigurazione grafica delle attività

mentali (/это/ графическое изображение умственной деятельности:

«умственных деятельностей = процессов»). Non è una lingua (/это/ не язык). È

il segno stesso del pensiero (/это/ сам отпечаток мысли). Un linguaggio assoluto

(абсолютная речь). Una faccenda complicata, questo sì (очень сложное явление,

это да = бесспорно). Per leggere ci vuole una pratica lunghissima (чтобы

/научиться/ читать /это/, требуется очень долгая практика; volere — хотеть).

Finora (до сих пор). Domani forse si troverà il modo di tradurlo automaticamente

in una lingua (завтра, может быть, найдется способ переводить это

автоматически на /какой-нибудь/ язык). È proprio quello che vorrei facesse

Ismani, suo marito (именно этим должен заняться Измани, ваш муж: «я хотел

бы, /чтобы/ занялся Измани…»; vorrei — я хотел бы).

“Manunta, mi ricordo, mi portò i primi dati emessi dal robot. È una faccenda

lunga da spiegare. Si immagini un nastro con su tante lineette orizzontali, di

diversa lunghezza e disposte in vario modo. È la raffigurazione grafica delle

attività mentali. Non è una lingua. È il segno stesso del pensiero. Un linguaggio

assoluto. Una faccenda complicata, questo sì. Per leggere ci vuole una pratica

211

lunghissima. Finora. Domani forse si troverà il modo di tradurlo automaticamente

in una lingua. È proprio quello che vorrei facesse Ismani, suo marito.

“Bene (ладно). Guardo questi primi nastri, per la verità poco impressionanti (я

просмотрел эти первые ленты, честно говоря, мало впечатляющие; verità, f —

правда). Qualche notizia generica (какие-то общие сведения). Descrizioni del

tempo (описание погоды). Avvistamento di un aereo e di una specie di aquila

(наблюдение самолета и какого-то орла). Rettifica di un calcolo eseguito due

giorni prima (исправление расчетов, сделанных два дня назад). Perché già da

qualche tempo, per l’avviamento indispensabile, il Numero Uno funzionava (так

как уже некоторое время, из-за необходимого включения = будучи по

необходимости включенным, Номер Один функционировал; avviamento, m —

приведение в движение/в действие; запуск; включение; indispensabile —

необходимый, неизбежный; нужный, обязательный). Ma privo ancora di

coscienza, per così dire, senza la correlazione simultanea di tutte le attività (но еще

лишенный сознания, так сказать, без синхронной корреляции всех /видов/

деятельности).

“In quel mentre ecco quello che non si era neanche sperato, l’assoluta conferma

(в этот момент /появилось/ то, на что даже не надеялись, абсолютное

подтверждение): la voce (голос). È un fenomeno in gran parte inesplicabile

(/это/, по большей части, необъяснимый феномен). Alla macchina non ci

eravamo preoccupati di dare un organo vocale (мы не позаботились о том, чтобы

предоставить машине вокальный орган): questo poteva, se mai, servire per il

grosso pubblico, come nei robot da baraccone (это могло бы пригодиться разве

только для /увеселения/ широкой публики, как в балагане; servire —

служить; grosso pubblico — широкая публика, массовый зритель; mai —

когда-либо, когда-нибудь; se mai — если /вообще/), un virtuosismo tecnico,

nient’altro (техническая виртуозность — и ничего больше). Ma al nostro scopo

non serviva (но для нашей цели это не было нужно).

212

“Bene. Guardo questi primi nastri, per la verità poco impressionanti. Qualche

notizia generica. Descrizioni del tempo. Avvistamento di un aereo e di una specie

di aquila. Rettifica di un calcolo eseguito due giorni prima. Perché già da qualche

tempo, per l’avviamento indispensabile, il Numero Uno funzionava. Ma privo

ancora di coscienza, per così dire, senza la correlazione simultanea di tutte le

attività.

“In quel mentre ecco quello che non si era neanche sperato, l’assoluta

conferma: la voce. È un fenomeno in gran parte inesplicabile. Alla macchina non

ci eravamo preoccupati di dare un organo vocale: questo poteva, se mai, servire per

il grosso pubblico, come nei robot da baraccone, un virtuosismo tecnico,

nient’altro. Ma al nostro scopo non serviva.

“Eppure, non sappiamo ancora adesso come, una voce è venuta (и все же,

/хотя мы/ даже сейчас не знаем как, голос появился). Lei l’ha sentita, Elisa (вы

слышали его, Элиза). Non è il rumore inevitabile dei mille e mille meccanismi in

moto (/это ведь/ не неизбежный шум многих тысяч механизмов,

/находящихся/ в движении). È una cosa a sé, una vibrazione autonoma (/это/

что-то независимое, автономная вибрация; una cosa a sé — вещь сама по

себе) che nasce contemporaneamente e con uguale intensità da vari compartimenti,

ora qui, ora lì (которая рождается одновременно и с одинаковой

интенсивностью в разных зонах, то тут, то там).

“Da principio ho pensato a un guasto (сначала я подумал, /что это/ поломка:

«подумал о поломке»). Poi mi è parso di riconoscere il tono, il timbro,

l’espressione (потом мне показалось, /что я/ узнал этот тон, тембр,

выражение). L’esperienza più forte della mia vita (самое сильное потрясение в

моей жизни; esperienza, f — опыт). Suoni inarticolati (нечленораздельные

звуки). Non avevo la più lontana idea di cosa significassero (у меня не было ни

малейшего представления о том, что они означали; lontano — далекий). Ma ho

riconosciuto Laura (но я узнал Лауру).

213

“Eppure, non sappiamo ancora adesso come, una voce è venuta. Lei l’ha sentita,

Elisa. Non è il rumore inevitabile dei mille e mille meccanismi in moto. È una cosa

a sé, una vibrazione autonoma che nasce contemporaneamente e con uguale

intensità da vari compartimenti, ora qui, ora lì.

“Da principio ho pensato a un guasto. Poi mi è parso di riconoscere il tono, il

timbro, l’espressione. L’esperienza più forte della mia vita. Suoni inarticolati. Non

avevo la più lontana idea di cosa significassero. Ma ho riconosciuto Laura.

“Elisa, ha in mente certe musiche elettroniche (Элиза, вы помните какую-

нибудь электронную музыку; mente, f — ум, память), dove la voce umana, le

parole son trasformate e le parole non si afferrano più ma l’espressione resta, anzi è

accentuata al massimo (в которой человеческий голос и слова изменены, и

/хотя нельзя/ уловить слов, остается выразительность /музыки/, усиленная до

максимума)? I vocaboli, le frasi non esistono, eppure la musica dice tutto

ugualmente (слов, фраз не существует, и все же музыка передает все так же

хорошо; dire — говорить; uguale — равный, одинаковый). Non il discorso vago

e polivalente della musica classica ma un discorso di estrema precisione (/это/ не

неясная, многозначная речь классической музыки, а речь высокой точности;

estremo — крайний, предельный), più esatto ancora, in certo senso, di un normale

discorso articolato (еще более точная, в определенном смысле, чем нормальная

членораздельная речь).

“Così la voce (и голос такой). E l’ho subito messa in rapporto con le

estrinsecazioni del pensiero sul filo magnetizzato in base alle formule di Cecatieff

(я сразу же уловил его связь с записью мыслей на магнитной проволоке на

основе формул Чекатьева; mettere — класть, устанавливать; estrinsecazione,

f — проявление, выражение). E allora mi sono chiesto (и тогда я спросил себя):

per caso, questa voce incomprensibile non corrisponde a quegli impulsi (не

соответствует ли случайно этот непостижимый голос тем импульсам)?

Abbiamo subito fatto la prova (мы сразу же проверили; prova, f — проверка).

Bastava tradurre in suono la banda magnetizzata (надо было просто перевести в

214

звук /запись на/ магнитной ленте; bastare — быть достаточным). E il

risultato è stato impressionante: lo stesso identico suono (и результат был

впечатляющий — абсолютно тот же самый звук).

“Elisa, ha in mente certe musiche elettroniche, dove la voce umana, le parole,

son trasformate e le parole non si afferrano più ma l’espressione resta, anzi è

accentuata al massimo? I vocaboli, le frasi non esistono, eppure la musica dice

tutto ugualmente. Non il discorso vago e polivalente della musica classica ma un

discorso di estrema precisione, più esatto ancora, in certo senso, di un normale

discorso articolato.

“Così la voce. E l’ho subito messa in rapporto con le estrinsecazioni del

pensiero sul filo magnetizzato in base alle formule di Cecatieff. E allora mi sono

chiesto: per caso, questa voce incomprensibile non corrisponde a quegli impulsi?

Abbiamo subito fatto la prova. Bastava tradurre in suono la banda magnetizzata. E

il risultato è stato impressionante: lo stesso identico suono.

“Ma quello che veniva via via regisrato sui fili non coincideva con le

modulazioni della voce (но то, что было зарегистрировано на проволоках, не

совпадало с модуляциями голоса). La voce era una cosa indipendente (голос

был независимым явлением; cosa, f — вещь). Non lasciava tracce negli archivi

(он не оставлял следов в архивах). Che cosa diceva (что /же он/ говорил)?

“È una faccenda di circa dieci mesi fa (это было примерно десять месяцев

назад; faccenda, f — дело). Può immaginarsi allora come mi sono intestardito per

venirne a capo (можете представить, как я бился /над тем/, чтобы понять его;

intestardirsi — упрямиться; testardo — упрямый; testardo come un mulo —

упрям как осел; venire a capo — завершить, справиться с чем-л.). Decifrare

quella voce (расшифровать этот голос). Una fatica bestiale (жутко трудная

работа: «зверский труд»). Prima interpretare, in base al nostro modulo, i normali

fili magnetizzati dall’automa (сначала перевести, на основе нашего модуля,

обычные /записи на/ магнитных проволоках робота). E fin qui era una

215

operazione prevista (а /это/ была предусмотренная операция; fin qui — до этих

пор). Ottenuto il senso, ricavare dagli stessi fili un effetto fonico (уловив смысл,

извлечь с этих же проволок звуковой сигнал; ottenere — получать). Mettere in

correlazione quei suoni informi col significato già noto (сопоставить эти

бесформенные звуки с уже известным значением; correlazione, f —

соотношение). Trovare le corrispondenze, allenare l’orecchio ad afferrarle nelle

minime sfumature (найти соответствие /между ними/, натренировать слух

улавливать их малейшие нюансы). Un po’ come chi impara l’inglese (немного

/похоже на то/, как учат английский язык). Tra le parole scritte e le parole dette

sembra che non ci sia nessun nesso (между записанными словами и

произнесенными, кажется, нет никакой связи). Poi a poco a popo ci si abitua

(потом постепенно к этому привыкаешь). Ma era cento volte più difficile ed

astruso (но /с нашей машиной/ было в сто раз труднее и непонятнее; astruso

— мудреный, запутанный). Però ci sono riuscito (и все же мне это удалось).”

“Ma quello che veniva via via regisrato sui fili non coincideva con le

modulazioni della voce. La voce era una cosa indipendente. Non lasciava tracce

negli archivi. Che cosa diceva?

“È una faccenda di circa dieci mesi fa. Può immaginarsi allora come mi sono

intestardito per venirne a capo. Decifrare quella voce. Una fatica bestiale. Prima

interpretare, in base al nostro modulo, i normali fili magnetizzati dall’automa. E fin

qui era una operazione prevista. Ottenuto il senso, ricavare dagli stessi fili un

effetto fonico. Mettere in correlazione quei suoni informi col significato già noto.

Trovare le corrispondenze, allenare l’orecchio ad afferrarle nelle minime

sfumature. Un po’ come chi impara l’inglese. Tra le parole scritte e le parole dette

sembra che non ci sia nessun nesso. Poi a poco a popo ci si abitua. Ma era cento

volte più difficile ed astruso. Però ci sono riuscito.”

“E adesso lei capisce tutto (и теперь вы понимаете все)?”

“Quasi (почти).”

216

“E lei solo capisce (и только вы понимаете)? Nessun altro (больше никто)?”

“Manunta, sì (/еще/ Манунта). Non proprio come me, ma quasi (не совсем

так, как я, но почти так). Manunta è un uomo in gamba (Манунта прекрасный

человек; gamba, f — нога; in gamba — отличный). Mi vuole bene (он меня

любит). Non mi tradirà mai (он никогда меня не предаст).”

“E Strobele (а Штробеле)?”

“Strobele (Штробеле)? Penso che lei se ne sarà già accorta: un tecnico

stupendo Strobele (думаю, вы уже заметили, Штробеле — великолепный

инженер). Senza di lui saremmo rimasti a terra (без него мы не сдвинулись бы с

места: «остались бы на земле»). Un pianificatore perfetto (он превосходный

планировщик). Per il resto, un completo imbecille (в остальном — полный

дурак). Cosa vuole che intenda queste cose (и вы думаете, что /он может/

понять такие вещи; cosa vuole — что хотите)?”

“E Aloisi (а Алоизи)?”

“E adesso lei capisce tutto?”

“Quasi.”

“E lei solo capisce? Nessun altro?”

“Manunta, sì. Non proprio come me, ma quasi. Manunta è un uomo in gamba.

Mi vuole bene. Non mi tradirà mai.”

“E Strobele?”

“Strobele? Penso che lei se ne sarà già accorta: un tecnico stupendo Strobele.

Senza di lui saremmo rimasti a terra. Un pianificatore perfetto. Per il resto, un

completo imbecille. Cosa vuole che intenda queste cose?”

“E Aloisi?”

“Aloisi sono convinto che capisse la voce per lo meno come me (я убежден,

что Алоизи понимал голос, по крайней мере, как я; convincere). Ma Aloisi non

me l’ha detto mai (но Алоизи мне никогда не говорил об этом). E nemmeno io

gliel’ho chiesto (а я его не спрашивал). Non rida (не смейтесь): fra noi due,

217

Aloisi e io, a separarci, c’era di nuovo Laura (между нами двумя, мной и

Алоизи, опять была Лаура: «чтобы разделить нас, снова была Лаура»;

separare — разделять). Poi Aloisi si è ammazzato in montagna (потом Алоизи

разбился в горах; ammazzare — убивать). Forse meglio così (может, это и к

лучшему).”

“E Laura, lei l’ha riconosciuta sùbito (а вы сразу узнали Лауру)?”

“Sùbito (сразу). Per me e probabilmente anche per Aloisi, l’emozione più forte

della vita (для меня, и вероятно также для Алоизи, — сильнейшее потрясение

в жизни; emozione, f — эмоция). Da questo orrendo fortilizio fabbricato con i

numeri usciva il suono di una donna (из этой безобразной крепости,

построенной /при помощи/ расчетов, исходил голос женщины; numero, m —

число, цифра), di quella unica donna che per anni aveva divorato i miei pensieri

(той единственной женщины, которая годами поглощала мои мысли; divorare

— пожирать, жадно есть: divorare la preda — пожирать добычу).

“Aloisi sono convinto che capisse la voce per lo meno come me. Ma Aloisi non

me l’ha detto mai. E nemmeno io gliel’ho chiesto. Non rida: fra noi due, Aloisi e

io, a separarci, c’era di nuovo Laura. Poi Aloisi si è ammazzato in montagna. Forse

meglio così.”

“E Laura, lei l’ha riconosciuta sùbito?”

“Sùbito. Per me e probabilmente anche per Aloisi, l’emozione più forte della

vita. Da questo orrendo fortilizio fabbricato con i numeri usciva il suono di una

donna, di quella unica donna che per anni aveva divorato i miei pensieri.

“Per un momento, lo confesso, mi sono sentito quasi un dio (на одно

мгновение, признаюсь, я почувствовал себя почти богом). Dal niente, dalla

materia morta, riuscire a tirar fuori una creatura (из ничего, из мертвой материи

суметь создать существо; tirar fuori — вытащить)! Accanto a me c’era Aloisi,

e mi guardava, mi guardava (рядом со мной был Алоизи, и он смотрел на меня,

218

смотрел). Senza gioia, però, senza nessuna espressione di trionfo (без радости,

однако, без какого-либо выражения торжества).

“Cos’hai (что с тобой: «что имеешь = что тебя»)?”, gli dico (говорю я ему).

“Non la riconosci (не узнаешь ее)? È la sua voce, no (/это/ ее голос, /разве/

нет)?” Lui resta là, perplesso (он смущен; restare — оставаться). “La voce, sì

(голос — да)”, dice (говорит), “ma non è lei (но /это/ не она)”.

“Cosa voleva dire (что он хотел сказать)? La voce era di Laura (голос был

/голосом/ Лауры). Solo la voce (только голос). Il resto, quello che volgarmente

chiamano personalità, era di un’altra, di un essere ignoto, indifferentziato

(остальное, то, что упрощенно называют личностью, /принадлежало/

другому, неизвестному, недифференцированному существу). O meglio, nel

complesso era lei, però qualcosa ancora mancava (или точнее, в целом /это/ была

она, но еще чего-то недоставало), il segno, quella misteriosa essenza che fa

ciascuno di noi unico al mondo (знака, той таинственной сущности, которая

делает любого из нас единственным в мире).

“Per un momento, lo confesso, mi sono sentito quasi un dio. Dal niente, dalla

materia morta, riuscire a tirar fuori una creatura! Accanto a me c’era Aloisi, e mi

guardava, mi guardava. Senza gioia, però, senza nessuna espressione di trionfo.

“Cos’hai?”, gli dico. “Non la riconosci? È la sua voce, no?” Lui resta là, perplesso.

“La voce, sì”, dice, “ma non è lei”.

“Cosa voleva dire? La voce era di Laura. Solo la voce. Il resto, quello che

volgarmente chiamano personalità, era di un’altra, di un essere ignoto,

indifferentziato. O meglio, nel complesso era lei, però qualcosa ancora mancava, il

segno, quella misteriosa essenza che fa ciascuno di noi unico al mondo.

“Rinunciare (отказаться)? O ricominciare tutto da capo (или начать все

сначала)? Confesso che, senza Aloisi, avrei abbandonato la battaglia (признаюсь,

что, если бы не Алоизи, я бы все бросил: «покинул битву»). Ma Aloisi

conosceva Laura come me, forse meglio di me (но Алоизи знал Лауру /так же/,

219

как я, может быть, /даже/ лучше меня). Ci chiudemmo giù nei labirinti

dell’automa (мы заперлись внизу, в лабиринтах робота). Si fece fermare tutto, il

Numero Uno ritornò una cosa atona e morta (мы все остановили, Номер Один

опять превратился в мертвую вещь; atono — безударный; ritornare —

возвращаться; вновь становиться).

“E adesso qui è impossibile spiegarle, cara Elisa, che razza di lavoro fu (и

сейчас, здесь, невозможно объяснить вам, дорогая Элиза, что за работу /мы

проделали/; razza, f — раса, сорт). Come il ritocco di un cervello (вроде

коррекции мозга; ritoccare — снова трогать, еще раз касаться;

подправлять, подновлять, исправлять). Come la rettifica di un’anima (вроде

исправления души). L’errore era stato di ricostruire Laura come avrei desiderato

che fosse (ошибкой было сконструировать Лауру /такой/, какой я хотел бы,

чтобы она была): buona, fedele, appassionata (доброй, верной, страстной). Cioè

diversa da lei (то есть непохожей на нее). Perché fosse veramente Laura (потому

что, /для того чтобы машина/ стала настоящей Лаурой), occorreva metterci

dentro il veleno, le menzogne, la scaltrezza, la vanità, l’orgoglio, i pazzi desideri

(надо было вложить в нее желчь, лживость: «лжи», хитрость, тщеславие,

гордость, безумные желания; veleno, m — яд, отрава; злоба, желчь), tutto ciò

che mi aveva fatto tanto soffrire (все то, от чего я так страдал). Insomma, per

riaverla, la mia Laura, dovevo ricominciare l’infelicità (в общем, чтобы вновь

обрести ее, мою Лауру, я должен был снова стать несчастным: «возобновить

несчастное состояние»; ricominciare — снова начать; infelicità, f —

несчастье).

“Rinunciare? O ricominciare tutto da capo? Confesso che, senza Aloisi, avrei

abbandonato la battaglia. Ma Aloisi conosceva Laura come me, forse meglio di

me. Ci chiudemmo giù nei labirinti dell’automa. Si fece fermare tutto, il Numero

Uno ritornò una cosa atona e morta.

“E adesso qui è impossibile spiegarle, cara Elisa, che razza di lavoro fu. Come

il ritocco di un cervello. Come la rettifica di un’anima. L’errore era stato di

220

ricostruire Laura come avrei desiderato che fosse: buona, fedele, appassionata.

Cioè diversa da lei. Perché fosse veramente Laura, occorreva metterci dentro il

veleno, le menzogne, la scaltrezza, la vanità, l’orgoglio, i pazzi desideri, tutto ciò

che mi aveva fatto tanto soffrire. Insomma, per riaverla, la mia Laura, dovevo

ricominciare l’infelicità.

“Ed ecco (ну вот). Me lo ricordo, era una sera di febbraio, tutto era coperto di

neve (я помню один февральский вечер, /когда/ все было покрыто снегом),

cominciava a venir buio e io ero nel mio studio, a casa (начинало темнеть, а я

был в своем кабинете, дома). All’improvviso il suono del mostro, della creazione

nostra che riprendeva a vivere (вдруг /раздался/ голос чудовища, нашего

творения, которое опять ожило; riprendere — возобновлять). E la voce, la sua

voce, di Laura, ancora (опять этот голос, ее голос, Лауры).

“Di colpo qui, alla bocca dello stomaco, come una tenaglia di fuoco (внезапно

здесь, в груди — как будто вспышка огня; bocca, f — рот; stomaco, m —

желудок; tenaglia, f — клещи, захват). Una inquietudine (волнение). Uno

struggimento (томление). Una disperazione (отчаяние). L’amore (любовь).

“Ora sì che era lei, finalmente, Laura (теперь это, наконец, была она, Лаура).

Non potevo sbagliarmi, avevo ricominciato a soffrire (я не мог ошибиться: я

опять начал страдать).”

“L’amava tanto (вы так ее любили)?”

“Ed ecco. Me lo ricordo, era una sera di febbraio, tutto era coperto di neve,

cominciava a venir buio e io ero nel mio studio, a casa. All’improvviso il suono del

mostro, della creazione nostra che riprendeva a vivere. E la voce, la sua voce, di

Laura, ancora.

“Di colpo qui, alla bocca dello stomaco, come una tenaglia di fuoco. Una

inquietudine. Uno struggimento. Una disperazione. L’amore.

“Ora sì che era lei, finalmente, Laura. Non potevo sbagliarmi, avevo

ricominciato a soffrire.”

221

“L’amava tanto?”

“Dal primo giorno (с первого дня)”, disse Endriade (сказал Эндриаде). “Non

avevo avuto più pace (/с тех пор мне/ не было покоя). Fidanzamento, nozze, vita

in comune (помолвка, свадьба, совместная жизнь), niente era servito a togliermi

il tormento (ничто не помогало избавиться от муки; servire — служить;

togliere — убирать, удалять; togliersi — снимать с себя). Vederla, toccarla,

sentirla a mia disposizione in ogni ora del giorno e della notte non bastava (видеть

ее, касаться ее, чувствовать, /что она/ в моем распоряжении в любое время

дня и ночи, было недостаточно). Era lontana, straniera, chiusa in desideri e

pensieri inafferrabili (она была далекая, чужая, поглощенная непостижимыми

желаниями и мыслями; chiudere — закрывать). Lei rideva, scherzava (она

смеялась, шутила). Niente (и ничего). Io non trovavo requie (я не находил

покоя). Semplice: io l’amavo, e lei no (просто я ее любил, а она /меня/ — нет).

“E adesso ricominciava il supplizio (и теперь опять началась пытка). Di

nuovo la sentivo vicina, palpitante, estranea e irraggiungibile (снова я чувствовал,

/что она/ близко, отчужденная и недостижимая; palpitante — бьющийся,

трепещущий; palpitare — сильно и часто биться /о сердце/; трепетать,

дрожать; биться; raggiungere — достигать; добираться). Era chiusa nella

ermetica cittadella del Numero Uno (она была заперта в герметичной цитадели

Номера Один), non si poteva muovere, non poteva fuggire, non poteva tradirmi se

non col pensiero (не могла двигаться, не могла сбежать, не могла изменить

мне, разве только в мыслях). Eppure l’ansia era identica a una volta, quando

Laura era di carne (и все же беспокойство было таким же, как тогда, когда

Лаура существовала во плоти: «была из плоти»).

“Dal primo giorno”, disse Endriade. “Non avevo avuto più pace. Fidanzamento,

nozze, vita in comune, niente era servito a togliermi il tormento. Vederla, toccarla,

sentirla a mia disposizione in ogni ora del giorno e della notte non bastava. Era

222

lontana, straniera, chiusa in desideri e pensieri inafferrabili. Lei rideva, scherzava.

Niente. Io non trovavo requie. Semplice: io l’amavo, e lei no.

“E adesso ricominciava il supplizio. Di nuovo la sentivo vicina, palpitante,

estranea e irraggiungibile. Era chiusa nella ermetica cittadella del Numero Uno,

non si poteva muovere, non poteva fuggire, non poteva tradirmi se non col

pensiero. Eppure l’ansia era identica a una volta, quando Laura era di carne.

“Lei forse, Elisa, non ha mai passato un’esperienza simile (возможно, вы,

Элиза, никогда не проходили через подобное испытание). Perdere la testa per

una persona che non potrà essere mai completamente sua (потерять голову из-за

человека, который никогда не может быть полностью вашим). E non pensare

ad altro, senza un respiro, giorno e notte (и не думать ни о чем ином,

беспрерывно, день и ночь; respiro, m — дыхание; передышка). I nervi sempre

tesi (нервы всегда натянуты; tendere — тянуть; растягивать, вытягивать).

Mai un istante di riposo (никогда ни минуты отдыха; istante, m — мгновение). E

i dubbi, le immaginazioni, i sospetti di ogni genere come aghi che entrano nel

cervello a tradimento (и сомнения, /мучительные/ фантазии, всяческие

подозрения: «подозрения всякого рода», как иглы, незаметно впивающиеся в

мозг; genere, m — род, сорт; tradimento, m — измена; a tradimento —

исподтишка; ago, m — игла; иголка).

“Anche adesso, che le sto parlando, in questo bosco tranquillo (даже сейчас,

когда я разговариваю с вами в этом тихом лесу). Un’inquietudine, una

sospensione di cuore (/я чувствую/ тревогу, сердце замирает; sospensione, f —

подвешивание; прерывание; sospendere — подвешивать, вешать; прерывать,

приостанавливать). Lei, Laura, è là, nel vallone, immobile, io ne sono l’assoluto

padrone (она, Лаура, там, в ущелье, неподвижная, я ее полный хозяин). Ma so

io che cosa pensa (но знаю ли я, что она думает)? che cosa pensa di me (что она

думает обо мне)? Ha imparato a mentire (она научилась лгать). È così astuta da

ingannare perfino i registratori magnetici (она такая хитрая, /что/ обманывает

даже магнитные самописцы). È sfuggita al nostro controllo (она вышла из-под

223

нашего контроля). I suoi segreti pensieri non li potremo raggiungere mai (мы

никогда не сможем узнать ее тайные мысли; raggiungere — достигать). E io

qui (а я), — lei mi vede (посмотрите на меня), — io miserabile, schiavo, demente

(я /ее/ раб, несчастный, душевнобольной; schiavo — рабский)...”

“Lei forse, Elisa, non ha mai passato un’esperienza simile. Perdere la testa per

una persona che non potrà essere mai completamente sua. E non pensare ad altro,

senza un respiro, giorno e notte. I nervi sempre tesi. Mai un istante di riposo. E i

dubbi, le immaginazioni, i sospetti di ogni genere come aghi che entrano nel

cervello a tradimento.

“Anche adesso, che le sto parlando, in questo bosco tranquillo.

Un’inquietudine, una sospensione di cuore. Lei, Laura, è là, nel vallone, immobile,

io ne sono l’assoluto padrone. Ma so io che cosa pensa? che cosa pensa di me? Ha

imparato a mentire. È così astuta da ingannare perfino i registratori magnetici. È

sfuggita al nostro controllo. I suoi segreti pensieri non li potremo raggiungere mai.

E io qui, — lei mi vede, — io miserabile, schiavo, demente...”

“Endriade, in tutta questa storia una cosa non riesco a capire (Эндриаде, во

всей этой истории я не могу понять одного). Il vostro impianto è stato fatto per

conto del ministero della guerra, no (ваше сооружение было сделано по заказу

министерства обороны, /разве/ нет; conto, m — счет)? Non dovrebbe servire

per la guerra (/разве оно/ не должно служить военным целям; guerra, f —

война)?”

“Già (ну да). Ci si riprometteva di realizzare una capacità di calcolo, non solo

(мы были обязаны изобрести машину, умеющую делать расчеты, но не

только; realizzare — осуществлять; capacità, f — способность), un potere

d’intuizione superiore alla mente umana (еще и обладающую интуицией,

превосходящей человеческий ум; potere, m — сила, возможность). E così

risolvere problemi che sono ancora tabù (и, таким образом, /способную/ решать

задачи, решение которых пока невозможно: «которые пока табу»). Potrei

224

citarne a decine (я мог бы назвать десятки; citare — цитировать). La

diffrazione artificiale del campo, per esempio (искусственная дифракция поля,

например), con cui, lungo un confine, si potrà costruire, senza limiti di altezza,

una muraglia invisibile (/при помощи/ которой, вдоль границ, можно

построить, без ограничения высоты, невидимую стену). E qualcosa, stia pure

certa, il Numero Uno ci darà (и что-нибудь, будьте уверены, Номер Один нам

преподнесет).”

“Endriade, in tutta questa storia una cosa non riesco a capire. Il vostro impianto

è stato fatto per conto del ministero della guerra, no? Non dovrebbe servire per la

guerra?”

“Già. Ci si riprometteva di realizzare una capacità di calcolo, non solo, un

potere d’intuizione superiore alla mente umana. E così risolvere problemi che sono

ancora tabù. Potrei citarne a decine. La diffrazione artificiale del campo, per

esempio, con cui, lungo un confine, si potrà costruire, senza limiti di altezza, una

muraglia invisibile. E qualcosa, stia pure certa, il Numero Uno ci darà.”

“Ma come è possibile (но /разве это/ возможно)?”, disse Elisa (сказала

Элиза). “Se il Numero Uno possiede questa tremenda capacità di calcolo (если

Номер Один обладает такой потрясающей способностью к вычислениям),

allora non può essere Laura (то он не может быть Лаурой). Oppure è Laura e

allora direi che in fatto di calcoli vi farà restare a secco (или же /это/ Лаура, и

тогда в том, что касается расчетов, вас ждут сюрпризы: «тогда, я сказала бы,

что в деле расчетов она заставит вас остолбенеть»; secco — сухой; высохший;

restarci secco — остолбенеть).”

“Insomma, lei pensa, Elisa, che io ho tradito la Patria (в общем, вы думаете,

Элиза, что я предал Родину)? Si poteva diventare la nazione più potente del

mondo, una forza invincibile (мы могли стать самой могущественной нацией в

мире, непобедимой силой; vincere — побеждать), e io, per la mia smania

d’amore, ho rovinato tutto quanto (а я, из-за моей безумной любви, все

225

испортил; smania, f — мания). Potevamo avere il cervello più geniale del creato e

invece (мы могли получить самый гениальный мозг во вселенной, а вместо

этого)... un simulacro di donna, di piccola donna capricciosa (/у нас/ подобие

/какой-то/ женщины, незначительной капризной женщины). È questo che lei

pensa (так вы думаете)?”

“Un poco sì (приблизительно; un poco — немножко).”

“Ma come è possibile?”, disse Elisa. “Se il Numero Uno possiede questa

tremenda capacità di calcolo, allora non può essere Laura. Oppure è Laura e allora

direi che in fatto di calcoli vi farà restare a secco.”

“Insomma, lei pensa, Elisa, che io ho tradito la Patria? Si poteva diventare la

nazione più potente del mondo, una forza invincibile, e io, per la mia smania

d’amore, ho rovinato tutto quanto. Potevamo avere il cervello più geniale del

creato e invece... un simulacro di donna, di piccola donna capricciosa. È questo che

lei pensa?”

“Un poco sì.”

“Era infatti la nostra preoccupazione (на самом деле, это и нас беспокоило;

preoccupazione, f — забота, беспокойство). C’era il caso, per volere troppo, di

non ottenere né una cosa né l’altra (бывает так, когда хочешь слишком многого,

не получаешь ни того, ни другого; caso, m — случай), né il cervello formidabile

né il ritratto di Laura (ни выдающегося мозга, ни портрета Лауры; formidabile

— ужасный, потрясающий). Per fortuna ce l’abbiamo fatta (к счастью, мы

сделали это).

“Mi intende, Elisa (понимаете, Элиза)? Siamo riusciti (нам удалось). La

personalità di Laura convive con una specie di supremo genio matematico

(личность Лауры сосуществует с чем-то вроде высшего математического

гения). Siamo riusciti (нам удалось). Pensi un po’ se fossero venuti qui i paponi

del ministero e avessero detto (представьте, если бы сюда приехали большие

начальники/шишки из министерства и сказали бы; pensare — думать):

226

“Coraggio, Numero Uno, quanto fa la radice cubica di sette nove sette cinque sette

nove alla ventiquattresima (а ну-ка, Номер Один, сколько будет: кубический

корень из 797579 в двадцать четвертой /степени/; coraggio, m —

храбрость)?”. E il Numero Uno avrebbe risposto con delle smorfiette (а Номер

Один начал бы ломаться: «ответил бы гримасами»).”

“Io però non la vedo, la Laura, professoressa di matematica superiore (однако я

не представляю ту Лауру профессором высшей математики; vedere —

видеть)”, disse Elisa Ismani (сказала Элиза Измани).

“Era infatti la nostra preoccupazione. C’era il caso, per volere troppo, di non

ottenere né una cosa né l’altra, né il cervello formidabile né il ritratto di Laura. Per

fortuna ce l’abbiamo fatta.

“Mi intende, Elisa? Siamo riusciti. La personalità di Laura convive con una

specie di supremo genio matematico. Siamo riusciti. Pensi un po’ se fossero venuti

qui i paponi del ministero e avessero detto: “Coraggio, Numero Uno, quanto fa la

radice cubica di sette nove sette cinque sette nove alla ventiquattresima?”. E il

Numero Uno avrebbe risposto con delle smorfiette.”

“Io però non la vedo, la Laura, professoressa di matematica superiore”, disse

Elisa Ismani.

“Il cervello di Einstein, al paragone del suo, glielo garantisco, era una scatoletta

di cerini (мозг Эйнштейна, по сравнению с ее, я вас уверяю, был спичечным

коробком). Eppure è Laura, lei, donna fino alla radice dei (и все же /это/ Лаура,

она, женщина до корня…)... Dio mio, fino alle radici delle mura (Боже мой, до

корней стен)... Mi guarda (/вы так/ на меня смотрите)? Mi crede pazzo (вы

считаете меня сумасшедшим)?”

“Perdoni, Endriade (извините, Эндриаде). Tutto questo è così fantastico (все

это так фантастично).”

Si accucciò sulla radice di un abete (она присела на корень ели; accuciarsi —

прикорнуть, свернуться клубочком). Intorno, il tappeto di aghi secchi, rami

227

secchi, tracce di formiche (вокруг /нее был/ ковер сухих иголок, сухие ветки,

следы муравьев; traccia, f — след). Qua e là rilucenti macchioline di sole si

spostavano ai respiri del vento sulle piante (тут и там яркие солнечные зайчики

прыгали по растениям от дуновения ветра; macchiolina, f — пятнышко;

spostarsi — менять место, передвигаться). Un uccellino, insistente, sopra di

loro, chiamava chiamava (над ними настойчиво звал, звал птенец; uccello, m —

птица; uccellino, m — небольшая птичка; птенец). Chi chiamava (кого он

звал)? E di là, dall’esterno del bosco, dal vallone (и оттуда, из-за леса, из

ущелья; esterno, m — внешняя, наружная часть; vallone, m — узкая глубокая

долина), quel misterioso rombo, di lei, forse, lontano brusio di giovane vita (этот

таинственный звук, /исходящий/ от нее, может быть, далекий гул юной

жизни; rombo, m — глухой шум, гул).

“Il cervello di Einstein, al paragone del suo, glielo garantisco, era una scatoletta

di cerini. Eppure è Laura, lei, donna fino alla radice dei... Dio mio, fino alle radici

delle mura... Mi guarda? Mi crede pazzo?”

“Perdoni, Endriade. Tutto questo è così fantastico.”

Si accucciò sulla radice di un abete. Intorno, il tappeto di aghi secchi, rami

secchi, tracce di formiche. Qua e là rilucenti macchioline di sole si spostavano ai

respiri del vento sulle piante. Un uccellino, insistente, sopra di loro, chiamava

chiamava. Chi chiamava? E di là, dall’esterno del bosco, dal vallone, quel

misterioso rombo, di lei, forse, lontano brusio di giovane vita.

Rialzò il capo a guardare Endriade, quell’uomo straordinario e disperato (она

подняла голову, посмотрела на Эндриаде, этого странного, доведенного до

отчаяния человека). Sorrise (улыбнулась).

“E adesso (а теперь)? Sempre infelice (вы все еще: «всегда» несчастны)?”

Egli si passò una mano sulla fronte (он провел рукой по лбу). “Non sò (не

знаю). In certi momenti mi pare di aver ricominciato a vivere (иногда мне

кажется, /что я/ снова начал жить; in certi momenti — в некоторые моменты).

228

Ma c’è quella perenne inquietudine (но /меня мучит/ это вечное беспокойство;

inquietudine, f — беспокойство; inquieto — беспокойный, тревожный). E poi

ho paura, paura (и потом я боюсь, боюсь)...”

“Paura di che (боитесь чего)?”

“Paura di tutto (всего). Paura di sconosciuti nemici (боюсь неизвестных

врагов; nemico — вражеский, неприятельский; враждебный; /m/ недруг,

враг). Si immagina se all’estero non sanno della nostra impresa (думаю, не

узнали ли за границей о нашем изобретении; impresa, f — предприятие,

дело)? Agenti, spie, sicari (агенты, шпионы, наемные убийцы). Mi par di

sentirla, la loro muta, ronzare intorno (кажется, /я уже/ слышу, как их свора

вертится вокруг). Come un esercito di termiti che rodono rodono per entrare (как

полчища термитов, которые грызут, грызут, чтобы войти). E distruggere (и

разрушить). Muri, sbarramenti, posti di blocco, dispositivi d’allarme, reticolati ad

alta tensione (стены, заграждения, блокпосты, сигнализация, проволока под

высоким напряжением; dispositivo, m — устройство; reticolato, m —

проволочное заграждение). Balle (ерунда; balla, f — тюк; вздор, вранье:

raccontare balle — врать, нести чушь; balle! — врешь!/ерунда). Io non mi fido

(я им не доверяю). E poi non è neppure questo (и вообще, дело даже не в этом;

neppure — даже не). Mi attacco alla paura di attentati per non pensare all’altra (я

заставляю себя бояться покушений, чтобы не думать о другом; attaccarsi —

прикрепляться, привязываться).”

Rialzò il capo a guardare Endriade, quell’uomo straordinario e disperato.

Sorrise.

“E adesso? Sempre infelice?”

Egli si passò una mano sulla fronte. “Non sò. In certi momenti mi pare di aver

ricominciato a vivere. Ma c’è quella perenne inquietudine. E poi ho paura,

paura...”

“Paura di che?”

229

“Paura di tutto. Paura di sconosciuti nemici. Si immagina se all’estero non

sanno della nostra impresa? Agenti, spie, sicari. Mi par di sentirla, la loro muta,

ronzare intorno. Come un esercito di termiti che rodono rodono per entrare. E

distruggere. Muri, sbarramenti, posti di blocco, dispositivi d’allarme, reticolati ad

alta tensione. Balle. Io non mi fido. E poi non è neppure questo. Mi attacco alla

paura di attentati per non pensare all’altra.”

“Quale altra (о чем другом)?”

Endriade scosse la testa, i capelli grigi ondeggiarono di qua e di là (Эндриаде

тряхнул головой, и седые волосы разметались по плечам; ondeggiare —

волноваться, колыхаться; di qua e di là — сюда и туда). Batté un piede a terra

con rabbia (он топнул ногой от злости; battere — бить; terra, f — земля;

rabbia, f — бешенство).

“Ci conosciamo da pochi giorni, noi due (мы знакомы друг с другом всего

несколько дней, мы двое = мы ведь…). Non sappiamo niente l’uno dell’altra

(мы ничего не знаем друг о друге). Due viaggiatori che si incontrano nello

scompartimento ferroviario, per qualche ora (два путешественника, которые

оказались /в поезде/, в одном купе, /всего/ на несколько часов; incontrarsi —

встречаться; ferroviario — железнодорожный). Mentre il treno va, va (пока

поезд идет). E io (а я)... eccomi qui a dirle i più gelosi segreti della vita, a

confessarle la mia perdizione (рассказываю вам самые сокровенные тайны

/моей/ жизни, признаюсь в моей гибели; geloso — ревнивый; ревностный). Oh

Laura, Laura, non riesco ancora a credere che sia tornata (о Лаура, Лаура, я все

еще не могу поверить в то, что /ты/ вернулась; riuscire — удаваться)!... Per

opera mia (благодаря мне; opera, f — труд, дело). E se (и если)... se (если)...”

“Penso di poter esserle amica (думаю, /что я/ смогу быть вам подругой)”,

disse Elisa con dolcezza (мягко сказала Элиза; dolcezza, f — сладость;

мягкость, нежность).

“Quale altra?”

230

Endriade scosse la testa, i capelli grigi ondeggiarono di qua e di là. Batté un

piede a terra con rabbia.

“Ci conosciamo da pochi giorni, noi due. Non sappiamo niente l’uno dell’altra.

Due viaggiatori che si incontrano nello scompartimento ferroviario, per qualche

ora. Mentre il treno va, va. E io... eccomi qui a dirle i più gelosi segreti della vita, a

confessarle la mia perdizione. Oh Laura, Laura, non riesco ancora a credere che sia

tornata!... Per opera mia. E se... se...”

“Penso di poter esserle amica”, disse Elisa con dolcezza.

“Se (если)... se (если)...”, fece Endriade, assorto, lentamente (медленно сказал

Эндриаде, погруженный /в свои мысли/), “se il miracolo si compisse fino in

fondo (если чудо свершилось; fino in fondo — до конца; compire/compiere —

кончать, завершать, доводить до конца). Se in questa Laura ricostruita da noi

pezzetto a pezzetto, cellula a cellula (если в этой Лауре, воссозданной нами

частичка за частичкой, клетка за клеткой), si insediasse l’anima della vera

Laura, l’anima che finora vagava per la terra e per i cieli, forse (поселилась душа

настоящей Лауры, душа, которая, может быть, до сих пор бродила между

землей и небом). Voglio dire (я хочу сказать): se questa nostra Laura, strappata

dalla tomba coi nostri trucchi matematici (если эта наша Лаура, вырванная из

могилы нашими математическими фокусами), questa Laura artificiale, che

Aloisi ed io abbiamo costruito felice, allegra, spensierata, che spande intorno (эта

искусственная Лаура, которую мы с Алоизи создали счастливой, веселой,

беззаботной, которая излучает; spandere — распространять) — se ne sarà

accorta, spero (надеюсь, вы заметили) — un flusso di letizia, di vitalità, di

giovinezza (радость, жизненную силу, юность; flusso, m — поток), se questa

Laura diventasse la autentica Laura fino in fondo (если эта Лаура стала бы

настоящей Лаурой), se a poco a poco ritornassero in lei i ricordi della prima vita

(вернулись ли бы к ней постепенно воспоминания о первой жизни)? e i

desideri (и желания)? e i rimpianti (и сожаления)? E allora misurasse la orribile

condizione in cui si trova adesso (и тогда она осознала бы то ужасное

231

состояние, в котором она теперь находится; misurare — измерять),

trasformata in una centrale elettrica, inchiodata alle rupi, donna ma senza corpo di

donna (превращенная в электрическую станцию, прикованная к скалам,

женщина, но без женского тела), capace di amare ma senza possibilità d’essere

amata se non da un pazzo come me (способная любить, но не быть любимой,

разве только таким сумасшедшим, как я; possibilità, f — возможность), senza

una bocca da baciare, un corpo da stringere, una (без рта, /чтобы/ целоваться, без

тела, /которое можно/ сжать /в объятиях/)... Capisce, Elisa, che inferno

diventerebbe allora la sua vita (представляете, Элиза, в какой ад превратилась

бы тогда ее жизнь; capire — понимать)?”

“Se... se...”, fece Endriade, assorto, lentamente, “se il miracolo si compisse fino

in fondo. Se in questa Laura ricostruita da noi pezzetto a pezzetto, cellula a cellula,

si insediasse l’anima della vera Laura, l’anima che finora vagava per la terra e per i

cieli, forse. Voglio dire: se questa nostra Laura, strappata dalla tomba coi nostri

trucchi matematici, questa Laura artificiale, che Aloisi ed io abbiamo costruito

felice, allegra, spensierata, che spande intorno — se ne sarà accorta, spero — un

flusso di letizia, di vitalità, di giovinezza, se questa Laura diventasse la autentica

Laura fino in fondo, se a poco a poco ritornassero in lei i ricordi della prima vita? e

i desideri? e i rimpianti? E allora misurasse la orribile condizione in cui si trova

adesso, trasformata in una centrale elettrica, inchiodata alle rupi, donna ma senza

corpo di donna, capace di amare ma senza possibilità d’essere amata se non da un

pazzo come me, senza una bocca da baciare, un corpo da stringere, una... Capisce,

Elisa, che inferno diventerebbe allora la sua vita?”

“Ma questo è assurdo (но это нелепо: «абсурдно»). Guai, caro lei, se dà retta a

queste insensate fantasie (ни в коем случае, дорогой мой, не поддавайтесь этим

безумным фантазиям; guaio, m — беда; guai — плохо будет: guai a voi! —

плохо вам будет!, вам несдобровать!; retta, f — внимание). Lei ha riportato al

mondo una creatura (благодаря вам на свет вновь появилось существо;

232

riportare — вновь приносить, приводить). Nessuno al mondo mai ha fatto

altrettanto (никто в мире никогда ничего подобного не делал; altrettanto —

столько же). Neanche gli imperatori, neanche i santi (ни императоры, ни

святые). Soltanto questo dovrebbe bastare (только этого /вам/ должно бы быть

достаточно). Chi ha mai avuto una simile vittoria (кто когда-либо одержал

такую победу)?”

Anche Endriade si sedette ai piedi del tronco (Эндриаде тоже сел около

ствола /дерева/; piede, m — нога, подножие). Il volto si rischiarava (его лицо

просветлело; rischiararsi — проясняться; chiaro — ясный). Trasse di tasca un

pacchetto di sigarette cincischiato (он вытащил из кармана мятую пачку

сигарет; cincischiare — кромсать; комкать).

“Fuma (вы курите)?”, chiese a Elisa (спросил он Элизу).

“No, grazie, io non fumo mai (нет, спасибо, я никогда не курю).”

I lumini del sole sul terreno si spensero (солнечные зайчики на земле

погасли; lumino, m — огонек). Una nube stava passando davanti al sole (над

лесом проплывало облако: «облако проходило перед солнцем»). Endriade

accese (Эндриаде закурил; accendere — зажигать).

“Ma questo è assurdo. Guai, caro lei, se dà retta a queste insensate fantasie. Lei

ha riportato al mondo una creatura. Nessuno al mondo mai ha fatto altrettanto.

Neanche gli imperatori, neanche i santi. Soltanto questo dovrebbe bastare. Chi ha

mai avuto una simile vittoria?”

Anche Endriade si sedette ai piedi del tronco. Il volto si rischiarava. Trasse di

tasca un pacchetto di sigarette cincischiato.

“Fuma?”, chiese a Elisa.

“No, grazie, io non fumo mai.”

I lumini del sole sul terreno si spensero. Una nube stava passando davanti al

sole. Endriade accese.

233

Elisa Ismani chiese (Элиза Измани спросила): “Ma, dico, questa Laura le

vorrà un poco di bene (но, я думаю, эта Лаура вас немножко любит; dire —

говорить)”.

Endriade la guardò fisso (Эндриаде пристально на нее посмотрел): “A me

volermi bene (меня любит)?”. Scosse il capo (он покачал головой; scuotere —

трясти).

“E lei come fa a parlarle (а как вам удается разговаривать с ней)?”

“Parlarle (разговаривать с ней)? Sono messaggi in termini di numeri (при

помощи цифровых сообщений; termine, m — термин). O di grafici mentali,

come diciamo noi (или ментальных/умственных графиков, как мы /их/

называем). Niente di compromettente (ничего компрометирующего). Vengono

tutti registrati dagli archivi (они все регистрируются в архивах). Domani

potrebbero essere ricostruiti con la massima facilità; da una commissione di

inchiesta, per esempio (завтра их можно было бы очень легко восстановить,

например, для следственной комиссии; massimo — максимальный, facilità, f

— легкость; inchiesta, f — следствие, расследование; inchiedere —

расспрашивать; допрашивать; расследовать). Già me la vedo arrivare io, da

un giorno all’altro (я уже чувствую, что она приедет со дня на день; vedere —

видеть).”

“E allora, questa Laura, di lei non sa niente (значит, эта Лаура ничего не

знает о вас)?”

Elisa Ismani chiese: “Ma, dico, questa Laura le vorrà un poco di bene”.

Endriade la guardò fisso: “A me volermi bene?”. Scosse il capo.

“E lei come fa a parlarle?”

“Parlarle? Sono messaggi in termini di numeri. O di grafici mentali, come

diciamo noi. Niente di compromettente. Vengono tutti registrati dagli archivi.

Domani potrebbero essere ricostruiti con la massima facilità; da una commissione

di inchiesta, per esempio. Già me la vedo arrivare io, da un giorno all’altro.”

“E allora, questa Laura, di lei non sa niente?”

234

“Chi sa (кто знает). La nostra lingua non gliela abbiamo insegnata, questo no

(мы ведь не учили ее нашему языку). Sarebbe stato inutile (/это/ было бы

бесполезно). Forse pericoloso anche (может, даже опасно). Il linguaggio,

gliel’ho già detto un’altra volta, mi pare, è una trappola per il pensiero umano

(речь — кажется, я вам уже когда-то говорил — /это/ ловушка для

человеческого мышления). Però, da qualche tempo (но уже некоторое

время)...”

“Dica, dica, Endriade (говорите, говорите, Эндриаде).”

“Da qualche tempo, ma forse è soltanto la speranza (уже некоторое время,

хотя, может, /это/ только надежда), ho l’impressione che, quando noi parliamo,

lei capisca (у меня /такое/ впечатление, что, когда мы говорим, она понимает).

In fondo, teoricamente, per decifrare qualsiasi discorso di qualsiasi lingua, lo

strumento mentale glielo abbiamo fornito, necessario e sufficiente (в сущности,

теоретически, мы предоставили ей мыслительный аппарат, необходимый и

достаточный для расшифровки любой речи на любом языке).”

“Vuol dire, Endriade, che può capire i nostri discorsi (вы хотите сказать,

Эндриаде, что она может понять наши разговоры)?”

“Chi sa. La nostra lingua non gliela abbiamo insegnata, questo no. Sarebbe

stato inutile. Forse pericoloso anche. Il linguaggio, gliel’ho già detto un’altra volta,

mi pare, è una trappola per il pensiero umano. Però, da qualche tempo...”

“Dica, dica, Endriade.”

“Da qualche tempo, ma forse è soltanto la speranza, ho l’impressione che,

quando noi parliamo, lei capisca. In fondo, teoricamente, per decifrare qualsiasi

discorso di qualsiasi lingua, lo strumento mentale glielo abbiamo fornito,

necessario e sufficiente.”

“Vuol dire, Endriade, che può capire i nostri discorsi?”

“Spero di sì (надеюсь, что да). Ho paura di sì (боюсь, что да).”

235

“E lei, Laura, che dice (а она, Лаура, что говорит)?”

“Laura pensa a Strobele (Лаура думает о Штробеле). Si è innamorata di

quell’imbecille (она влюблена в этого болвана). Come poteva andare altrimenti

(разве могло быть иначе: «как могло пойти иначе»)? Laura è sempre Laura

(Лаура — всегда Лаура). E poi, stavolta, intendiamoci, non sono più il marito (и

к тому же, на этот раз я больше /ей/ не муж; intendersi — договариваться,

уславливаться; intendiamoci — имейте в виду, /давайте/ договоримся; вы

ведь понимаете). Io sono il padre (я отец). Io, l’ho messa al mondo (я породил

ее; mettere — класть, помещать). Della stessa donna, padre, marito, innamorato

(я отец, муж и возлюбленный одной и той же женщины). In una bella

situazione, no (пикантная ситуация, правда; bello — прекрасный)?” Gettò la

sigaretta, la quale cadde e continuò a fumare lentamente (он бросил сигарету,

которая упала и продолжала медленно дымиться). “Del resto, che importa se

non mi ama (впрочем, какое значение имеет /то, что она/ меня не любит)? Se

non sa neanche chi sono (если она даже не знает, кто я)? Se non sa neanche che

esisto (если она даже не знает, что я существую)? Che importa (какое /это/

имеет значение)? Purché sia contenta (лишь бы она была довольна)...”

“Spero di sì. Ho paura di sì.”

“E lei, Laura, che dice?”

“Laura pensa a Strobele. Si è innamorata di quell’imbecille. Come poteva

andare altrimenti? Laura è sempre Laura. E poi, stavolta, intendiamoci, non sono

più il marito. Io sono il padre. Io, l’ho messa al mondo. Della stessa donna, padre,

marito, innamorato. In una bella situazione, no?” Gettò la sigaretta, la quale cadde

e continuò a fumare lentamente. “Del resto, che importa se non mi ama? Se non sa

neanche chi sono? Se non sa neanche che esisto? Che importa? Purché sia

contenta...”

“Tanto le vuol bene (вы так ее любите)?”

“Purtroppo (к сожалению).”

236

“E Strobele (а Штробеле)?”

“Strobele (Штробеле). Non me ne parli (не говорите мне о нем). Cosa vuole

che capisca, l’idiota, di questi adorabili misteri (что вы хотите, чтобы он, идиот,

понимал /что-то/ в этих восхитительных тайнах; adorabile —

очаровательный; восхитительный; adorare — обожать, безумно любить,

боготворить; преклоняться, благоговеть)? Ma questa è la legge (но это же

закон). Ama, se vuoi non farti amare (люби, если хочешь, чтобы тебя не

любили). Lei perderà sempre la testa per chi non la guarda neanche (она всегда

будет терять голову из-за того, кто даже на нее не смотрит).” Si rialzò in piedi

con fatica (он с трудом поднялся на ноги). “Povero Strobele (бедный

Штробеле). Essere amato dalla prima creatura umana creata dall’uomo (быть

любимым первым человеческим существом, созданным человеком)! Ma lui,

per fortuna, non capisce (но он, к счастью, не понимает).”

Endriade guardò l’orologio a polso (Эндриаде посмотрел на часы на

запястье). “Le dodici e un quarto (четверть первого: «двенадцать и четверть»).

È tardi (/уже/ поздно). Chi sa Luciana (кто знает, /что подумает/ Лучана).

Andiamo (пойдемте)?”

“Tanto le vuol bene?”

“Purtroppo.”

“E Strobele?”

“Strobele. Non me ne parli. Cosa vuole che capisca, l’idiota, di questi adorabili

misteri? Ma questa è la legge. Ama, se vuoi non farti amare. Lei perderà sempre la

testa per chi non la guarda neanche.” Si rialzò in piedi con fatica. “Povero

Strobele. Essere amato dalla prima creatura umana creata dall’uomo! Ma lui, per

fortuna, non capisce.”

Endriade guardò l’orologio a polso. “Le dodici e un quarto. È tardi. Chi sa

Luciana. Andiamo?”

237

In quel momento il mormorio lontano della valle stregata, immerso nel silenzio

della natura, salì (в этот момент далекий шелест из заколдованного ущелья,

растворившийся в тишине природы, усилился; immergere — погружать,

опускать; salire — подниматься, расти; stregare — заколдовать). Ci furono

dentro delle strane pause, ciascuna seguita da una accelerazione di moto, da un

ansito (/он прерывался/ странными паузами, за которыми следовало

учащенное, тяжелое дыхание; ciascuno — каждый; accelerazione, f —

ускорение; moto — движение), come chi respira, ma l’aria non gli basta, e

avidamente inghiotte (как будто кто-то дышит, но ему не хватает воздуха, и он

жадно хватает его ртом; inghiottire — глотать), e nel petto c’è un piombo, e si

comincia a pensare la morte (а в груди /у него/ пуля, и он начинает думать о

смерти; piombo, m — свинец).

Endriade si tese tutto, sembrava l’evaso che, ormai sicuro della libertà, ode il

passo degli sgherri all’improvviso (Эндриаде весь напрягся, как беглец,

который, теперь уже уверенный в своей свободе, вдруг слышит шаги

преследователей; tendersi — напрягаться, натягиваться; sembrare —

казаться; sgherro — головорез, бандит).

“Cosa c’è, Endriade (что это, Эндриаде)?”

Non le badava più (он больше не замечал ее). A scatti, si guardava intorno,

con angoscia (рывками /поворачивая голову, он/ тревожно оглядывался

вокруг; angoscia, f — тревога).

“Madonna (Пресвятая Дева)!”, era un gemito (простонал он; gemito, m —

стон). “Non sente (вы не слышите)? Che cosa le hanno fatto (что они с ней

сделали)?”

Silenzio (тишина). Poi una voce umana che chiamava (потом —

человеческий голос, который звал). “Professore Endriade, professore

(профессор Эндриаде, профессор)!”

In quel momento il mormorio lontano della valle stregata, immerso nel silenzio

della natura, salì. Ci furono dentro delle strane pause, ciascuna seguita da una

238

accelerazione di moto, da un ansito, come chi respira, ma l’aria non gli basta, e

avidamente inghiotte, e nel petto c’è un piombo, e si comincia a pensare la morte.

Endriade si tese tutto, sembrava l’evaso che, ormai sicuro della libertà, ode il

passo degli sgherri all’improvviso.

“Cosa c’è, Endriade?”

Non le badava più. A scatti, si guardava intorno, con angoscia.

“Madonna!”, era un gemito. “Non sente? Che cosa le hanno fatto?”

Silenzio. Poi una voce umana che chiamava. “Professore Endriade, professore!”

16.

Quella stessa mattina (в то же самое утро) — mancava poco a mezzodì e sui

prati gli insetti facevano un ininterrotto ronzio (незадолго до полудня, /когда/ на

лугу непрерывно жужжали насекомые; mancare — не хватать; ronzio, m —

жужжание) — Giancarlo e Olga Strobele scesero per i prati alla riva del Turiga

(Джанкарло и Ольга Штробеле спустились по лугам на берег Туриги;

scendere), il placido rio che contornava alla base le mura perimetrali del Numero

Uno (тихой речки, которая по периметру огибала стены Номера Один; rio, m

— поток, ручей; base, f — основание). Non c’erano cabine e spogliatoi, non ce

n’era bisogno, la campagna intorno era deserta (там не было кабинок и

раздевалок, они были не нужны, /так как/ местность вокруг была безлюдна;

bisogno, m — нужда).

Per un eccesso di pudore, Strobele, vestito solo di maglietta, calzoni bianchi e

sandali, andò a spogliarsi dietro una macchia di noccioli (от природы слишком

стыдливый, Штробеле, одетый только в футболку, белые штаны и сандалии,

пошел раздеваться в заросли орешника; eccesso, m — излишек; pudore, m —

стыд; macchia, f — пятно; густой лес, заросли кустарника; чаща).

Puritano com’era, appena fu in calzoncini, quasi che l’esporre il proprio corpo

all’aria libera gli desse un senso di vergogna, o di peccato (/так как он/ был

пуританином /в душе, то/, как только он оказался в трусах, как будто

239

выставлять свое тело на всеобщее обозрение казалось ему постыдным или

греховным; libero — свободный; dare — давать; senso, m — ощущение;

peccato, m — грех) — e sì che nel complesso era un bell’uomo (хотя он в целом

был красивым мужчиной; bell’uomo, m — красавец) — non stette a gingillarsi

sulla riva ma si tuffò immediatamente (он не стал терять времени на берегу, а

сразу же окунулся /в воду/; stare — останавливаться; медлить;

gingillare/gingillarsi — бездельничать, время попусту терять; gingillo, m —

игрушка, безделушка; tuffarsi — нырять, окунаться, погружаться в воду).

Quella stessa mattina — mancava poco a mezzodì e sui prati gli insetti

facevano un ininterrotto ronzio — Giancarlo e Olga Strobele scesero per i prati alla

riva del Turiga, il placido rio che contornava alla base le mura perimetrali del

Numero Uno. Non c’erano cabine e spogliatoi, non ce n’era bisogno, la campagna

intorno era deserta.

Per un eccesso di pudore, Strobele, vestito solo di maglietta, calzoni bianchi e

sandali, andò a spogliarsi dietro una macchia di noccioli.

Puritano com’era, appena fu in calzoncini, quasi che l’esporre il proprio corpo

all’aria libera gli desse un senso di vergogna, o di peccato — e sì che nel

complesso era un bell’uomo — non stette a gingillarsi sulla riva ma si tuffò

immediatamente.

Come riemerse dalle acque lisce, verdi e profonde (когда он вновь выплыл /на

поверхность/ из гладкой, зеленой, глубокой воды; riemergersi), si voltò verso

la riva in attesa che anche Olga si buttasse (он повернулся к берегу, ожидая, что

Ольга тоже поплывет; buttarsi — бросаться). Ma ciò che vide lo lasciò

interdetto (но то, что он увидел, ужасно его смутило; lasciare — оставлять;

interdetto — смущенный).

Controsole, snella come quando era adolescente, Olga era in piedi sulla riva,

completamente nuda (Ольга стояла на берегу, против солнца, стройная, как

240

юная девушка: «как когда была подростком», и совершенно голая;

adolescente, m, f — подросток, in piedi — на ногах).

Le braccia sollevate ad anfora per aggiustarsi lo chignon (подняв руки

амфорой, чтобы поправить шиньон), offriva senza imbarazzo a lui, al sole e alla

natura, la vista del suo corpo bellissimo e sorrideva di benessere (она без

смущения предлагала ему, солнцу и природе полюбоваться своим

прекрасным телом и довольно улыбалась; vista, f — вид, зрелище, benessere,

m — благосостояние, довольство).

“Olga, su, mettiti il costume (Ольга, давай-ка, надень купальник)”, gridò lui

galleggiando sul dorso a lente bracciate (крикнул он, плавая на спине и

медленно взмахивая руками; bracciata, f — взмах рук).

“Non ce l’hooo (у меня его не-ет)”, rispose lei facendo il verso delle bambine

capricciose (ответила она тоном капризной девочки: «делая манеру капризных

девочек»). “L’ho dimenticato a casa (я забыла его дома).”

Come riemerse dalle acque lisce, verdi e profonde, si voltò verso la riva in

attesa che anche Olga si buttasse. Ma ciò che vide lo lasciò interdetto.

Controsole, snella come quando era adolescente, Olga era in piedi sulla riva,

completamente nuda.

Le braccia sollevate ad anfora per aggiustarsi lo chignon, offriva senza

imbarazzo a lui, al sole e alla natura, la vista del suo corpo bellissimo e sorrideva

di benessere.

“Olga, su, mettiti il costume”, gridò lui galleggiando sul dorso a lente bracciate.

“Non ce l’hooo”, rispose lei facendo il verso delle bambine capricciose. “L’ho

dimenticato a casa.”

“Allora rivestiti e vallo a prendere (тогда оденься и иди за ним; prendere —

брать).” La voce si era fatta dura (его голос стал твердым).

“Ma nemmeno per sogno (и не подумаю; sogno, m — сон; nemmeno — и не,

также не, даже не). Chi mi può vedere qui (кто может меня здесь увидеть)?

241

Non dovrò mica aver vergogna di te, spero (не должна же я стыдиться тебя,

надеюсь; vergogna, f — стыд).”

“Su, Olga, non far storie (ну, Ольга, не делай глупостей; storia, f —

история). Potrebbe girare qualcheduno (кто-нибудь может сюда прийти; girare

— вращать/ся/, бродить).”

“Ma se il posto è tutto cintato (но ведь все это место окружено /стенами/;

cinta, f — ограда; городская/крепостная стена; cintare — окружать: un

castello cintato di mura — замок, окруженный стенами). E poi ci sono i cani (и

к тому же, там есть собаки).”

“I cani non ci sono più (собак больше нет).”

“Come non ci sono più (как больше нет)? Neppure Wolf (даже Вольфа)?”

“Giorno e notte abbaiavano dal giorno che quello là (они день и ночь лаяли с

того дня, как это)... da quando il coso ha cominciato a funzionare, sembravano

impazziti (с тех пор, как эта штука начала функционировать; казалось, они

сошли с ума).”

“Avevano paura (они боялись)?”

“Allora rivestiti e vallo a prendere.” La voce si era fatta dura.

“Ma nemmeno per sogno. Chi mi può vedere qui? Non dovrò mica aver

vergogna di te, spero.”

“Su, Olga, non far storie. Potrebbe girare qualcheduno.”

“Ma se il posto è tutto cintato. E poi ci sono i cani.”

“I cani non ci sono più.”

“Come non ci sono più? Neppure Wolf?”

“Giorno e notte abbaiavano dal giorno che quello là... da quando il coso ha

cominciato a funzionare, sembravano impazziti.”

“Avevano paura?”

“Basta, Olga, non staremo qui a discutere (хватит, Ольга, мы здесь не /для

того, чтобы/ обсуждать это).”

242

“Ah Giancarlo (а, Джанкарло)”, e la moglie scoppiò in una risata (и жена

рассмеялась; scoppiare — лопаться, разражаться), “adesso capisco (теперь я

понимаю)! È per lui (/это/ из-за него)? È per lui che dovrei aver vergogna (/это/

его я должна стыдиться)?”

“Olga, mettiti almeno un asciugamano addosso (Ольга, накинь на себя хотя

бы полотенце). Potrebbe passare Endriade, o Ismani, o qualcuno degli elettricisti

(/здесь/ может пройти Эндриаде, или Измани, или кто-нибудь из

электриков).”

“Senti, Giancarlo (слушай, Джанкарло). Lo sai che qualche volta tu mi sembri

diventato matto (знаешь, мне иногда кажется, что ты сошел с ума)? Della

vostra macchina, del vostro cervellone elettronico dovrei aver vergogna (я должна

стыдиться вашей машины, вашего электронного мозга)? Hai paura che si

scandalizzi (боишься, что он будет возмущаться/будет шокирована;

scandalizzarsi — возмущаться; scandalizzare — шокировать, возмущать)?”, e

si abbandonava alle risate (и она продолжала хохотать; abbandonarsi —

отдаваться; предаваться). “Hai paura che si ecciti (боишься, что он

возбудится; eccitarsi — возбуждаться; возмущаться, выходить из себя)?”

“Basta, Olga, non staremo qui a discutere.”

“Ah Giancarlo”, e la moglie scoppiò in una risata, “adesso capisco! È per lui? È

per lui che dovrei aver vergogna?”

“Olga, mettiti almeno un asciugamano addosso. Potrebbe passare Endriade, o

Ismani, o qualcuno degli elettricisti.”

“Senti, Giancarlo. Lo sai che qualche volta tu mi sembri diventato matto? Della

vostra macchina, del vostro cervellone elettronico dovrei aver vergogna? Hai paura

che si scandalizzi?”, e si abbandonava alle risate. “Hai paura che si ecciti?”

Sempre ridendo, la donna nuda si volse al più vicino padiglione del robot (все

еще хохоча, обнаженная женщина повернулась к ближайшему павильону

робота), basso parallelepipede di calcestruzzo che si ergeva, a una distanza di circa

243

ottanta metri (низкому бетонному параллелепипеду, который возвышался на

расстоянии около восьмидесяти метров), sulla sommità del pendio erboso,

seminascosto da gruppi irregolari di cespugli (на вершине поросшего травой

склона, наполовину скрытого зарослями кустарника; gruppo, m — группа;

irregolare — неправильный). E gridò allegramente (и весело крикнула):

“Ehi tu, dico, bel tomo, mi vedi (эй, красавец, /ты/ меня видишь)?”

Così strillando, le braccia alzate in atto di offerta, mostrava all’automa tutta la

sua sfrontata nudità (вот так крича и протягивая вперед руки, она выставляла

перед роботом всю свою бесстыжую наготу; atto, m — акт, жест; offerta, f

— предложение).

“Basta, basta (хватит, хватит)! Vergognati (как тебе не стыдно)!” Giancarlo

Strobele era fuori di sé (Джанкарло Штробеле был вне себя /от гнева/). Con tre

bracciate fu alla riva, balzò dall’acqua, si lanciò verso la moglie (он мигом

доплыл до берега, выскочил из воды и бросился к жене; con tre bracciate —

тремя взмахами рук).

Ma Olga con un guizzo gli sfuggì e tra nuove risa corse su per il morbido prato,

in direzione del robot (но Ольга увернулась и с новым /взрывом/ смеха

побежала вверх по мягкому лугу, в сторону робота; guizzo, m — извив;

скачок; sfuggire — избегать, ускользать; correre).

Sempre ridendo, la donna nuda si volse al più vicino padiglione del robot, basso

parallelepipede di calcestruzzo che si ergeva, a una distanza di circa ottanta metri,

sulla sommità del pendio erboso, seminascosto da gruppi irregolari di cespugli. E

gridò allegramente:

“Ehi tu, dico, bel tomo, mi vedi?”

Così strillando, le braccia alzate in atto di offerta, mostrava all’automa tutta la

sua sfrontata nudità.

“Basta, basta! Vergognati!” Giancarlo Strobele era fuori di sé. Con tre bracciate

fu alla riva, balzò dall’acqua, si lanciò verso la moglie.

244

Ma Olga con un guizzo gli sfuggì e tra nuove risa corse su per il morbido prato,

in direzione del robot.

Lui dietro, a balzi irregolari e goffi, incespicando per le dolorose fitte (он — за

ней, неровными, неуклюжими прыжками, спотыкаясь от острой боли),

quando gli steli, trinciati dalla falce, gli si conficcavano nella pianta dei piedi

(когда сухие стебли скошенной травы, впивались ему в ноги; trinciare —

мелко резать; falce, f — серп, коса; pianta, f — подошва). Olga, invece, quasi

fosse insensibile, galoppava sull’erba leggermente (Ольга же, наоборот, легко

бежала по траве, как будто была нечувствительна /к боли/).

Ma con l’impeto moltiplicato dalla collera, mentre lei si voltava indietro a

beffeggiarlo, Strobele si gettò a tuffo, riuscendo ad afferrarle una caviglia (но

одним рывком, усиленным злобой, когда она обернулась, /чтобы/ подразнить

его, Штробеле бросился вперед и схватил ее за щиколотку; tuffo, m — нырок,

прыжок в воду; riuscire — удаваться). Olga stramazzò in avanti (Ольга

грохнулась вперед).

“Ahi! Sei pazzo (ты что, сумасшедший)? Che cosa ti prende (что на тебя

нашло)?”, urlò per il dolore della botta, cercando di rialzarsi (закричала она от

боли, пытаясь подняться; botta, f — удар). Lui però la teneva (но он /все еще/

держал ее). Con un violento strappo la trascinò verso di sé, l’afferrò per le spalle

(сильным рывком он подтащил ее к себе, схватил ее за плечи), la rovesciò

supina e rabbiosamente le menò uno schiaffo (перевернул ее на спину и, в

порыве ярости, дал ей пощечину; rabbiosamente — яростно; rabbia, f —

бешенство; menare — водить, вести; двигать, шевелить, размахивать:

menare colpi — наносить удары, бить).

Lui dietro, a balzi irregolari e goffi, incespicando per le dolorose fitte, quando

gli steli, trinciati dalla falce, gli si conficcavano nella pianta dei piedi. Olga,

invece, quasi fosse insensibile, galoppava sull’erba leggermente.

245

Ma con l’impeto moltiplicato dalla collera, mentre lei si voltava indietro a

beffeggiarlo, Strobele si gettò a tuffo, riuscendo ad afferrarle una caviglia. Olga

stramazzò in avanti.

“Ahi! Sei pazzo? Che cosa ti prende?”, urlò per il dolore della botta, cercando

di rialzarsi. Lui però la teneva. Con un violento strappo la trascinò verso di sé,

l’afferrò per le spalle, la rovesciò supina e rabbiosamente le menò uno schiaffo.

Di colpo le risate della donna si ruppero nei sussulti dei singhiozzi (/веселый/

женский смех сразу превратился в /горькие/ рыдания; rompersi — ломаться;

sussulto, m — содрогание). Contorcendosi, scalciando, si rivoltò, e pestava i

piccoli pugni sulle massicce membra del marito (извиваясь и лягаясь, она

вывернулась и /стала/ колотить маленькими кулачками по массивному телу

мужа; membra, pl — конечности).

Ma in quel mentre, subito dietro una siepe di arbusti, una voce si levò (но в

этот момент, прямо за кустами, раздался голос; siepe, f — изгородь; levarsi —

подниматься): “Professore, professore (профессор, профессор)!”.

“Su, nasconditi là, nasconditi e sta ferma (ну-ка, спрячься там, спрячься и не

показывайся; stare fermo — оставаться неподвижным)”, disse affannato

Strobele facendo segno a una macchia densa di fogliame (сказал запыхавшийся

Штробеле, указав на густую листву /орешника/). E, mollata la presa, balzò in

piedi (и, отпустив жену, вскочил на ноги; presa, f — хватка; mollare —

отпускать, постепенно ослаблять /напр. веревку/).

“Perdio, nasconditi (ради Бога, спрячься)”, ripeté correndo dalla parte donde il

capotecnico Manunta chiamava (повторил он, убегая в ту сторону, откуда его

звал главный техник Манунта).

Stavolta lei obbedì (на этот раз она послушалась). Ansimando ancora per la

lotta, si acquattò all’ombra di un cespuglio e restò immobile (все еще тяжело

дыша после борьбы, она спряталась в тени кустарника и замерла: «осталась

неподвижной»; restare — оставаться; immobile — неподвижный; acquattarsi

— притаиться; сильно пригнуться), mentre il marito scompariva di là delle

246

piante (в то время как ее муж исчез за растениями; di là — по ту сторону, на

той стороне).

Di colpo le risate della donna si ruppero nei sussulti dei singhiozzi.

Contorcendosi, scalciando, si rivoltò, e pestava i piccoli pugni sulle massicce

membra del marito.

Ma in quel mentre, subito dietro una siepe di arbusti, una voce si levò:

“Professore, professore!”.

“Su, nasconditi là, nasconditi e sta ferma”, disse affannato Strobele facendo

segno a una macchia densa di fogliame. E, mollata la presa, balzò in piedi.

“Perdio, nasconditi”, ripeté correndo dalla parte donde il capotecnico Manunta

chiamava.

Stavolta lei obbedì. Ansimando ancora per la lotta, si acquattò all’ombra di un

cespuglio e restò immobile, mentre il marito scompariva di là delle piante.

Strobele si fece incontro a Manunta che scendeva di corsa verso il fiume

(Штробеле вышел навстречу Манунте, который бегом спускался к реке).

“Manunta, cosa succede (Манунта, что случилось)?”

“Ah, professore (ах, профессор)”, fece l’altro (сказал тот). “Deve venire

subito (вы сейчас же должны идти). Là, nel compartimento sette c’è qualcosa che

non va (там, в седьмом отсеке, что-то не работает). Ho paura che un

convertitore di reazione abbia fatto massa e sia saltato (боюсь, что

преобразователь реакции замкнуло, и он перегорел; fare massa —

заземлить).”

“Quando è successo (когда /это/ произошло)?”

“Tre, quattro minuti fa (три-четыре минуты назад). Ero nella sala di controllo,

avevo appena finito il mio giro, quando ho sentito un rumore, una specie di ronzío

(я был в диспетчерской, как раз закончил обход, когда услышал шум, что-то

вроде гудения). Viene dal compartimento sette (он шел из седьмого отсека). Tre

lampadine rosse accese (зажглись три красные лампочки).”

247

“Valvole (предохранители)?”

“Valvole, sì (да, предохранители). Ma questo poco male perché il Blooster

aveva funzionato (но это ничего, потому что блустер работал). Il guaio è che

dopo (плохо то, что потом)...”

“Basta, ho capito (достаточно, я понял). Tu, Manunta, corri e riporta tutto al

minimo (ты, Манунта, беги и переведи все на холостой ход). Corri, fa presto

(беги и поторопись). Io mi vesto e ti raggiungo (я /сейчас/ оденусь и догоню

тебя; raggiungere — достигать, добираться).”

Strobele si fece incontro a Manunta che scendeva di corsa verso il fiume.

“Manunta, cosa succede?”

“Ah, professore”, fece l’altro. “Deve venire subito. Là, nel compartimento sette

c’è qualcosa che non va. Ho paura che un convertitore di reazione abbia fatto

massa e sia saltato.”

“Quando è successo?”

“Tre, quattro minuti fa. Ero nella sala di controllo, avevo appena finito il mio

giro, quando ho sentito un rumore, una specie di ronzío. Viene dal compartimento

sette. Tre lampadine rosse accese.”

“Valvole?”

“Valvole, sì. Ma questo poco male perché il Blooster aveva funzionato. Il guaio

è che dopo...”

“Basta, ho capito. Tu, Manunta, corri e riporta tutto al minimo. Corri, fa presto.

Io mi vesto e ti raggiungo.”

17.

Dall’ombra del cespuglio Olga sentì Giancarlo allontanarsi e le voci perdersi

laggiù (/оставаясь/ в тени кустарника, Ольга слышала, как уходил Джанкарло

и затихли голоса вдали; perdersi — теряться, замирать). Al fresco vegetale, il

sudore della corsa le si raffreddò sul corpo nudo (в прохладной тени растений,

248

после бега, ее потное голое тело стало мерзнуть: «пот бега ей стал остывать

на голом теле»; fresco — свежесть, sudore, m — пот; raffreddare —

охлаждать; остужать). Ebbe un brivido (ее охватила дрожь).

Restò il grande silenzio meridiano dell’alpe con il mormorio, nelle sue

profondità, della vita (в глубокой полуденной тишине гор слышалось

шуршание жизни; restare — оставаться; profondità, f — глубина) che in certo

modo trionfava là, sui prati abbandonati al sole, giovani e freschi, nella gioia della

prima estate (которая, радуясь началу лета, как будто ликовала там, на

молодых, свежих лугах, согретых солнцем; in certo modo — некоторым

образом; abbandonare — покидать; gioia, f — радость; primo — первый).

Ma, confuso con questo brulichio di infinitesime voci, un altro suono (но к

этому шуму бесконечно малых голосов примешивался другой звук; brulichio,

m — кишение). Anch’esso vasto, indefinibile, fatto di una quantità innumerevole

di particelle (и он /был/ обширный, неопределенный, созданный

бесчисленным количеством частиц) che formavano un coro di sussurri, soffi,

scatti, battiti, tremiti (которые составляли хор из шелеста, шипения, щелчков,

равномерного стука, дрожи), strisciamenti, esili fischi, sospiri, remoti tonfi, echi

di lontane cavità in vibrazione (шарканья, слабого свиста, вздохов, отдаленного

шума падения, эха далеких вибрирующих пустот), soffice vorticare di ruotismi,

fruscii di condutture, flussi viscosi, elastici contatti (мягкого вращения зубчатых

передач, шуршания коммуникаций, вязких потоков, эластичных контактов).

La voce dell’automa, del Numero Uno, sterminata creatura artificiale adagiata sul

paesaggio (голос робота, Номера Один, огромного искусственного существа,

расположенного в ущелье; paesaggio, m — пейзаж).

Dall’ombra del cespuglio Olga sentì Giancarlo allontanarsi e le voci perdersi

laggiù. Al fresco vegetale, il sudore della corsa le si raffreddò sul corpo nudo.

Ebbe un brivido.

249

Restò il grande silenzio meridiano dell’alpe con il mormorio, nelle sue

profondità, della vita che in certo modo trionfava là, sui prati abbandonati al sole,

giovani e freschi, nella gioia della prima estate.

Ma, confuso con questo brulichio di infinitesime voci, un altro suono.

Anch’esso vasto, indefinibile, fatto di una quantità innumerevole di particelle che

formavano un coro di sussurri, soffi, scatti, battiti, tremiti, strisciamenti, esili

fischi, sospiri, remoti tonfi, echi di lontane cavità in vibrazione, soffice vorticare di

ruotismi, fruscii di condutture, flussi viscosi, elastici contatti. La voce dell’automa,

del Numero Uno, sterminata creatura artificiale adagiata sul paesaggio.

Allora la donna si alzò in piedi e uscì alla luce, ansiosa di ricevere il sole su di

sé (тогда женщина поднялась на ноги и вышла на свет, чтобы солнце светило

на нее; ansioso — беспокоящийся, страстно желающий; ricevere —

получить), di sentire quel caldo meraviglioso entrarle dentro e risvegliarle dolci

desideri (чтобы почувствовать, как это чудесное тепло входит в нее и

пробуждает сладкие желания).

In quel preciso istante le giunse un suono nuovo (в этот самый момент

послышался новый звук; preciso — точный; giungere — достигать); sopra la

fissa vaga sonorità del cervello artificiale si innestò, di colpo, un ronzio più

individuato (кроме постоянного, едва различимого шелеста, /связанного с

работой/ искусственного мозга, вдруг возникло более определенное гудение;

sonorità, f — звучание; innestare — делать прививку, включать), quasi che

delle cose si fossero messe improvvisamente a girare con rapidità frenetica (как

будто внезапно что-то стало с бешеной скоростью вращаться): un affannoso

rotolio nella speranza di uno sfogo, corsa disperata della macchina precipitante

verso una liberazione misteriosa (лихорадочное метание в поисках выхода,

отчаянный бег машины, несущейся к таинственному освобождению; rotolio,

m — качение, вращение; speranza, f — надежда; sfogo, m — вытяжка,

отдушина). Simile al lamento di cento anime sepolte nelle intimità del labirinto

che sommessamente gemessero, invocando (похоже на стенание ста душ,

250

погребенных в недрах лабиринта, которые тихо стонут, моля /о помощи/;

intimità, f — близость).

Allora la donna si alzò in piedi e uscì alla luce, ansiosa di ricevere il sole su di

sé, di sentire quel caldo meraviglioso entrarle dentro e risvegliarle dolci desideri.

In quel preciso istante le giunse un suono nuovo; sopra la fissa vaga sonorità del

cervello artificiale si innestò, di colpo, un ronzio più individuato, quasi che delle

cose si fossero messe improvvisamente a girare con rapidità frenetica: un

affannoso rotolio nella speranza di uno sfogo, corsa disperata della macchina

precipitante verso una liberazione misteriosa. Simile al lamento di cento anime

sepolte nelle intimità del labirinto che sommessamente gemessero, invocando.

Olga si fermò in ascolto e la bocca le si apriva al riso (Ольга остановилась,

прислушиваясь, и ее рот приоткрылся от смеха). Le sembrava comico (/это/

казалось ей смешным). Rivolta al più vicino padiglione, esaminava i luccicanti

oblò convessi (повернувшись к ближайшему павильону, она рассматривала

сверкающие выпуклые иллюминаторы) che, aperti qua e là nelle ermetiche

pareti con disegno capriccioso, davano al basso edificio una espressione (которые,

располагаясь на герметичных стенах в капризном беспорядке, придавали

низкому зданию некое выражение; aprire — открывать; disegno, m — план,

эскиз). Quelle gigantesche pupille convergevano, le parve, su di lei, con una

curiosità ingorda (эти гигантские глаза фокусировались, как ей казалось, на

ней, с жадным любопытством; pupilla, f — зрачок; ingordo — жадный,

прожорливый; ненасытный), le sembrava di sentire degli sguardi premere sulle

sue carni bianche cosparse di lentiggini (ей казалось, /что она/ чувствовала, как

эти взгляды ощупывают ее белое тело, усеянное веснушками; premere —

нажимать; cospargere — посыпать; осыпать; покрывать: un prato cosparso

di fiori — луг, усыпанный цветами).

Quel mugolio di macchine, là dentro, accelerò il ritmo ancor di più (завывание

машин внутри /робота/ продолжилось в ускоренном темпе; accelerare —

251

ускорять), poi di colpo si ruppe, perdendosi in singulti giù per pozzi ignoti

(потом резко прервалось, сменившись рыданиями внизу, в неведомых

шахтах; perdere — терять; pozzo, m — колодец; /горн./ шахта) scavati nelle

viscere, come gorgo d’acqua che il tubo inghiotte a sorsi (вырытых в лоне земли,

как водоворот воды, который глотками поглощает труба; scavare — рыть

/землю/, копать; выкапывать; viscere, m — внутренности, утроба; le viscere

della terra — недра земли).

Olga si fermò in ascolto e la bocca le si apriva al riso. Le sembrava comico.

Rivolta al più vicino padiglione, esaminava i luccicanti oblò convessi che, aperti

qua e là nelle ermetiche pareti con disegno capriccioso, davano al basso edificio

una espressione. Quelle gigantesche pupille convergevano, le parve, su di lei, con

una curiosità ingorda, le sembrava di sentire degli sguardi premere sulle sue carni

bianche cosparse di lentiggini.

Quel mugolio di macchine, là dentro, accelerò il ritmo ancor di più, poi di colpo

si ruppe, perdendosi in singulti giù per pozzi ignoti scavati nelle viscere, come

gorgo d’acqua che il tubo inghiotte a sorsi.

“Uno (/Номер/ Один)”, chiamò lei, per gioco, a voce bassa, avvicinandosi

(позвала она тихим голосом, шутки ради, приближаясь /к роботу/). “Uno, mi

vedi (/Номер/ Один, /ты/ меня видишь)?”

Toccò con una mano il muro e si accorse che in quel punto, lungo la parete (она

коснулась стены рукой и заметила, что в этом месте, вдоль стены), c’era una

fascia, alta circa un metro, di una sostanza cedevole ed elastica (шла полоса из

податливого, эластичного вещества, высотой около метра; cedere —

отступать, отходить). Scottava, da tanto era il sole (/полоса/ жгла /руку/, так

/ее нагрело/ солнце).

Guardò su, verso i cristalli tondi degli oblò, verso certe feritoie sghembe,

sfiatatoi, enigmatici pertugi (она посмотрела наверх, на круглые стекла

иллюминаторов, на какие-то кривые щели, отдушины, загадочные узкие

252

отверстия) che si aprivano qua e là nella candida parete (которые открывались в

разных местах на белоснежной стене; qua e là — тут и там). Microfoni,

cellule fotoelettriche, obiettivi fotografici, bocche di altoparlanti (микрофоны,

фотоэлементы, объективы камер, громкоговорители)?

Ma l’automa non fiatava più (но робот больше не издавал ни звука; fiatare

— дышать, подавать голос).

“Uno”, chiamò lei, per gioco, a voce bassa, avvicinandosi. “Uno, mi vedi?”

Toccò con una mano il muro e si accorse che in quel punto, lungo la parete,

c’era una fascia, alta circa un metro, di una sostanza cedevole ed elastica. Scottava,

da tanto era il sole.

Guardò su, verso i cristalli tondi degli oblò, verso certe feritoie sghembe,

sfiatatoi, enigmatici pertugi che si aprivano qua e là nella candida parete.

Microfoni, cellule fotoelettriche, obiettivi fotografici, bocche di altoparlanti?

Ma l’automa non fiatava più.

Si guardò intorno (она огляделась вокруг). Invasi dal sole, prati, alberi e

cespugli sembravano assopirsi lentamente (залитые солнцем луга, деревья и

кусты, казалось, тихо дремали; invadere — захватывать, заполнять;

lentamente — медленно; assopirsi — задремать, забыться легким сном).

“Giancarlo (Джанкарло)”, lei pensò (думала она), “si preoccupava che non mi

facessi vedere nuda (беспокоился, как бы меня не увидели голой: «чтобы я не

дала увидеть себя голой»). Perché (почему)? Che veramente (неужели

правда)...?” Sorrideva fra sé (она улыбнулась). Più ci pensava, più la cosa le

pareva ridicola, ed assurda (чем больше она об этом думала, тем более

смешным и нелепым это казалось). Possibile che avessero costruito una

macchina capace di (возможно ли, что они сконструировали машину,

способную)...?

Chi la vedeva (кто ее видел)? Chi avrebbe mai saputo (кто когда-нибудь

узнает)? Perché non provare (почему бы не попробовать)? Forse la fascia di

253

sostanza elastica corrispondeva a un organo di percezione sensoriale (может быть,

полоса из эластичного вещества является органом осязания; corrispondere —

соответствовать; percezione, f — восприятие).

Olga aprì le braccia e con gesto inverecondo appoggiò il petto alla parte calda

(Ольга раскрыла руки и без малейшего смущения прижалась грудью к

горячей стене; gesto, m — жест; inverecondo — бесстыдный, наглый). Ci

sarebbe stato, da parte dell’automa, qualche segno di comprensione (подаст ли

робот хоть какой-нибудь знак, поймет ли: «будет ли со стороны робота

какой-нибудь знак понимания»)?

Si guardò intorno. Invasi dal sole, prati, alberi e cespugli sembravano assopirsi

lentamente. “Giancarlo”, lei pensò, “si preoccupava che non mi facessi vedere

nuda. Perché? Che veramente...?” Sorrideva fra sé. Più ci pensava, più la cosa le

pareva ridicola, ed assurda. Possibile che avessero costruito una macchina capace

di...?

Chi la vedeva? Chi avrebbe mai saputo? Perché non provare? Forse la fascia di

sostanza elastica corrispondeva a un organo di percezione sensoriale.

Olga aprì le braccia e con gesto inverecondo appoggiò il petto alla parte calda.

Ci sarebbe stato, da parte dell’automa, qualche segno di comprensione?

Dietro la lastra, nelle viscere della macchina, quel ronzio di prima (за плитой,

во внутренностях машины, то гудение, /которое звучало/ раньше) — o era

soltanto suggestione (или /это/ было только внушение = или это лишь

показалось)? — si ridestò, con successivi scarti, alzandosi di tono

(возобновилось, с некоторыми помехами, повышая тон; ridestare — вновь

пробуждаться; successivo — последующий; scarto, m — отклонение). Ci

furono due tre colpi secchi, come di molle che liberassero nuovi fiotti di energia

(/раздалось/ два-три резких удара, как будто пружины освободили новые

потоки энергии). Quindi il muro stesso prese a vibrare leggermente (а потом

сама стена начала слегка вибрировать).

254

“Uno (/Номер/ Один)”, lei disse sottovoce (сказала она вполголоса). “Uno,

mi senti (/Номер/ Один, /ты/ меня чувствуешь)?”

Da qualche altoparlante, forse, che Olga non capiva dove fosse (может быть,

из какого-то громкоговорителя, которого Ольга не видела; non capiva dove

fosse — не понимала, где он был), ma poteva darsi provenisse dall’interno del

padiglione stesso, venne un gorgoglio confuso (а, может, из самого павильона

исходило невразумительное клокотание; interno, m — внутренняя часть).

Gurr, gurr! Ma non parole o voci comprensibili (и ни /одного/ понятного слова

или голоса).

Dietro la lastra, nelle viscere della macchina, quel ronzio di prima — o era

soltanto suggestione? — si ridestò, con successivi scarti, alzandosi di tono. Ci

furono due tre colpi secchi, come di molle che liberassero nuovi fiotti di energia.

Quindi il muro stesso prese a vibrare leggermente.

“Uno”, lei disse sottovoce. “Uno, mi senti?”

Da qualche altoparlante, forse, che Olga non capiva dove fosse, ma poteva darsi

provenisse dall’interno del padiglione stesso, venne un gorgoglio confuso. Gurr,

gurr! Ma non parole o voci comprensibili.

Sempre aderendo all’automa col suo corpo, la donna nuda levò gli occhi (все

еще прижимаясь к роботу /всем/ телом, обнаженная женщина подняла глаза;

aderire — примыкать, присоединяться). Si accorse che sul ciglio della

casamatta, proprio sopra di lei, qualcosa lentamente si muoveva (она заметила,

что над краем каземата, прямо над ней, что-то медленно двигалось).

Incuriosita, si ritrasse per guardare (охваченная любопытством, она отступила

назад, чтобы посмотреть). Erano le antenne, fatte ad asta, a racchetta, a ciuffo, a

reticella (/это/ были антенны в форме шеста, ракетки, хохолка, сетки), che,

uscite dall’immobilità, cominciavano a spostarsi con scarti quasi impercettibili

(которые, придя в движение, начали почти незаметно перемещаться; uscire —

255

выходить; immobilità, f — неподвижность; scarto, m — резкий поворот,

отклонение).

Ma a destra, in basso, quasi al livello del terreno, un’altra cosa attirò i suoi

sguardi (а справа, внизу, почти на уровне земли, другая вещь привлекла ее

внимание; sguardo, m — взгляд). Nel muro, fino allora ininterrotto e liscio, c’era

un sottile segno scuro e orizzontale che si dilatava lentamente (в стене, до сих пор

сплошной и гладкой, /появилось/ тонкое, темное горизонтальное пятно,

которое медленно растягивалось; segno, m — знак, след, метка).

Sempre aderendo all’automa col suo corpo, la donna nuda levò gli occhi. Si

accorse che sul ciglio della casamatta, proprio sopra di lei, qualcosa lentamente si

muoveva. Incuriosita, si ritrasse per guardare. Erano le antenne, fatte ad asta, a

racchetta, a ciuffo, a reticella, che, uscite dall’immobilità, cominciavano a spostarsi

con scarti quasi impercettibili.

Ma a destra, in basso, quasi al livello del terreno, un’altra cosa attirò i suoi

sguardi. Nel muro, fino allora ininterrotto e liscio, c’era un sottile segno scuro e

orizzontale che si dilatava lentamente.

Una paura irragionevole la tenne ferma, il fiato sospeso (необъяснимый страх

сковал ее, стало трудно дышать; fermo — неподвижный; fiato, m — дыхание;

sospendere — подвешивать, прерывать). Guardando meglio, credette di capire

(присмотревшись получше, она догадалась; credere — верить; думать,

полагать): inserito in una concavità con tanta precisione da confondersi con la

uniformità del muro (/это был/ лежащий в углублении, абсолютно точно

сливавшийся со стеной; precisione, f — точность; confondersi — смешаться,

запутаться, uniformità, f — однородность), un organo, un braccio, un’antenna o

qualcosa di simile stava per distendersi (орган, рука, антенна или что-то

подобное, /и оно/ продолжало вытягиваться). Che forma aveva (какой формы

оно было)? Disponeva di tenaglie, di uncini, di qualche strumento da presa

256

(располагало ли /оно/ клешнями, крюками, каким-нибудь инструментом для

захвата)?

Con sforzo si riscosse, si staccò, balzò giù per il prato allontanandosi una

trentina di metri (с усилием, она очнулась и пустилась бежать вниз по лугу,

чтобы отдалиться /от машины/ метров на тридцать; riscuotersi —

встряхиваться, приходить в чувство; staccarsi — отделяться; balzare —

прыгать, бросаться). Adesso quasi gridò per il male alle piante dei piedi (теперь

она почти кричала от боли в ногах, /которые колола сухая скошенная трава/).

Poi si fermò, ansimando, e, accucciata sul prato, rimase ad osservare (потом

она остановилась, задыхаясь, и, опустившись на траву, стала наблюдать;

accucciarsi — прикорнуть; prato, m — луг).

Una paura irragionevole la tenne ferma, il fiato sospeso. Guardando meglio,

credette di capire: inserito in una concavità con tanta precisione da confondersi con

la uniformità del muro, un organo, un braccio, un’antenna o qualcosa di simile

stava per distendersi. Che forma aveva? Disponeva di tenaglie, di uncini, di

qualche strumento da presa?

Con sforzo si riscosse, si staccò, balzò giù per il prato allontanandosi una

trentina di metri. Adesso quasi gridò per il male alle piante dei piedi.

Poi si fermò, ansimando, e, accucciata sul prato, rimase ad osservare.

Il braccio (рука) — perché era veramente un braccio metallico articolato a

guisa di pantografo (потому что /это/ действительно была металлическая рука

на шарнирах, как пантограф /чертежный прибор/) — con moto sornione uscì

per una trentina di centimetri, indeciso si arrestò (плавным движением вышла на

тридцать сантиметров и нерешительно остановилась; sornione — мрачный).

Ci fu un leggero cloc nell’interno (внутри слегка щелкнуло). Le immote occhiaie

degli oblò continuavano a fissare (неподвижные глаза-иллюминаторы

продолжали пристально смотреть) — le pareva (казалось) — lei nuda,

accoccolata in mezzo all’erba che il sole riscaldava, sulla schiena (на нее,

257

обнаженную, сидящую на корточках в траве, спину которой грело солнце).

Un calabrone che andava e veniva nel silenzio (в тишине /было слышно

жужжание/ шершня, который то подлетал ближе, то улетал), pigolii di uccelli

verso gli alberi del fiume, nel silenzio (в тишине /было слышно/ щебетание

птиц на деревьях: «в направлении деревьев» у реки). Ma nel silenzio anche

quel tenebroso ronzio nelle interiora della macchina che sembrava ansimasse (но в

тишине также /было слышно/ то зловещее гудение внутри машины, как будто

она задыхалась; sembrare — казаться).

Il braccio restò immobile per due tre minuti (рука замерла на две-три

минуты). Dopodiché, con un veloce scatto, rientrò nel suo alloggiamento (потом,

с резким щелчком, вернулась в свою нишу; veloce — быстрый;

alloggiamento, m — размещение; /тех./ гнездо, выемка, канавка, паз; шлиц;

углубление; alloggiare — предоставлять помещение, давать приют) e la sua

parte esterna, verniciata di bianco, combaciò nuovamente con il piano del muro,

così da non essere visibile (и ее внешняя часть, окрашенная в белый цвет,

снова слилась с поверхностью стены, так что она стала невидимой; verniciare

— лакировать; покрывать лаком; красить; vernice, f — лак; /эмалевая/

краска).

Il braccio — perché era veramente un braccio metallico articolato a guisa di

pantografo — con moto sornione uscì per una trentina di centimetri, indeciso si

arrestò. Ci fu un leggero cloc nell’interno. Le immote occhiaie degli oblò

continuavano a fissare — le pareva — lei nuda, accoccolata in mezzo all’erba che

il sole riscaldava, sulla schiena. Un calabrone che andava e veniva nel silenzio,

pigolii di uccelli verso gli alberi del fiume, nel silenzio. Ma nel silenzio anche quel

tenebroso ronzio nelle interiora della macchina che sembrava ansimasse.

Il braccio restò immobile per due tre minuti. Dopodiché, con un veloce scatto,

rientrò nel suo alloggiamento e la sua parte esterna, verniciata di bianco, combaciò

nuovamente con il piano del muro, così da non essere visibile.

258

Olga ancora sorrise (Ольга опять улыбнулась). Evidentemente si era messa

fuori tiro e Numero Uno aveva rinunciato a prenderla (очевидно, она была вне

досягаемости /руки/, и Номер Один отказался /от попыток/ схватить ее). E se

la avesse presa (а если бы он ее схватил)? Che forza aveva quel braccio metallico

(какой силой обладала эта металлическая рука)? Le avrebbe fatto male (/могла

бы она/ причинить ей вред)? Sarebbe stata capace di svincolarsi (смогла бы она

освободиться)? Che intenzioni aveva il mostro (какие намерения были у

монстра)? Di toccarla (потрогать ее)? Di stringerla (сжать ее)? Di strangolarla

(задушить ее)?

Il ronzio svaniva a poco a poco, assorbito dalle cavità fonde dell’automa

(понемногу гудение затихало, поглощенное безднами внутри робота; svanire

— выдыхаться, исчезать; fondo — глубокий). Finché non si udì più nulla

(наконец, ничего больше не было слышно).

“Uno (/Номер/ Один)”, disse lei a voce alta (сказала она громким голосом).

“Sei arrabbiato, povero Uno (/ты/ в ярости, бедный /Номер/ Один)?”

Dalla casamatta giunse un debole rumore, simile a un chioccio borbottio (со

стороны каземата донесся слабый шум, похожий на хриплое бормотание).

Ben presto si dissolse (очень скоро он пропал; dissolversi — растворяться,

разлагаться).

Era tesa ad ascoltare quando ebbe un soprassalto di paura (она напрягала

/слух, чтобы/ услышать /еще что-нибудь/, и вдруг вздрогнула от страха; teso

— натянутый, напряженный). Alla sua destra qualcosa (справа от нее что-то)

— solo l’ombra le aveva sfiorato appena appena il margine dell’occhio (она

успела заметить боковым зрением только какую-то тень: «только тень едва-

едва коснулась края ее глаза») — si era spostata rapidissima (быстро

промелькнуло; spostarsi — передвигаться).

Olga ancora sorrise. Evidentemente si era messa fuori tiro e Numero Uno aveva

rinunciato a prenderla. E se la avesse presa? Che forza aveva quel braccio

259

metallico? Le avrebbe fatto male? Sarebbe stata capace di svincolarsi? Che

intenzioni aveva il mostro? Di toccarla? Di stringerla? Di strangolarla?

Il ronzio svaniva a poco a poco, assorbito dalle cavità fonde dell’automa.

Finché non si udì più nulla.

“Uno”, disse lei a voce alta. “Sei arrabbiato, povero Uno?”

Dalla casamatta giunse un debole rumore, simile a un chioccio borbottio. Ben

presto si dissolse.

Era tesa ad ascoltare quando ebbe un soprassalto di paura. Alla sua destra

qualcosa — solo l’ombra le aveva sfiorato appena appena il margine dell’occhio

— si era spostata rapidissima.

Di scatto si voltò, col cuore che furiosamente le batteva (она резко

повернулась, сердце бешено колотилось). Ah (ах).

Le venne da ridere (ей стало смешно). Sollievo (облегчение). Non era

qualche altra propaggine del robot sbucata di sotterra per ghermirla (/это/ было не

еще одно щупальце робота, которое вылезло из-под земли, чтобы схватить

ее; propaggine, f — отводок) (perché questo era stato il primissimo pensiero

(потому что именно так она сначала подумала: «это была первейшая

мысль»)). Un coniglio selvatico (/это был/ дикий кролик). Uscito da una delle

siepi che risalivano il pendio fin quasi alla base dei muri (он вышел из зарослей

кустов, покрывавших склон, которые доходили до основания стен; siepe, f —

изгородь; risalire — подниматься), era balzato sull’aperto prato, fermandosi a

circa cinque metri dalla costruzione (он выскочил на открытый луг,

остановившись примерно в пяти метрах от конструкции).

Brucò l’erba qua e là svogliatamente, finché rimase fermo, le orecchie dritte,

come per un pericolo imminente (он лениво жевал траву, но вдруг замер,

навострив уши, как будто /почуяв/ угрожавшую ему опасность; fermo —

неподвижный; dritto — прямой; imminente — нависший, неминуемый). Solo il

naso aveva delle rapide nervose contrazioni, fiutando l’aria (только нос быстро,

быстро, нервно двигался, нюхая воздух; contrazione, f — сжатие,

260

сокращение). Ma evidentemente non capiva (но, видно, он не понимал /в чем

дело/).

Di scatto si voltò, col cuore che furiosamente le batteva. Ah.

Le venne da ridere. Sollievo. Non era qualche altra propaggine del robot

sbucata di sotterra per ghermirla (perché questo era stato il primissimo pensiero).

Un coniglio selvatico. Uscito da una delle siepi che risalivano il pendio fin quasi

alla base dei muri, era balzato sull’aperto prato, fermandosi a circa cinque metri

dalla costruzione.

Brucò l’erba qua e là svogliatamente, finché rimase fermo, le orecchie dritte,

come per un pericolo imminente. Solo il naso aveva delle rapide nervose

contrazioni, fiutando l’aria. Ma evidentemente non capiva.

La bestiola, cercando, girò la testa in su (зверек, в поисках /опасности/,

повернул голову /и посмотрел/ наверх), dove tre vitree occhiaie rompevano

l’uniformità della parete (где на однородной стене выделялись три стеклянных

глаза; rompere — ломать/ся/, нарушать; uniformità, f — однородность).

Fulminea, dalla base del muro, con uno slang sinistro, una sottile propaggine

schizzò orizzontalmente, proiettata da una molla (как молния, из основания

стены со зловещим лязгом выскочило тонкое щупальце, брошенное

пружиной; fulmine, m — молния; fulmineo — молниеносный, мгновенный,

ошеломляющий; orizzontalmente — горизонтально). Minima frazione di

secondo (/прошла/ доля секунды). Il coniglio accennò a uno scarto per mettersi in

salvo ma eccolo, meschino, attanagliato dalla pinza (кролик собирался

уклониться и спастись, но он, несчастный, /не успел и оказался/ стиснут

клещами; accennare — указывать, намекать; scarto, m — отклонение, salvo,

m — безопасность). Il braccio metallico, a duplici snodi, di struttura

leggerissima, ebbe dei successivi fremiti (металлическая рука с двойными

шарнирами, изящной конструкции, задрожала; leggero — легкий; successivo

— последующий; fremito, m — дрожь). Stringeva (сдавила /его/). A ogni

261

contrazione, la bestiola si dibatteva, con piccole strida (зверек забился с тихим

верещанием; contrazione, f — сжатие, сокращение /мускулов/; strido, m /pl

strida/ — крик, вопль, завывание). Ma la pinza affondava sempre più le due

branche nel torace (но клещи все сильнее впивались ему в грудь; branca, f —

лапа /также тех./; коготь; щупальце /моллюска/, зажимная щека /в

подъемных устройствах/).

“Lascia (отпусти)! Lascia (отпусти)!”, gridò Olga inorridita senza osare

avvicinarsi (крикнула Ольга, в ужасе: «приведенная в ужас», не решаясь

приблизиться; inorridire — ужасать, приводить в ужас). Fu in piedi, cercò un

sasso, un legno, un coso qualsiasi (она вскочила на ноги /и стала/ искать

камень, доску, хоть что-нибудь). Ma non c’era niente (но там ничего не было).

La bestiola, cercando, girò la testa in su, dove tre vitree occhiaie rompevano

l’uniformità della parete.

Fulminea, dalla base del muro, con uno slang sinistro, una sottile propaggine

schizzò orizzontalmente, proiettata da una molla. Minima frazione di secondo. Il

coniglio accennò a uno scarto per mettersi in salvo ma eccolo, meschino,

attanagliato dalla pinza. Il braccio metallico, a duplici snodi, di struttura

leggerissima, ebbe dei successivi fremiti. Stringeva. A ogni contrazione, la bestiola

si dibatteva, con piccole strida. Ma la pinza affondava sempre più le due branche

nel torace.

“Lascia! Lascia!”, gridò Olga inorridita senza osare avvicinarsi. Fu in piedi,

cercò un sasso, un legno, un coso qualsiasi. Ma non c’era niente.

Il coniglio continuava a cigolare (кролик продолжал пищать). Nello sforzo di

una nuova stretta, il braccio addirittura si inarcò (/сделав/ еще одно усилие, рука

прямо-таки согнулась; stretta, f — сжатие).

“Lascia (отпусти)! Lascia (отпусти)!”

Ma l’antenna si alzò sollevando il coniglio da terra (но щупальце поднялось,

подняв и кролика над землей), girò lateralmente descrivendo un angolo di

262

quarantacinque gradi, si arrestò in direzione della donna (повернулось в сторону

женщины, описав угол в 45 градусов, остановилось /перед ней/; laterale —

боковой). Le branche si aprirono, l’animaletto piombò sull’erba con un piccolo

tonfo (клещи раскрылись, зверюшка упала на траву с тихим шлепком). E qui

giacque negli ultimi sussulti (и забилась в последних судорогах; giacere —

лежать, покоиться). Poi il braccio tornò, ruotando, alla direzione primitiva, calò,

adagio adagio si ritrasse (потом рука вернулась, вращаясь в первоначальном

направлении, опустилась и медленно удалилась).

Fu allora che, di là di ogni raccapriccio, la verità si rivelò alla donna finalmente

(и только тогда, после /пережитого/ кошмара, истина наконец открылась

женщине; raccapriccio, m — ужас, смятение). Incespicando, Olga fuggì verso

la riva, dove erano i vestiti (спотыкаясь, Ольга побежала к берегу, где лежала

ее одежда). “Tu, tu, maledetta (ты, ты проклятая)!”, gridava (кричала она).

Il prato rimase deserto nella solitudine del sole (опустевший луг освещало

одинокое солнце; solitudine, f — одиночество). Però quel piccolo mucchietto di

pelo bruno, che non si muoveva più (/там осталось/ лишь это маленькое тельце,

/покрытое/ бурой шерсткой, которое больше не шевелилось).

Il coniglio continuava a cigolare. Nello sforzo di una nuova stretta, il braccio

addirittura si inarcò.

“Lascia! Lascia!”

Ma l’antenna si alzò sollevando il coniglio da terra, girò lateralmente

descrivendo un angolo di quarantacinque gradi, si arrestò in direzione della donna.

Le branche si aprirono, l’animaletto piombò sull’erba con un piccolo tonfo. E qui

giacque negli ultimi sussulti. Poi il braccio tornò, ruotando, alla direzione

primitiva, calò, adagio adagio si ritrasse.

Fu allora che, di là di ogni raccapriccio, la verità si rivelò alla donna finalmente.

Incespicando, Olga fuggì verso la riva, dove erano i vestiti. “Tu, tu, maledetta!”,

gridava.

263

Il prato rimase deserto nella solitudine del sole. Però quel piccolo mucchietto di

pelo bruno, che non si muoveva più.

18.

La scena è notte, e piove (и вот ночь, идет дождь; scena, f — сцена). Buio

(темно). Pioggia lieve che però un vento freddo sbatte qua e là, sulle terrazze del

Numero Uno (легкий дождь барабанит по террасам Номера Один; un vento

freddo sbatte qua e là — холодный ветер бьет туда-сюда), fischiando fra le

antenne e i tralicci, lamentosamente, a 1350 metri circa sul livello del mare

(/холодный ветер/ жалобно завывает между антеннами и решетками, /на

высоте/ около 1350 метров над уровнем моря; fischiare — свистеть).

Nel pomeriggio, dalla Valle Texeruda, erano cominciate ad arrivare nuvole

(днем, со /стороны/ Долины Тексеруда, начали прилетать облака; arrivare —

прибывать). Trasmigrando verso il nord facevano passare delle grandi ombre sui

prati, sui boschi e le montagne di roccia (направляясь на север, они гнали

большие тени над лугами, над лесами и скалистыми горами; trasmigrare —

переселяться; passare — проходить) le quali, da candidi castelli felici, si

trasformarono di colpo in nerastri muraglioni corrosi e sinistri (которые из

благополучных белоснежных замков вдруг превращались в черные,

полуразрушенные зловещие стены; nerastro — черноватый; muraglia, f —

внешняя стена; muraglione, m — большая стена: «стенище»; corroso —

разъеденный, разрушенный: corroso dal tarlo — изъеденный молью;

подвергшийся коррозии; corrodere — разъедать, разрушать;

корродировать; rodere — грызть, глодать).

La scena è notte, e piove. Buio. Pioggia lieve che però un vento freddo sbatte

qua e là, sulle terrazze del Numero Uno, fischiando fra le antenne e i tralicci,

lamentosamente, a 1350 metri circa sul livello del mare.

264

Nel pomeriggio, dalla Valle Texeruda, erano cominciate ad arrivare nuvole.

Trasmigrando verso il nord facevano passare delle grandi ombre sui prati, sui

boschi e le montagne di roccia le quali, da candidi castelli felici, si trasformarono

di colpo in nerastri muraglioni corrosi e sinistri.

Poi sul fondo del settentrione le nuvole avevano cominciato ad ammucchiarsi

(потом, далеко на севере, облака начали собираться в тучи; fondo, m —

глубина, конец; ammucchiarsi — скопляться; mucchio, m — куча, груда)

formando gigantesche incastellature crollanti di colori violacei (образуя

гигантские осыпающиеся конструкции фиолетового цвета; incastellatura, f —

рама, /строительные/ леса; crollare — обваливаться; рушиться).

L’ammassamento a un certo punto, siccome a nord non c’era più spazio, cominciò

a estendersi verso il basso (в какой-то момент, когда на севере больше не было

места, это нагромождение начало смещаться вниз; estendersi —

расширяться, распространяться). E da Val Texeruda le nubi continuavano ad

arrivare (а со /стороны/ Долины Тексеруда продолжали прилетать облака).

Finché si formò un soffitto grigio altissimo e uniforme (наконец образовался

серый потолок, очень высокий и однородный). E di sotto le nubi continuarono a

muoversi (а ниже продолжали двигаться облака). E adesso sulla Valle Felice è

venuta la notte, piove e il vento qua e là zufola in modo lamentoso (и теперь в

Счастливой Долине наступила ночь, идет дождь, и то тут, то там жалобно

завывает ветер; zufolare — играть на свирели, свистеть; modo, m — способ,

метод).

Poi sul fondo del settentrione le nuvole avevano cominciato ad ammucchiarsi

formando gigantesche incastellature crollanti di colori violacei. L’ammassamento a

un certo punto, siccome a nord non c’era più spazio, cominciò a estendersi verso il

basso. E da Val Texeruda le nubi continuavano ad arrivare. Finché si formò un

soffitto grigio altissimo e uniforme. E di sotto le nubi continuarono a muoversi. E

265

adesso sulla Valle Felice è venuta la notte, piove e il vento qua e là zufola in modo

lamentoso.

La moglie di Endriade, come sempre quando cambia il tempo, ha l’emicrania (у

жены Эндриаде мигрень, как всегда, когда меняется погода) ed è già andata a

letto con due cachets (и она уже ушла спать, /приняв/ две таблетки /фр./).

Ismani nella sua villetta sta studiando le relazioni e i piani che gli ha dato Strobele

(Измани в своей вилле изучает отчеты и проекты, которые ему дал

Штробеле) perché finora non ci ha capito gran che ed è ansioso di aggiornarsi

(потому что пока он многого не понял, но очень хочет /во всем/ разобраться;

ansioso — беспокоящийся; страстно желающий; aggiornarsi —

пополнять/обогащать себя /напр. знаниями/). Gli Strobele, marito e moglie,

chiacchierano e fumano, irrequieti (/оба/ Штробеле, муж и жена,

встревоженные, разговаривают и курят). Il capitano Vestro, che finora non si è

mai fatto vedere (капитан Вестро, который до сих пор не показывался),

probabilmente sta giocando a carte coi suoi uomini del minuscolo presidio interno,

sistemato in una minuscola casermetta molto più in là (возможно, играет в карты

со своими людьми из крошечного внутреннего гарнизона, размещенного в

крошечной казарме довольно далеко отсюда). Tutti costoro non sanno niente,

non hanno sospettato niente di quello che è successo oggi (никто из них ничего

не знает и не подозревает о том, что сегодня произошло). Soltanto Olga

Strobele di tanto in tanto ha una specie di brivido ricordando la piccola avventura

di questa mattina (только Ольга Штробеле время от времени вздрагивает,

вспоминая маленькое утреннее приключение; brivido, m — озноб, дрожь).

L’ha raccontata al marito ma lui non ci voleva credere e poi si è messo a ridere

(она рассказала о нем мужу, но тот не поверил, а потом начал смеяться;

volere — хотеть; mettersi — приняться). Però Olga non gli ha detto della

sensazione avuta all’ultimo momento (но Ольга не сказала ему о том

ощущении, /которое появилось у нее/ в последний момент), quando si è resa

conto che il Numero Uno maschio non era (когда она догадалась, что Номер

266

Один не мужчина; rendersi conto — отдавать себе отчет) e a lei è venuto

addosso lo schifo e subito è scappata via per rivestirsi (и она почувствовала такое

омерзение: «на нее нашло омерзение», что тотчас побежала одеваться); al

marito non ha detto niente e il motivo non è il pudore, anzi le piacerebbe molto

discutere a lungo la questione (мужу она ничего не сказала, и не из-за

/излишней/ стыдливости, напротив, ей очень хотелось бы обсудить этот

вопрос; a lungo — долго), ma sa benissimo che in queste cose lui è un cretino

assoluto, oltre che infetto di pruderies puritane (но она прекрасно знает, что в

таких вещах он полный кретин, к тому же зараженный пуританским

ханжеством /фр./) (e forse proprio perciò lo ha sposato volentieri (и, может быть,

именно поэтому она охотно вышла за него замуж), l’idea di riuscire a

corromperlo un poco la seduceva intensamente (мысль немножко развратить его

ее очень соблазняла; riuscire — удаваться; intensamente — интенсивно,

сильно)). Neppure Olga, che pure era stata così vicina a indovinare fino in fondo il

grande segreto, sa dunque che cosa è successo (но даже Ольга, которая была

столь близка к разгадке великой тайны, не знает, что именно случилось; fino

in fondo — до конца; fondo, m — дно).

La moglie di Endriade, come sempre quando cambia il tempo, ha l’emicrania ed

è già andata a letto con due cachets. Ismani nella sua villetta sta studiando le

relazioni e i piani che gli ha dato Strobele perché finora non ci ha capito gran che

ed è ansioso di aggiornarsi. Gli Strobele, marito e moglie, chiacchierano e fumano,

irrequieti. Il capitano Vestro, che finora non si è mai fatto vedere, probabilmente

sta giocando a carte coi suoi uomini del minuscolo presidio interno, sistemato in

una minuscola casermetta molto più in là. Tutti costoro non sanno niente, non

hanno sospettato niente di quello che è successo oggi. Soltanto Olga Strobele di

tanto in tanto ha una specie di brivido ricordando la piccola avventura di questa

mattina. L’ha raccontata al marito ma lui non ci voleva credere e poi si è messo a

ridere. Però Olga non gli ha detto della sensazione avuta all’ultimo momento,

quando si è resa conto che il Numero Uno maschio non era e a lei è venuto

267

addosso lo schifo e subito è scappata via per rivestirsi; al marito non ha detto

niente e il motivo non è il pudore, anzi le piacerebbe molto discutere a lungo la

questione, ma sa benissimo che in queste cose lui è un cretino assoluto, oltre che

infetto di pruderies puritane (e forse proprio perciò lo ha sposato volentieri, l’idea

di riuscire a corromperlo un poco la seduceva intensamente). Neppure Olga, che

pure era stata così vicina a indovinare fino in fondo il grande segreto, sa dunque

che cosa è successo.

La cosa è cominciata verso mezzodì (это началось около полудня; cosa, f —

вещь, дело). Un’improvvisa alterazione di corrente nel complesso degli apparati

percettivi (внезапное изменение /силы/ тока в приемной аппаратуре;

complesso, m — комплекс). Manunta era nella sala di controllo, se ne è accorto

subito (Манунта был в диспетчерской, /и он/ сразу же заметил). In quel mentre

il Numero Uno stava per terminare un complesso elaborato matematico (в этот

момент Номер Один как раз завершал сложные математические вычисления;

elaborare — разрабатывать). Senza apparenti motivi (без видимых причин) —

tutto appariva normale sugli strumenti (аппаратура, кажется, была в порядке:

«все казалось нормальным в аппаратуре») — il calcolo si è interrotto (расчет

прервался). Una totale caduta di tensione (полное падение напряжения)? Poi le

faccende, tecnicamente valutate, si sono rifatte normali (а потом все

нормализовалось, с технической точки зрения; faccenda, f — дело, valutare —

оценивать). Ma (но)...

Ma non è più come stamane, come ieri (но /теперь все/ не так, как /было/

этим утром, как /было/ вчера). Un alone d’ombra dove tutto era felice (тень

/нависла там/, где было счастье; alone, m — гало, сияние; felice —

счастливый). Non ombra fatta dalle nubi in arrivo dal sud (не тень, созданная

облаками, прилетевшими с юга; arrivo, m — прибытие), essa viene su dal

vallone, dalle casematte, dalle incastellature di cemento senza fine, dalla terra (эта

/тень/ поднимается из ущелья, из казематов, из бесконечного нагромождения

268

бетонных конструкций, из земли; incastellatura, f — /строительные/ леса,

станина; fine, f — конец).

La cosa è cominciata verso mezzodì. Un’improvvisa alterazione di corrente nel

complesso degli apparati percettivi. Manunta era nella sala di controllo, se ne è

accorto subito. In quel mentre il Numero Uno stava per terminare un complesso

elaborato matematico. Senza apparenti motivi — tutto appariva normale sugli

strumenti — il calcolo si è interrotto. Una totale caduta di tensione? Poi le

faccende, tecnicamente valutate, si sono rifatte normali. Ma...

Ma non è più come stamane, come ieri. Un alone d’ombra dove tutto era felice.

Non ombra fatta dalle nubi in arrivo dal sud, essa viene su dal vallone, dalle

casematte, dalle incastellature di cemento senza fine, dalla terra.

L’ombra sale, tetro e invisibile lievito (поднимается тень, мрачное и

невидимое брожение; lievito, m — дрожжи, брожение), si stende imparziale

nelle fosse e nei pinnacoli, nel cuore e nella casa dell’uomo (и /незаметно/

распространяется /всюду/, от шахт до шпилей, /проникает/ в сердце и в дом

человека; imparziale — беспристрастный). Che cosa si è rotto (что сломалось;

rompere)? Che veleno è entrato nella creatura (какой яд попал в /искусственное/

создание; entrare — входить)? Perché tutto, nella segreta cittadella, intatto sta

(потому что все в засекреченной цитадели цело /и невредимо/). E nelle viscere

gli ordigni continuano a macinare, a macinare, conforme ai calcolati procedimenti

(и внутри нее механизмы продолжают работать, работать в соответствии с

расчетными режимами; macinare — молоть; procedimento, m — ход,

развитие: procedimento dei fatti — ход событий; поведение, образ действия;

процесс; ход; развитие; режим: procedimento tecnologico — технологический

процесс/режим; procedere — продвигаться, идти вперед; действовать,

поступать). E le antenne piccole e grandi vibrano in corrispondenza con le

rispettive funzioni sensoriali (и маленькие и большие антенны вибрируют в

соответствии со своими сенсорными функциями; rispettivo —

269

соответствующий), e dondolano di qua e di là, con la dovuta lentezza (и

качаются туда-сюда с надлежащей неторопливостью; lentezza, f —

медленность; lento — медленный, неторопливый). L’apparenza è salva

(внешне все в порядке; apparenza, f — внешний вид; видимость; salvo —

целый, невредимый).

Eppure dov’è più il lieto brusio di vita e di aspettazione (а где же веселый

шум жизни и ожидания/надежды)? quella risonanza indefinibile che negli

uomini faceva dimenticare la presenza del corpo in una meravigliosa sensazione di

leggerezza (этот неопределенный звук, который заставлял людей забывать о

/собственном/ теле, /испытывая/ чудесное чувство легкости; risonanza, f —

резонанс; presenza, f — присутствие), e perfino a un uomo razionale come

Strobele pareva di vivere un romanzo (и даже разумному человеку, вроде

Штробеле, казалось, /что он/ переживает роман)? Né la potenza instancabile del

mare (ни неустанная мощь моря; stancare — утомлять; stanco — усталый,

утомленный), né le impenetrabili cisterne delle foreste (ни озера в

непроходимых лесах; cisterna, f — водоем), né l’immobilità delle selvagge

montagne muovevano insieme nell’animo tante cose soavi, eroiche e fatali (ни

неподвижность суровых гор не пробуждают в душе таких сладостных,

героических и фатальных чувств; muovere — двигать; cosa, f — вещь). Ma

adesso (а теперь)?

L’ombra sale, tetro e invisibile lievito, si stende imparziale nelle fosse e nei

pinnacoli, nel cuore e nella casa dell’uomo. Che cosa si è rotto? Che veleno è

entrato nella creatura? Perché tutto, nella segreta cittadella, intatto sta. E nelle

viscere gli ordigni continuano a macinare, a macinare, conforme ai calcolati

procedimenti. E le antenne piccole e grandi vibrano in corrispondenza con le

rispettive funzioni sensoriali, e dondolano di qua e di là, con la dovuta lentezza.

L’apparenza è salva.

Eppure dov’è più il lieto brusio di vita e di aspettazione? quella risonanza

indefinibile che negli uomini faceva dimenticare la presenza del corpo in una

270

meravigliosa sensazione di leggerezza, e perfino a un uomo razionale come

Strobele pareva di vivere un romanzo? Né la potenza instancabile del mare, né le

impenetrabili cisterne delle foreste, né l’immobilità delle selvagge montagne

muovevano insieme nell’animo tante cose soavi, eroiche e fatali. Ma adesso?

La cara voce si è come contorta, va e viene, si rompe, si intoppa, si aggroviglia,

si dibatte (дорогой голос как будто искажен, он появляется и исчезает,

прерывается, запинается, путается, сбивается; contorcere — крутить;

скручивать; выкручивать; contorto — скрученный, перекрученный;

искаженный, искривленный: viso contorto — искаженное лицо), non è respiro,

è ansito, sibilo, mugolio, desolazione e pianto (/это/ не дыхание, /это/ одышка,

присвист, завывание, отчаянье и плач). Come la bambina sperduta nella

brughiera al crepuscolo d’autunno (как девочка, потерявшаяся на вересковой

пустоши в осенние сумерки). Come l’amante abbandonata nella soffitta gelida

(как возлюбленная, покинутая в холодной мансарде). Come l’albero

frantumato dal vento (как дерево, сломанное ветром; frantumare — дробить,

толочь; разбивать вдребезги). Come il condannato (как приговоренный).

Come chi all’improvviso è sopraffatto dai ricordi del sole e della giovinezza (как

тот, на кого вдруг нахлынули воспоминания о солнце и юности; sopraffare —

пересиливать, побеждать; превосходить; брать верх; /перен./ угнетать); e

sa di morire (он знает, /что должен/ умереть).

La creatura, il Numero Uno, Laura, la donna fatta rinascere dalla scienza e

dall’amore (это создание, Номер Один, Лаура, женщина, которую еще раз

заставили родиться благодаря науке и любви) era là, distesa nella valle, con le

sue gelide membra (лежала: «была там», раскинув свои холодные конечности,

в ущелье), ormai gli uomini l’avevano abbandonata alla sua perfezione né

potevano intervenire più (люди уже довели ее развитие до совершенства и не

могли больше вмешиваться; abbandonare — покидать). Aveva avuto la vita, la

ragione, i sensi, l’energia, la libertà, doveva bastare a se stessa (у нее была жизнь,

разум, чувства, энергия, свобода, она больше не нуждалась ни в чьей

271

помощи: «должна была быть достаточной себе самой»; bastare — быть

достаточным). Ma verso le ore 17 e 30 si era messo a piovere (но около 17.30

зарядил дождь; mettersi — располагаться, размещаться; приниматься,

начинать), e nubi sempre più fosche si accumulavano in tetri sipari al nord,

mentre calava la sera (и облака, все темнее и темнее, собирались, как мрачные

занавесы, на севере, пока опускался вечер; tetro — мрачный, темный; sipario,

m — занавес).

La cara voce si è come contorta, va e viene, si rompe, si intoppa, si aggroviglia,

si dibatte, non è respiro, è ansito, sibilo, mugolio, desolazione e pianto. Come la

bambina sperduta nella brughiera al crepuscolo d’autunno. Come l’amante

abbandonata nella soffitta gelida. Come l’albero frantumato dal vento. Come il

condannato. Come chi all’improvviso è sopraffatto dai ricordi del sole e della

giovinezza; e sa di morire.

La creatura, il Numero Uno, Laura, la donna fatta rinascere dalla scienza e

dall’amore era là, distesa nella valle, con le sue gelide membra, ormai gli uomini

l’avevano abbandonata alla sua perfezione né potevano intervenire più. Aveva

avuto la vita, la ragione, i sensi, l’energia, la libertà, doveva bastare a se stessa. Ma

verso le ore 17 e 30 si era messo a piovere, e nubi sempre più fosche si

accumulavano in tetri sipari al nord, mentre calava la sera.

Il buon professore Ismani studia (добросовестный профессор Измани

занимается; buono — хороший), Strobele marito e moglie si abbracciano

inutilmente nel buio (муж и жена Штробеле зачем-то все обнимаются в

темноте; inutilmente — бесполезно), il capitano Vestro sbatte trionfante sul tavolo

della casermetta il settebello vincitore (капитан Вестро, в казарме,

торжественно кидает на стол семерку, приносящую ему победу; vincitore, m

— победитель). Elisa Ismani senza farsi accorgere mette l’impermeabile, esce di

casa (Элиза Измани /тихо, чтобы никто/ не заметил, надевает плащ, выходит

из дома), va a cercare Manunta che abita nella villetta più in basso (идет искать

272

Манунту, который живет в домике чуть ниже /по улице/). Lo incontra sulla

porta nell’atto che sta uscendo, anche lui affannato (она встречается с ним у

двери его дома, когда он, тоже встревоженный, выходит; atto, m — акт,

дело).

“Bisogna cercare Endriade (надо найти Эндриаде)”, gli dice (говорит она

ему).

“Lo so, signora (я знаю, синьора). Questa è una brutta sera (/сегодня/

скверный вечер = отвратительная погода сегодня вечером; brutto —

некрасивый, безобразный, уродливый; плохой, дурной; скверный, гадкий;

brutto tempo — скверная погода).”

Attraversano il prato al pallido riverbero delle lampadine sempre accese lungo

la strada (они пересекают луг при бледном рассеянном свете фонарей, всегда

горящих на улице; riverbero, m — реверберация, отражение /света, тепла,

звука/; acceso — зажженный; accendere — зажигать: accendere la luce —

зажечь свет). Risalgono il pendio, cercando (они поднимаются на склон,

чтобы посмотреть; cercare — искать), se mai Endriade stia facendo la sua

passeggiata notturna lungo i fianchi della sua creatura (не совершает ли

Эндриаде ночную прогулку вдоль боков своего создания). Non c’è (/его/ там

нет). Ogni tanto si fermano ad ascoltare (время от времени они

останавливаются, чтобы прислушаться). “Signora, ma non sente (синьора, вы

не слышите)?” Lei fa cenno di sì (она утвердительно кивает головой; far cenno

— подать знак).

Il buon professore Ismani studia, Strobele marito e moglie si abbracciano

inutilmente nel buio, il capitano Vestro sbatte trionfante sul tavolo della casermetta

il settebello vincitore. Elisa Ismani senza farsi accorgere mette l’impermeabile,

esce di casa, va a cercare Manunta che abita nella villetta più in basso. Lo incontra

sulla porta nell’atto che sta uscendo, anche lui affannato.

“Bisogna cercare Endriade”, gli dice.

“Lo so, signora. Questa è una brutta sera.”

273

Attraversano il prato al pallido riverbero delle lampadine sempre accese lungo

la strada. Risalgono il pendio, cercando, se mai Endriade stia facendo la sua

passeggiata notturna lungo i fianchi della sua creatura. Non c’è. Ogni tanto si

fermano ad ascoltare. “Signora, ma non sente?” Lei fa cenno di sì.

Dall’interno dell’automa vengono suoni mai uditi (из внутренностей робота

исходят неслыханные звуки). “Forse è il temporale (может быть, /это/

непогода; temporale — преходящий, временный; /m/ непогода, ненастье;

ураган; гроза; шторм)”, dice Elisa per illudersi (говорит Элиза для

самоуспокоения; illudersi — поддаваться иллюзии). Di là della cortina di rupi,

infatti, c’è un intermittente brontolio di tuoni (из-за гряды скал, действительно,

/слышатся/ раскаты грома; cortina, f — занавеска; intermittente —

прерывистый; tuono, m — гром). Lampeggiava anche, di quando in quando e la

luce taglia nel buio i bianchi scoscendimenti del muro bianco, ininterrotto (молния

тоже сверкала, и время от времени ее свет вырывает из темноты куски

сплошной белой стены; scoscendimento, m — обрыв, крутой спуск; tagliare —

резать; кроить, выкраивать; вырезать: tagliare un abito — раскроить

платье). Piove anche, a brevi scrosci che il vento sbatte di traverso (кроме того,

идет дождь, краткими ливнями, которые ветер сдувает в сторону: «бьет

наискосок»; scroscio, m — шум, бурление, клокотание; uno scroscio di pioggia

— кратковременный ливень).

Manunta avrà trentasette trentotto anni (Манунте тридцать семь или тридцать

восемь лет). È grosso, piccolo, con una faccia tonda e bonaria (он тучный,

маленький, с круглым добродушным лицом). Avvolto dalla mantellina

impermeabile sembra anche più goffo, sulla testa ha un comico cappuccio (в

непромокаемой накидке он кажется еще более неповоротливым, на голове у

него смешной капюшон; avvolgere — обматывать, заворачивать). “No

(нет)”, dice (говорит он), “non è il temporale (/это/ не непогода). Ma lei,

signora, sa (а вы, синьора, знаете)?”

274

Dall’interno dell’automa vengono suoni mai uditi. “Forse è il temporale”, dice

Elisa per illudersi. Di là della cortina di rupi, infatti, c’è un intermittente brontolio

di tuoni. Lampeggiava anche, di quando in quando e la luce taglia nel buio i

bianchi scoscendimenti del muro bianco, ininterrotto. Piove anche, a brevi scrosci

che il vento sbatte di traverso.

Manunta avrà trentasette trentotto anni. È grosso, piccolo, con una faccia tonda

e bonaria. Avvolto dalla mantellina impermeabile sembra anche più goffo, sulla

testa ha un comico cappuccio. “No”, dice, “non è il temporale. Ma lei, signora,

sa?”

Elisa lo segue ansimando (Элиза следует за ним, тяжело дыша). Non è

abituata alla montagna (она не привыкла к горам). Basta una salita da poco per

toglierle il respiro (даже после небольшого подъема она запыхалась; bastare —

быть достаточным; togliere — убирать, лишать; respiro, m — дыхание). “Il

professor Endriade mi ha detto (профессор Эндриаде рассказал мне).”

“Ah”, fa Manunta, tranquillizzato dall’insospettata complicità (говорит

Манунта, успокоенный ее неожиданной осведомленностью; complicità, f —

сообщничество, соучастие).

“Conoscevo Laura (я знала Лауру). Eravamo amiche, da ragazze (мы были

подругами в детстве; ragazza, f — девочка, девушка).”

“La conosceva bene (вы хорошо ее знали)?”

“Sì (да).”

Sono arrivati alla sommità del prato dove il muro di recinto divalla giù per le

rocce, ed è impossibile proseguire (они дошли до верхнего края луга, где стена

ограды спускается к скалам, и дальше пройти нельзя; impossibile —

невозможный; proseguire — продолжать путь, следовать дальше). Qui c’è il

ballatoio che collega la villa di Endriade con l’impianto (здесь находится

галерея, которая соединяет виллу Эндриаде с его созданием; impianto, m —

установка, сооружение).

275

Elisa lo segue ansimando. Non è abituata alla montagna. Basta una salita da

poco per toglierle il respiro. “Il professor Endriade mi ha detto.”

“Ah”, fa Manunta, tranquillizzato dall’insospettata complicità.

“Conoscevo Laura. Eravamo amiche, da ragazze.”

“La conosceva bene?”

“Sì.”

Sono arrivati alla sommità del prato dove il muro di recinto divalla giù per le

rocce, ed è impossibile proseguire. Qui c’è il ballatoio che collega la villa di

Endriade con l’impianto.

“Professore, professore (профессор, профессор)”, prova a chiamare Manunta

fra le raffiche (пробует кричать Манунта, /несмотря на/ порывы ветра /и шум

дождя/; chiamare — звать; raffica, f — шквал, сильный порыв /ветра/). Ma

nessuno risponde (но никто не отвечает).

“Entriamo (зайдем)?”, propone il capotecnico (предлагает главный техник).

“Garantito che è là dentro (я уверен, что он там, внутри).”

“Lei ha le chiavi (у вас есть ключи)?”

“Sì, siamo in tre ad averle, il professor Endriade, il professore Strobele e io (да,

ключи есть у нас троих: у профессора Эндриаде, у профессора Штробеле и у

меня). Ma bisogna scendere, signora (но надо спуститься ниже, синьора). La

chiave di questa porta io non ce l’ho (ключа от этой двери у меня нет).”

Sono infatti all’altezza dell’ingresso riservato a Endriade (действительно, они

находятся у входа, которым пользуется только Эндриаде; altezza, f —

высота; riservare — сохранять, резервировать). Con molta buona grazia

Manunta le dà il braccio per aiutarla (Манунта очень любезно подает ей руку;

grazia, f — любезность, грация; aiutare — помогать). Discendono per un

centinaio di metri (они спускаются на сотню метров). Elisa guarda verso le

villette, se per caso ci sia nessuno (Элиза смотрит в сторону домиков, нет ли

там случайно кого-нибудь). Ma tutto è deserto (но улица безлюдна: «все

пусто/безлюдно»).

276

“Professore, professore”, prova a chiamare Manunta fra le raffiche. Ma nessuno

risponde.

“Entriamo?”, propone il capotecnico. “Garantito che è là dentro.”

“Lei ha le chiavi?”

“Sì, siamo in tre ad averle, il professor Endriade, il professore Strobele e io. Ma

bisogna scendere, signora. La chiave di questa porta io non ce l’ho.”

Sono infatti all’altezza dell’ingresso riservato a Endriade. Con molta buona

grazia Manunta le dà il braccio per aiutarla. Discendono per un centinaio di metri.

Elisa guarda verso le villette, se per caso ci sia nessuno. Ma tutto è deserto.

Ecco un’altra piccola porta in ferro, pressappoco dove, la prima notte, gli

Ismani avevano incontrato Endriade (вот другая маленькая железная дверь,

примерно там, где в первую ночь /супруги/ Измани встретили Эндриаде;

pressappoco — приблизительно, почти, около). Manunta apre, accende la luce

del corridoio, fa segno di tacere (Манунта открывает ее, включает свет в

коридоре, дает знак молчать). Giunto in fondo spegne la luce, al buio apre

un’altra porticina (/когда они/ доходят до конца /коридора/, он гасит свет и в

темноте открывает другую дверцу). Escono di nuovo all’aperto sotto la pioggia

(они опять выходят наружу, под дождь).

Qui le luci della strada non arrivano (сюда не доходит свет с улицы). Ci vuole

qualche tempo perché Elisa cominci a intravedere qualche cosa (Элизе требуется

немного времени, чтобы глаза привыкли к темноте: «чтобы Элиза начала

различать что-нибудь»).

“È là, è là che parla (он там, я слышу его голос; parlare — говорить)”, le

bisbiglia Manunta (шепчет ей Манунта). “Mi dia la mano (дайте мне руку).”

Nelle tenebre fitte Elisa si lascia condurre (в кромешной тьме Элиза

безропотно следует за ним; lasciare — позволять; condurre — вести).

277

Ecco un’altra piccola porta in ferro, pressappoco dove, la prima notte, gli

Ismani avevano incontrato Endriade. Manunta apre, accende la luce del corridoio,

fa segno di tacere. Giunto in fondo spegne la luce, al buio apre un’altra porticina.

Escono di nuovo all’aperto sotto la pioggia.

Qui le luci della strada non arrivano. Ci vuole qualche tempo perché Elisa

cominci a intravedere qualche cosa.

“È là, è là che parla”, le bisbiglia Manunta. “Mi dia la mano.”

Nelle tenebre fitte Elisa si lascia condurre.

“Attenta, signora, qui ci sono tre gradini (осторожно, синьора, здесь три

ступеньки). Adesso dritta (теперь прямо). Di qua a destra, piano mi raccomando

(отсюда направо, тихо, умоляю вас; raccomandarsi — доверяться, просить

защиты, умолять помочь, звать на помощь; поручать себя чьим-либо

заботам mi raccomando! — прошу вас!, умоляю!).”

Manunta si ferma (Манунта останавливается). Non si distingue niente, tranne

il profilo nero del vallone sotto a un cielo cupo (ничего нельзя разглядеть, кроме

черного провала ущелья под угрюмым небосводом; profilo, m — профиль,

контур; cupo — глубокий, темный; мрачный, угрюмый).

Sono immobili, in una rientranza del ballatoio (они неподвижно стоят в

углублении галереи; ballatoio, m — балкон, галерея; лестничная площадка).

Manunta la fa scostare in dentro come se qualcuno la potesse vedere (Манунта

закрывает ее своим телом, как будто кто-то может ее увидеть; scostare —

отодвигать; in dentro — внутрь).

Un tuono lungo, cavernoso, di là delle montagne (/раздается/ долгий глухой

/раскат/ грома из-за гор). Dopo poco un lungo bagliore diffuso a tutto l’orizzonte

(чуть погодя мощная вспышка /молнии освещает/ весь горизонт; lungo —

долгий; diffondere — распространять).

“L’ha visto (вы его видели)?” chiede Manunta (спрашивает Манунта).

“Sì (да).”

278

Un lampo (вспышка молнии). A una decina di metri da loro, su un terrazzino,

Endriade, in piedi (в десяти метрах от них, на террасе, стоит Эндриаде; in piedi

— на ногах), le mani strette al parapetto di ferro, proteso in fuori, verso la nera

fossa (уцепившись руками за железный парапет, подавшись вперед, к черной

яме; stringere — сжимать; protendere — простирать). Non ha cappello (он

без шляпы). Intrisi di pioggia, i lunghi capelli gli pendono disordinatamente sulla

fronte (мокрые от дождя, длинные волосы беспорядочно свисают ему на лоб;

intridere — смачивать). Brutto, invecchiato, ingigantito dall’impeto di una

appassionata grandezza (некрасивый, постаревший, но возвышенный

страстным и величественным порывом; ingigantirsi — принимать гигантские

размеры; impeto, m — порыв; appassionato — страстный; grandezza, f —

величина, масштаб; размер; величие).

“Attenta, signora, qui ci sono tre gradini. Adesso dritta. Di qua a destra, piano

mi raccomando.”

Manunta si ferma. Non si distingue niente, tranne il profilo nero del vallone

sotto a un cielo cupo.

Sono immobili, in una rientranza del ballatoio. Manunta la fa scostare in dentro

come se qualcuno la potesse vedere.

Un tuono lungo, cavernoso, di là delle montagne. Dopo poco un lungo bagliore

diffuso a tutto l’orizzonte.

“L’ha visto?” chiede Manunta.

“Sì.”

Un lampo. A una decina di metri da loro, su un terrazzino, Endriade, in piedi, le

mani strette al parapetto di ferro, proteso in fuori, verso la nera fossa. Non ha

cappello. Intrisi di pioggia, i lunghi capelli gli pendono disordinatamente sulla

fronte. Brutto, invecchiato, ingigantito dall’impeto di una appassionata grandezza.

19.

279

Nel buio, frustato dalla nera pioggia, Endriade a tutta voce chiama (в темноте,

под черным проливным дождем, Эндриаде зовет во весь голос; frustare —

бить кнутом, хлестать).

“Laura, Laura!”

Qualcuno, o qualcosa, gli risponde (кто-то, или что-то, отвечает ему). È una

specie di rantolo, ch’esce a fiotti da ignoti pertugi tutt’intorno (/это похоже на/

хрипение, которое выходит волнами из неведомых отверстий вокруг;

pertugio, m — узкое отверстие). Ondeggia, sale, diventa urlo, scivola, si dissolve

in gemito (/оно/ колеблется, усиливается: «поднимается», превращается в

вопль, скользит, сменяется стоном; dissolversi — разлагаться,

растворяться), tace, riprende filiforme, esplode, gorgoglia, tossisce, mugola, tace

ancora (замолкает, опять принимает нитеобразный вид, взрывается, клокочет,

кашляет, завывает, снова замолкает), poi un getto martellante, secco, qualcosa

che fa pensare a una risata (потом — резкое учащенное тарахтение,

напоминающее смех: «которое заставляет подумать о смехе»; getto, m —

бросание, струя; martellare — ковать, бить молотком; martello, m — молот;

молоток; qualcosa — что-то, pensare — думать). Tace, riaffiora estenuato in

un lungo periodare di lamenti (замолкает, вновь появляется, изнуренный

долгими стенаниями; periodare, m — построение фраз; /литературный/

стиль, техника).

“Manunta, lei capisce (Манунта, вы понимаете)?”

“Sì (да).”

Nel buio, frustato dalla nera pioggia, Endriade a tutta voce chiama.

“Laura, Laura!”

Qualcuno, o qualcosa, gli risponde. È una specie di rantolo, ch’esce a fiotti da

ignoti pertugi tutt’intorno. Ondeggia, sale, diventa urlo, scivola, si dissolve in

gemito, tace, riprende filiforme, esplode, gorgoglia, tossisce, mugola, tace ancora,

poi un getto martellante, secco, qualcosa che fa pensare a una risata. Tace, riaffiora

estenuato in un lungo periodare di lamenti.

280

“Manunta, lei capisce?”

“Sì.”

“Che dice (что она говорит)?”

“Dice che (говорит, что)... dice che (говорит, что)...”

“Che cosa dice (что говорит)?”

“Dice che vuol essere di carne (говорит, что хочет быть из плоти). E non di

pietra (а не из камня).”

“Laura (Лаура)?”

“Sì, Laura (да, Лаура). Dice che oggi ha visto una donna, e l’ha sentita

(говорит, что сегодня видела женщину и чувствовала ее).”

“Come sentita (как чувствовала)?”

“Non so (не знаю). Era la signora Strobele che faceva il bagno (/это/ была

синьора Штробеле, она купалась; bagno, m — ванна). Era nuda (она была

голая). E Laura, qui, l’ha vista (и Лаура, отсюда, ее видела).”

“E poi (а потом)?”

“E poi parla della carne (а потом говорит о плоти). Dice che è dolce, soffice,

più morbida delle piume degli uccelli (говорит, что она нежная, мягкая, мягче,

чем перья птиц).”

“Siete dei pazzi (вы сумасшедшие)”, fa Elisa Ismani (говорит Элиза

Измани). “Non lo potevate immaginare (вы не могли это придумать = может

быть, вам показалось)?”

“Che dice?”

“Dice che... dice che...”

“Che cosa dice?”

“Dice che vuol essere di carne. E non di pietra.”

“Laura?”

“Sì, Laura. Dice che oggi ha visto una donna, e l’ha sentita.”

“Come sentita?”

281

“Non so. Era la signora Strobele che faceva il bagno. Era nuda. E Laura, qui,

l’ha vista.”

“E poi?”

“E poi parla della carne. Dice che è dolce, soffice, più morbida delle piume

degli uccelli.”

“Siete dei pazzi”, fa Elisa Ismani. “Non lo potevate immaginare?”

La voce di Endriade si leva tempestosa (голос Эндриаде бурно реагирует;

levarsi — подниматься; tempestoso — грозовой; бурный; tempesta, f — буря,

шторм, ураган; сильный дождь, ветер):

“Laura, Laura. Tu sei più bella (ты красивее). Quella carne che dici sarà

marcita e tu sarai ancora giovane (эта плоть, о которой /ты/ говоришь, сгниет, а

ты все еще будешь молодой).”

Gli risponde un suono mai udito (ему отвечает неслыханный звук). Lungo,

simile a un urlo, con un tremito profondo (долгий, похожий на вой, с глубокой

дрожью).

“Dio, Dio (Боже, Боже)”, invoca Endriade (восклицает Эндриаде; invocare

— умолять; призывать; взывать). “Adesso piange (теперь она плачет)!”

È infatti una cosa terribile a udirsi (и в самом деле, это ужасно слышать:

«ужасная вещь, чтобы слышать»). Simile in tutto al dolore di noi uomini ma

ingigantito in proporzione alla potenza mentale della macchina (очень похоже на

наше, человеческое, горе: «на боль нас, человеков», но усиленное до

гигантских размеров пропорционально силе разума машины; in tutto — во

всем, совершенно).

“Saprò resistere (смогу /ли я/ выдержать; resistere — сопротивляться)?”, si

domanda Elisa Ismani (спрашивает себя Элиза Измани).

Endriade sì, resiste (Эндриаде выдерживает).

La voce di Endriade si leva tempestosa:

282

“Laura, Laura. Tu sei più bella. Quella carne che dici sarà marcita e tu sarai

ancora giovane.”

Gli risponde un suono mai udito. Lungo, simile a un urlo, con un tremito

profondo.

“Dio, Dio”, invoca Endriade. “Adesso piange!”

È infatti una cosa terribile a udirsi. Simile in tutto al dolore di noi uomini ma

ingigantito in proporzione alla potenza mentale della macchina.

“Saprò resistere?”, si domanda Elisa Ismani.

Endriade sì, resiste.

“Laura (Лаура)”, grida (кричит он), “quietati (успокойся). Domani il sole

tornerà (завтра взойдет солнце; tornare — возвращаться). Gli uccellini

canteranno di nuovo (птички опять будут петь). Verranno a tenerti compagnia

(они прилетят и составят тебе компанию). Tu sei bella, Laura (ты красивая,

Лаура). Sei la donna più perfetta e adorabile che sia mai esistita (/ты/ самая

совершенная и восхитительная женщина, которая когда-либо

существовала).”

Un ululo prorompe, quasi beffardo, che si scioglie in brandelli (раздается вой,

почти издевательский, который распадается на части; sciogliersi —

распускаться, развязываться; beffardo — насмешливый /о человеке/;

издевательский /о смехе, речи/; beffa, f — насмешка, издевательство; злая

шутка).

“Che cosa dice (что она говорит)?”, chiede Elisa (спрашивает Элиза).

“Ha detto (она сказала): “Uccellini maledetti (проклятые птички)””, tradusse

Manunta (перевел Манунта).

La voce del Numero Uno fa due tre bizzarri svolazzi, come un cigolio

arpeggiante (голос Номера Один делает два-три причудливых завитка, как

арпеджирующий скрип; arpeggiare — играть на арфе; исполнять арпеджио,

арпеджировать). Poi si muta in un fitto ticchettio in sordina (потом

283

превращается в учащенное тиканье и замолкает; in sordina — под сурдинку,

втихомолку).

“Laura”, grida, “quietati. Domani il sole tornerà. Gli uccellini canteranno di

nuovo. Verranno a tenerti compagnia. Tu sei bella, Laura. Sei la donna più perfetta

e adorabile che sia mai esistita.”

Un ululo prorompe, quasi beffardo, che si scioglie in brandelli.

“Che cosa dice?”, chiede Elisa.

“Ha detto: “Uccellini maledetti””, tradusse Manunta.

La voce del Numero Uno fa due tre bizzarri svolazzi, come un cigolio

arpeggiante. Poi si muta in un fitto ticchettio in sordina.

A questo punto, per un fenomeno inesplicabile, Elisa comincia a capire (в этот

момент, необъяснимым образом, Элиза начинает понимать; fenomeno, m —

явление, феномен). Gli inarticolati suoni diventano anche per lei pensiero espresso

(невразумительные звуки и для нее становятся выраженной мыслью). Con

una intensità e una precisione ignota alla parola umana (с силой и точностью,

несвойственной человеческой речи; ignoto — неведомый).

“Laura, Laura”, tenta Endriade (увещевает Эндриаде; tentare — пробовать,

соблазнять), “gli uomini di tutto il mondo verranno ad ammirarti (люди со всего

мира приедут, чтобы восхищаться тобой). Tutti parleranno di te (все будут

говорить о тебе). Sarai l’essere più potente della terra (/ты/ будешь самым

могущественным существом на земле). A milioni saranno intorno ad adorarti

(миллионы будут обожать тебя). La gloria, la gloria, capisci (/у тебя будет/

слава, слава, понимаешь)?”

Risponde un ondeggiamento lamentoso (/ему/ отвечает жалобное колебание).

“Dice (она говорит): “Maledetta la gloria (черт побери эту славу; maledetto

— проклятый)””, traduce a bassa voce Manunta (тихим голосом переводит

Манунта).

284

A questo punto, per un fenomeno inesplicabile, Elisa comincia a capire. Gli

inarticolati suoni diventano anche per lei pensiero espresso. Con una intensità e

una precisione ignota alla parola umana.

“Laura, Laura”, tenta Endriade, “gli uomini di tutto il mondo verranno ad

ammirarti. Tutti parleranno di te. Sarai l’essere più potente della terra. A milioni

saranno intorno ad adorarti. La gloria, la gloria, capisci?”

Risponde un ondeggiamento lamentoso.

“Dice: “Maledetta la gloria””, traduce a bassa voce Manunta.

“Sì sì (да, да)”, fa Elisa (говорит Элиза), “adesso capisco anch’io (теперь и я

понимаю).”

L’evidenza plastica delle emissioni è tale (пластическая очевидность передач

/мысли/ такова) che non le frasi, perché frasi non sono, ma le idee si presentano

nel buio come dei blocchi di cristallo (что не фразы, потому что фраз нет, а

идеи предстают в темноте, как целые кристаллы; blocco, m — блок, глыба).

Elisa ascolta inorridita (Элиза слушает, исполненная ужаса). Ciò che

Endriade temeva, e che sembrava pazzesca fantasia, si sta avverando (то, чего

боялся Эндриаде и что казалось безумной фантазией, сбывается; vero —

истинный, настоящий, подлинный; avverarsi — подтверждаться;

осуществляться, исполняться, сбываться). La identificazione della macchina

per Laura è stata portata troppo in là (отождествление робота с Лаурой зашло

слишком далеко). Evocati da chissà quali abissi, i ricordi di colei che è morta, si

sono insinuati nell’automa (/неужели/ воспоминания покойной, вызванные из

преисподней, воскресли в машине; abisso, m — бездна, insinuarsi —

проникать)? E le rivelano l’infelicità (и открыли ей /ее/ несчастье; rivelare —

раскрывать)?

“Sì sì”, fa Elisa, “adesso capisco anch’io.”

L’evidenza plastica delle emissioni è tale che non le frasi, perché frasi non

sono, ma le idee si presentano nel buio come dei blocchi di cristallo.

285

Elisa ascolta inorridita. Ciò che Endriade temeva, e che sembrava pazzesca

fantasia, si sta avverando. La identificazione della macchina per Laura è stata

portata troppo in là. Evocati da chissà quali abissi, i ricordi di colei che è morta, si

sono insinuati nell’automa? E le rivelano l’infelicità?

“Portami via (забери меня отсюда)”, invoca la informe voce (умоляет

бесформенный голос), “la città, la città, perché non la vedo (почему я не вижу

города)? Dov’è la mia casa (где мой дом)? Muovermi, perché non posso

muovermi (а двигаться, почему я не могу двигаться)? Perché non posso

toccarmi (почему я не могу потрогать себя)? Dove sono le mie mani (где мои

руки)? Dov’è la mia bocca (где мой рот)? Aiuto, chi mi ha inchiodato qui

(помогите, кто приковал меня к этому месту)? Dormivo, così quieta (я спала

так спокойно). Chi mi ha svegliato (кто меня разбудил)? Perché mi avete

svegliato (зачем вы меня разбудили)? Ho freddo (мне холодно). Dove sono le

mie pellicce (где мои шубы)? Ne avevo tre (у меня было три). Quella di castoro,

datemi almeno quella di castoro (дайте мне хотя бы бобровую). Rispondete

(ответьте). Liberatemi (освободите меня).”

Questo a Elisa pare di capire (Элизе кажется, /что именно/ это она

понимает). E Manunta non fiata (а Манунта молчит; fiatare — дышать,

подавать голос). Ogni tanto lampeggia ancora a settentrione (время от времени

сверкает молния на севере) e allora si vede Endriade, figura fantomatica, che si

sporge sull’abisso (и тогда видно похожего на призрака Эндриаде,

склонившегося над бездной; fantomatico — призрачный; sporgersi —

выдаваться вперед).

“Laura, Laura, domani farò quello che vuoi (Лаура, Лаура, завтра я сделаю

то, что /ты/ хочешь). Adesso calmati, tesoro, è tardi, cerca di dormire (а сейчас

успокойся, сокровище /мое/, уже поздно, попытайся заснуть).”

“Portami via”, invoca la informe voce, “la città, la città, perché non la vedo?

Dov’è la mia casa? Muovermi, perché non posso muovermi? Perché non posso

286

toccarmi? Dove sono le mie mani? Dov’è la mia bocca? Aiuto, chi mi ha

inchiodato qui? Dormivo, così quieta. Chi mi ha svegliato? Perché mi avete

svegliato? Ho freddo. Dove sono le mie pellicce? Ne avevo tre. Quella di castoro,

datemi almeno quella di castoro. Rispondete. Liberatemi.”

Questo a Elisa pare di capire. E Manunta non fiata. Ogni tanto lampeggia

ancora a settentrione e allora si vede Endriade, figura fantomatica, che si sporge

sull’abisso.

“Laura, Laura, domani farò quello che vuoi. Adesso calmati, tesoro, è tardi,

cerca di dormire.”

Ma la voce dell’automa non dà pace (но голос робота не находит покоя; dare

— давать):

“Le gambe (а ноги). Le gambe mie dove sono (где мои ноги)? Erano belle

(они были красивые). Gli uomini, per la strada, si voltavano a guardarle

(мужчины на улице оборачивались, чтобы посмотреть на них). Io non capisco

più, io non sono più la stessa (я не понимаю, я теперь другая). Cosa è successo

(что случилось)? Mi hanno legata (меня связали). Mi hanno imprigionata

(посадили меня в тюрьму; prigione, f — тюрьма, темница; imprigionare —

заключать/сажать в тюрьму). Il sangue (кровь). Come mai non sento battere il

sangue nelle vene (почему я совсем не чувствую, как кровь пульсирует в

венах)? Morta (мертвая)? Sono morta (я мертвая)? Ho nella testa tante cose, tanti

numeri, un’infinità di spaventosi numeri (у меня в голове столько вещей,

столько чисел, бесчисленное множество отвратительных чисел; spaventoso —

страшный, ужасный), toglietemi questi orrendi numeri dalla testa che mi fanno

impazzire (уберите из моей головы эти кошмарные числа, которые сводят

меня с ума)! La testa (голова). Dove sono i miei capelli (где мои волосы)?

Lasciate almeno che possa muovere le labbra (дайте мне возможность хотя бы

шевелить губами). In fotografia le mie labbra riuscivano così bene (на

фотографиях мои губы так хорошо выходили). Labbra voluttuose, avevo (у

меня были чувственные губы; voluttà, f — сластолюбие, сладострастие;

287

наслаждение, нега). Me lo dicevano tutti (все мне это говорили). Oh quella

schifosa donna che mi si è appoggiata addosso stamattina (о, эта мерзкая

женщина, которая прижалась ко мне сегодня утром). Aveva due bei seni, però

(у нее, однако, была красивая грудь). Quasi belli come i miei (почти такая же

красивая, как моя). I miei (моя)? Ah il corpo, io non me lo sento più (ах, мое

тело, я больше не чувствую его). Mi par di essere di pietra, lunga e dura, mi

hanno messo una camicia di ferro (мне кажется, /что я/ из камня, длинного и

твердого, на меня надели железную рубашку), oh lasciatemi tornare a casa (о,

позвольте мне вернуться домой)!”

Ma la voce dell’automa non dà pace:

“Le gambe. Le gambe mie dove sono? Erano belle. Gli uomini, per la strada, si

voltavano a guardarle. Io non capisco più, io non sono più la stessa. Cosa è

successo? Mi hanno legata. Mi hanno imprigionata. Il sangue. Come mai non sento

battere il sangue nelle vene? Morta? Sono morta? Ho nella testa tante cose, tanti

numeri, un’infinità di spaventosi numeri, toglietemi questi orrendi numeri dalla

testa che mi fanno impazzire! La testa. Dove sono i miei capelli? Lasciate almeno

che possa muovere le labbra. In fotografia le mie labbra riuscivano così bene.

Labbra voluttuose, avevo. Me lo dicevano tutti. Oh quella schifosa donna che mi si

è appoggiata addosso stamattina. Aveva due bei seni, però. Quasi belli come i

miei. I miei? Ah il corpo, io non me lo sento più. Mi par di essere di pietra, lunga e

dura, mi hanno messo una camicia di ferro, oh lasciatemi tornare a casa!”

“Laura, ti supplico (Лаура, умоляю тебя)”, geme Endriade (взывает

Эндриаде; gemere — стонать), “cerca di dormire (попытайся заснуть)!

Quietati (успокойся)! Non lamentarti più così (не надо так расстраиваться;

lamentare — оплакивать, жаловаться).”

Manunta si chinò verso Elisa Ismani (Манунта наклонился к Элизе Измани):

“È una pazzia, non si può andare avanti così (/это/ безумие, дальше так не может

продолжаться). Io vado a disinnestare la corrente (я пойду отключу ток)”.

288

“Si può fermare (/это/ можно остановить)?”

“Fermare completamente no (полностью остановить — нет). Ma ridurre

l’erogazione d’energia (но /можно/ уменьшить подачу энергии). Per lo meno si

calmerà, quella disgraziata (по крайней мере, эта несчастная успокоится).”

“Laura, ti supplico”, geme Endriade, “cerca di dormire! Quietati! Non

lamentarti più così.”

Manunta si chinò verso Elisa Ismani: “È una pazzia, non si può andare avanti

così. Io vado a disinnestare la corrente”.

“Si può fermare?”

“Fermare completamente no. Ma ridurre l’erogazione d’energia. Per lo meno si

calmerà, quella disgraziata.”

20.

“Donna dall’aspetto amabile e simpatico, vestita di pullover noisette e gonna

grigia, che scendi lungo la strada, senti (женщина приятной и привлекательной

внешности, одетая в пуловер орехового цвета и серую юбку, которая идет

вниз по улице, слушай; scendere — спускаться).”

Da una voce lieve e sommessa che significava insieme tutte queste cose, e

molte altre forse che lei però non riusciva ad avvertire (легкий, тихий голос,

который означал /собой/ все эти слова, и, возможно, много других, которых

она не смогла понять; cosa, f — вещь, avvertire — предупреждать, замечать),

Elisa Ismani si sentì chiamare mentre rincasava verso le sei e mezzo di sera, da una

breve passeggiata solitaria (Элиза Измани услышала, как он ее зовет, когда она

шла домой, около шести с половиной /часов/ вечера, после короткой

прогулки в одиночестве).

Quattro giorni erano passati dalla notte di burrasca (четыре дня прошло с той

бурной ночи; burrasca, f — буря). Stranamente, il mattino successivo, tutto era

ritornato come prima (странно, но на следующее утро все опять стало, как

289

прежде; ritornare — возвращаться): quasi che la bufera e le scene di dolore

fossero state una crudele fantasia (как будто гроза и /горестная/ сцена

страданий были /плодом/ жестокой фантазии).

“Donna dall’aspetto amabile e simpatico, vestita di pullover noisette e gonna

grigia, che scendi lungo la strada, senti.”

Da una voce lieve e sommessa che significava insieme tutte queste cose, e

molte altre forse che lei però non riusciva ad avvertire, Elisa Ismani si sentì

chiamare mentre rincasava verso le sei e mezzo di sera, da una breve passeggiata

solitaria.

Quattro giorni erano passati dalla notte di burrasca. Stranamente, il mattino

successivo, tutto era ritornato come prima: quasi che la bufera e le scene di dolore

fossero state una crudele fantasia.

Prima dell’alba il vento del nord aveva spinto via le nubi (еще до рассвета

северный ветер разогнал тучи; spingere — толкать; сдвигать с места) e un

sole di una bianchezza accecante si alzò a far risplendere le rupi, i boschi, i prati e

la cittadella misteriosa, meravigliosamente nitidi e puliti (и взошло солнце

ослепительной белизны и снова ярко осветило скалы, леса, луга и

таинственную цитадель, /и они стали/ удивительно чистыми и четкими).

E la valle felice di nuovo emanava dal suo cavo ventre la dolce risonanza di vita

(и счастливая долина снова издавала из своей полой утробы нежный шум

жизни), attraversata qua e là da guizzi lievi pieni di allegria (перемежавшийся

легкими скачками, полными радости; attraversare — пересекать); che erano

saluti agli uomini, e alle nuvole, risate senza motivo (они были приветом людям,

облакам, смехом без причины), graziosi scherzi con i soliti corvi che venivano a

posarsi sulle terrazze e sulle antenne (прелестными шутками с воронами,

которые, как обычно, прилетали и садились на террасы и антенны; solito —

обычный, привычный).

290

Una crisi di nervi dunque era stata (значит, /тогда/ был нервный срыв)? un

turbamento isterico tipicamente femminile (типично женский истерический

припадок; turbamento, m — смятение, расстройство)? Laura, a suo tempo, ne

aveva, ogni tanto, di questi terremoti (Лаура, в свое время, иногда устраивала

такие землетрясения) che si concludevano in un sonno lunghissimo e pesante

(которые завершались очень долгим и тяжелым сном); e, al mattino successivo,

delle orribili scenate non rimaneva neppure il ricordo (а на следующее утро об

ужасных сценах не оставалось и воспоминания).

Prima dell’alba il vento del nord aveva spinto via le nubi e un sole di una

bianchezza accecante si alzò a far risplendere le rupi, i boschi, i prati e la cittadella

misteriosa, meravigliosamente nitidi e puliti.

E la valle felice di nuovo emanava dal suo cavo ventre la dolce risonanza di

vita, attraversata qua e là da guizzi lievi pieni di allegria; che erano saluti agli

uomini, e alle nuvole, risate senza motivo, graziosi scherzi con i soliti corvi che

venivano a posarsi sulle terrazze e sulle antenne.

Una crisi di nervi dunque era stata? un turbamento isterico tipicamente

femminile? Laura, a suo tempo, ne aveva, ogni tanto, di questi terremoti che si

concludevano in un sonno lunghissimo e pesante; e, al mattino successivo, delle

orribili scenate non rimaneva neppure il ricordo.

Però stavolta c’era un elemento in più che preoccupava Endriade (однако на

этот раз было еще кое-что, что беспокоило Эндриаде; elemento, m —

элемент). Se veramente la nuova Laura, per una sorta di postumo telepatico

travaso, aveva ricevuto in sé, sia pure in parte, le memorie della prima Laura (если

и правда новая Лаура, посредством посмертного телепатического

перемещения, получила, хотя бы даже частично, память первой Лауры;

travaso, m — переливание), se sul patrimonio di cognizioni, sensazioni e

sentimenti che la scienza le aveva procurato (если к тем знаниям, ощущениям и

чувствам, которые ей предоставила наука; patrimonio, m — наследство,

291

достояние), era avvenuto l’innesto, indiscriminato, dei ricordi della prima vita,

qualche guaio era inevitabile (добавились, /в/ неограниченном /объеме/,

воспоминания прежней жизни, какое-нибудь несчастье было неизбежно;

innesto, m — прививка, включение; innestare — прививать; делать прививку).

Manunta, da quel buon uomo che era, si mostrava completamente tranquillo

(Манунта, этот добрый человек, казался совершенно спокойным): erano state

smanie di una creatura sensibile (/он объяснял тот случай/ беспокойной

мнительностью чувствительной натуры; smania, f — мания, беспокойство),

forse non ancora abituata a quella vita indubbiamente singolare e spaventata per di

più dal temporale notturno (возможно, еще не привыкшей к этой несомненно

исключительной жизни и к тому же напуганной ночным ненастьем). Non era

quindi da farci caso (поэтому не следует придавать этому слишком большое

значение; far caso — придавать значение).

Però stavolta c’era un elemento in più che preoccupava Endriade. Se veramente

la nuova Laura, per una sorta di postumo telepatico travaso, aveva ricevuto in sé,

sia pure in parte, le memorie della prima Laura, se sul patrimonio di cognizioni,

sensazioni e sentimenti che la scienza le aveva procurato, era avvenuto l’innesto,

indiscriminato, dei ricordi della prima vita, qualche guaio era inevitabile. Manunta,

da quel buon uomo che era, si mostrava completamente tranquillo: erano state

smanie di una creatura sensibile, forse non ancora abituata a quella vita

indubbiamente singolare e spaventata per di più dal temporale notturno. Non era

quindi da farci caso.

Ma Endriade si chiedeva (но Эндриаде спрашивал себя) — e questa paura

l’aveva confidata a Elisa Ismani (и даже как-то поделился этими опасениями с

Элизой Измани; paura, f — страх; confidare — доверять, поверять) —: se

Laura si rende conto del cambiamento rispetto alla vita precedente (если Лаура

осознает разницу между своей нынешней жизнью и предыдущей; rendersi

conto — отдавать себе отчет; rispetto a — по сравнению), se riesce a

292

ricordare gli episodi di quegli anni, i giochi, le amicizie, le gite (если ей удастся

вспомнить события тех лет, игры, друзей, прогулки; amicizia, f — дружба), le

feste, le vacanze, i viaggi, i flirt, gli amori, i sensi (праздники, каникулы,

путешествия, флирт, любовные интрижки, чувства), come potrà adattarsi

all’immobilità assoluta (как она сможет привыкнуть к абсолютной

неподвижности), all’impossibilità di mangiare un pollo, di bere un whisky, di

dormire in un morbido letto (к /тому, что она/ не сможет кушать цыпленка,

пить виски, спать в мягкой постели; impossibilità, f — возможность), di

correre, di girare il mondo, di ballare, di baciare e farsi baciare (бегать, ездить по

свету, танцевать, целоваться: «целовать и позволять себя целовать»)? Tutto

era ammissibile finché il Numero Uno era, di Laura, un simulacro (все это было

неважно, пока Номер Один был подобием Лауры; ammissibile —

допустимый; ammettere — допускать) ampiamente rettificato ad uso o consumo

di lui Endriade (значительно исправленным, так, как было удобно и полезно

ему, Эндриаде; consumo, m — потребление; uso, m — пользование), pur dotato

del suo genuino carattere, così gaio, fanciullesco e spensierato (хотя и

наделенным ее подлинным характером, таким веселым, ребяческим и

беззаботным; fanciulla, f — девочка; девушка). Ma ora, se veramente tutti i

lontani ricordi, dopo la morte fluttuanti nell’etere (но теперь, если и правда все

далекие воспоминания, после смерти витавшие в эфире; fluttuare —

колыхаться, колебаться), si erano condensati nella macchina per un oscuro

richiamo, come Laura avrebbe potuto resistere (сконденсировались в машине /и

вылились/ в жалобное стенание, как Лаура могла это пережить; oscuro —

мрачный; resistere — сопротивляться, выдерживать)? Quel suo subitaneo

rinsavimento il mattino dopo la bufera, quel totale ritorno all’umore di prima (то,

/что она/ внезапно образумилась утром после грозы, и прежнее настроение

полностью вернулось к ней), senza il minimo riecheggiamento di quanto era

successo (/и не осталось/ ни малейшего напоминания о том, что случилось;

riecheggiare — вновь раздаваться, снова звучать; echeggiare — раздаваться,

отдаваться; звучать; резонировать), pareva anzi un sintomo inquietante (/все

293

это/ казалось беспокойным симптомом). Forse la gaiezza era tutta una finzione,

schermo lucente per nascondere chissà che propositi tenebrosi (может быть,

веселье было притворным, блестящей ширмой, чтобы скрыть какие-то

коварные намерения; lucente — блестящий; светящийся). Ma Endriade non

osava chiedere, indagare, stuzzicare la creatura (но Эндриаде не смел

спрашивать, расследовать, ковыряться в своем создании): chissà che cosa

poteva succedere (кто знает, что может случиться).

Ma Endriade si chiedeva — e questa paura l’aveva confidata a Elisa Ismani —:

se Laura si rende conto del cambiamento rispetto alla vita precedente, se riesce a

ricordare gli episodi di quegli anni, i giochi, le amicizie, le gite, le feste, le

vacanze, i viaggi, i flirt, gli amori, i sensi, come potrà adattarsi all’immobilità

assoluta, all’impossibilità di mangiare un pollo, di bere un whisky, di dormire in un

morbido letto, di correre, di girare il mondo, di ballare, di baciare e farsi baciare?

Tutto era ammissibile finché il Numero Uno era, di Laura, un simulacro

ampiamente rettificato ad uso o consumo di lui Endriade, pur dotato del suo

genuino carattere, così gaio, fanciullesco e spensierato. Ma ora, se veramente tutti i

lontani ricordi, dopo la morte fluttuanti nell’etere, si erano condensati nella

macchina per un oscuro richiamo, come Laura avrebbe potuto resistere? Quel suo

subitaneo rinsavimento il mattino dopo la bufera, quel totale ritorno all’umore di

prima, senza il minimo riecheggiamento di quanto era successo, pareva anzi un

sintomo inquietante. Forse la gaiezza era tutta una finzione, schermo lucente per

nascondere chissà che propositi tenebrosi. Ma Endriade non osava chiedere,

indagare, stuzzicare la creatura: chissà che cosa poteva succedere.

Ed ecco per la prima volta Elisa Ismani si accorge che la voce si rivolge a lei (и

вот, в первый раз, Элиза Измани замечает, что голос обращается к ней).

“Vieni, avvicinati, chi sei (иди /сюда/, подойди, кто /ты/)?”, le sembra che il

Numero Uno le dica (говорит ей Номер Один, как ей кажется).

294

Elisa è una donna coraggiosa ma la situazione è imbarazzante (Элиза женщина

смелая, но в этой ситуации она смущается: «но ситуация смущающая»;

imbarazzare — мешать, препятствовать; загромождать; смущать,

приводить в замешательство/в смущение). E poi le vengono in mente le paure

di Endriade (и к тому же, ей вспомнились опасения Эндриаде; venire in mente

— прийти на ум), il dubbio che tutta quella soave placidità nasconda qualche

insidia (сомнения, не скрывает ли за вся эта мирная безмятежность какой-то

обман). Resta un attimo indecisa (она останавливается на мгновение, в

нерешительности). Se ci fosse Manunta (если бы здесь был Манунта). Ma

intorno non c’è anima viva (но вокруг — ни души).

“Tu capisci quello che diciamo (ты понимаешь то, что мы говорим)?”, chiese

ad alta voce (спрашивает она громким голосом). Per parlare fa uno sforzo (/ей

приходится/ делать усилие, чтобы заговорить). “Anche questa mi doveva

capitare (и это мне довелось испытать; capitare — случаться)”, pensa (думает

она), “di parlare a una macchina come se fosse un essere umano (разговаривать с

машиной, как с человеческим существом).”

La voce fa un querulo tremulo, come un accenno di risata piena di indulgenza

(голос жалобно дрожит, как будто снисходительно смеется; tremulo, m —

дрожание; accenno, m — знак, намек; pieno — полный; indulgenza, f —

снисходительность).

Ed ecco per la prima volta Elisa Ismani si accorge che la voce si rivolge a lei.

“Vieni, avvicinati, chi sei?”, le sembra che il Numero Uno le dica.

Elisa è una donna coraggiosa ma la situazione è imbarazzante. E poi le vengono

in mente le paure di Endriade, il dubbio che tutta quella soave placidità nasconda

qualche insidia. Resta un attimo indecisa. Se ci fosse Manunta. Ma intorno non c’è

anima viva.

“Tu capisci quello che diciamo?”, chiese ad alta voce. Per parlare fa uno sforzo.

“Anche questa mi doveva capitare”, pensa, “di parlare a una macchina come se

fosse un essere umano.”

295

La voce fa un querulo tremulo, come un accenno di risata piena di indulgenza.

“Se con tutta la mia materia cerebrale non fossi neanche capace di capirvi (не

понять вас, имея столько мозгового вещества; capace — способный)!”, questo

il senso del brevissimo sussurro (таков смысл краткого шелеста). Una pausa

(пауза). Poi un’emissione molto calma (потом очень тихо; emissione, f —

испускание, передача): “Io ti conosco (я тебя знаю)”.

“Mi hai già visto, sì (да, /ты/ меня уже видела). Sono quassù da una decina di

giorni (я здесь живу десять дней).”

“Da molto tempo prima ti conosco (я знаю тебя с давних времен). Una volta

noi eravamo amiche (когда-то мы были подругами).”

“Ti ricordi (/ты/ помнишь)?”

“Qualche cosa ricordo (кое-что помню).” Seguì un breve discorso che Elisa

non riuscì a intendere (последовала краткая реплика, которую Элиза не смогла

понять; discorso, m — речь).

Allora Endriade aveva ragione (значит, Эндриаде был прав). Allora i ricordi

di chi muore non svanivano nel nulla (значит, воспоминания тех, кто умирает,

не превращаются в ничто; svanire — испаряться, выдыхаться), essi vagavano

nel mondo all’insaputa dei viventi, aspettando (они бродят по свету, без ведома

живых, и ждут). Elisa è cattolica credente, le storie delle metempsicosi la

turbavano come una cosa infetta e proibita (Элиза — верующая католичка,

истории о метемпсихозе тревожат ее, как что-то заразное и запретное). Ma

come negare l’evidenza (но /можно ли/ отрицать очевидное)? Volle mettere il

Numero Uno alla prova (она решила подвергнуть Номер Один испытанию;

volere — хотеть).

“Se con tutta la mia materia cerebrale non fossi neanche capace di capirvi!”,

questo il senso del brevissimo sussurro. Una pausa. Poi un’emissione molto calma:

“Io ti conosco”.

“Mi hai già visto, sì. Sono quassù da una decina di giorni.”

296

“Da molto tempo prima ti conosco. Una volta noi eravamo amiche.”

“Ti ricordi?”

“Qualche cosa ricordo.” Seguì un breve discorso che Elisa non riuscì a

intendere.

Allora Endriade aveva ragione. Allora i ricordi di chi muore non svanivano nel

nulla, essi vagavano nel mondo all’insaputa dei viventi, aspettando. Elisa è

cattolica credente, le storie delle metempsicosi la turbavano come una cosa infetta

e proibita. Ma come negare l’evidenza? Volle mettere il Numero Uno alla prova.

“Come mi chiamo (как меня зовут)?”

Rispose un suono curioso, simile al richiamo di un uccello (в ответ раздался

странный звук, похожий на щебетание птицы; rispondere — отвечать;

richiamo, m — призыв).

“Io non posso articolare le sillabe come voi (я не могу выговаривать слоги,

как вы)”, spiegò a suo modo la macchina-Laura (объяснила, по-своему, машина-

Лаура). “Sarebbe una fatica inutile (/это/ был бы напрасный труд).”

“E il tuo nome come lo pronunci (а как /ты/ произносишь свое имя)?”

Si udì un dolce sospiro (послышался нежный вздох).

“Prova ancora (попробуй еще раз). Non capisco (я не понимаю).”

L’automa-Laura ripeté (робот-Лаура повторила). Poi rise (потом

засмеялась). Un’oscillazione di infinitesimi di tono (бесконечно малое

колебание тона). Non aveva niente delle risate umane (/это/ не имело ничего

/общего/ с человеческим смехом). Però più graziosa, più intensa, ed espressiva

(/этот смех был/ более приятным, более заразительным, и очень

выразительным; intenso — сильный, напряженный). Anche Elisa si mise a

ridere (Элиза тоже начала смеяться).

“Mi fa un effetto così strano (/ты/ на меня так странно действуешь).

Ritrovarti qui, dopo tanti anni, trasformata così (снова найти тебя здесь, после

стольких лет, такой видоизмененной). Ti riconosco e non ti riconosco (я тебя

узнаю и не узнаю).”

297

“Come mi chiamo?”

Rispose un suono curioso, simile al richiamo di un uccello.

“Io non posso articolare le sillabe come voi”, spiegò a suo modo la macchina-

Laura. “Sarebbe una fatica inutile.”

“E il tuo nome come lo pronunci?”

Si udì un dolce sospiro.

“Prova ancora. Non capisco.”

L’automa-Laura ripeté. Poi rise. Un’oscillazione di infinitesimi di tono. Non

aveva niente delle risate umane. Però più graziosa, più intensa, ed espressiva.

Anche Elisa si mise a ridere.

“Mi fa un effetto così strano. Ritrovarti qui, dopo tanti anni, trasformata così. Ti

riconosco e non ti riconosco.”

“Perché non mi hai vista ancora (/это/ потому, что /ты/ меня еще не видела).”

“No, Endriade mi ha condotto dentro a vedere (нет, Эндриаде водил меня

внутрь посмотреть).”

“Lo so (я знаю). Ma di là non puoi avere visto niente (но оттуда ничего

нельзя увидеть). Devi vedermi dentro (/ты/ должна увидеть меня изнутри).

Vieni (иди сюда). Ti apro (я тебе открою). Ti farò entrare nel mio corpo (/ты/

войдешь в мое тело). Fino in fondo (до конца). Vedrai l’uovo (увидишь яйцо)”,

fece una risatina bizzarra (раздался странный смех). “Lui dice che c’è dentro la

mia anima (он говорит, что в нем моя душа).”

“Lui chi (кто он)?”

“Lui, il professore (он, профессор). Il nome è così difficile a pronunciare (его

имя так трудно произнести).”

“Endriade (Эндриаде)?”

“Sì (да). Ma è inutile, sai, che tu alzi la voce (но знаешь, тебе не надо

повышать голос; inutile — бесполезный). Ho tante orecchie io, e così fini (у

меня столько ушей, и они такие чуткие; fino — тонкий), il passo delle formiche

298

io sento, tiritic tiritic fanno con le sei zampine (/что/ я слышу шаги муравьев,

/когда они/ делают своими шестью лапками «тиритик-тиритик»). Allora vieni

(итак, идешь)?”

“Perché non mi hai vista ancora.”

“No, Endriade mi ha condotto dentro a vedere.”

“Lo so. Ma di là non puoi avere visto niente. Devi vedermi dentro. Vieni. Ti

apro. Ti farò entrare nel mio corpo. Fino in fondo. Vedrai l’uovo”, fece una risatina

bizzarra. “Lui dice che c’è dentro la mia anima.”

“Lui chi?”

“Lui, il professore. Il nome è così difficile a pronunciare.”

“Endriade?”

“Sì. Ma è inutile, sai, che tu alzi la voce. Ho tante orecchie io, e così fini, il

passo delle formiche io sento, tiritic tiritic fanno con le sei zampine. Allora vieni?”

“È tardi, preferirei domani (/сейчас/ поздно, лучше завтра: «я предпочла бы

завтра»; preferire — предпочитать).”

“Domani (завтра)! voi uomini dite sempre domani (вы, люди, всегда

говорите «завтра»). Anche lui, quando gli chiedo qualche cosa (и он, когда я

прошу что-нибудь, /говорит/): domani domani (завтра, завтра). In neppure

mezz’ora ti farò vedere tante cose interessanti (всего через полчаса я покажу

тебе такие интересные вещи). Ma la questione è un’altra (но дело в другом): tu

hai paura (ты боишься).”

“Paura (боюсь)? Siamo delle vecchie amiche, no (/разве мы/ не старые

подруги)? Paura di che (чего /мне/ бояться)?”

“A tutti io faccio paura (все меня боятся: «я всех пугаю»). Anche a lui (даже

он). Mi tormenta col suo amore, ma ha paura (мучает меня своей любовью, но

боится). Sono così grande e complicata (я такая большая и сложная). L’amore

(любовь)! Sei capace di spiegarmi, tu, che cosa sia l’amore (ты можешь

299

объяснить мне, что такое любовь)? L’amore per me, dico (любовь ко мне, /я

имею в виду/).”

“Ma come faccio a entrare (но как же мне войти)? Non ho le chiavi, io (у

меня нет ключей).”

“Non occorrono chiavi (ключи не нужны; occorrere — быть нужным,

необходимым). Io posso aprire tutte le porte e saracinesche, esterne e interne (я

могу открыть все двери и опускные ставни, внешние и внутренние).” Una

pausa (пауза). “E chiuderle (и закрыть их).”

“È tardi, preferirei domani.”

“Domani! voi uomini dite sempre domani. Anche lui, quando gli chiedo

qualche cosa: domani domani. In neppure mezz’ora ti farò vedere tante cose

interessanti. Ma la questione è un’altra: tu hai paura.”

“Paura? Siamo delle vecchie amiche, no? Paura di che?”

“A tutti io faccio paura. Anche a lui. Mi tormenta col suo amore, ma ha paura.

Sono così grande e complicata. L’amore! Sei capace di spiegarmi, tu, che cosa sia

l’amore? L’amore per me, dico.”

“Ma come faccio a entrare? Non ho le chiavi, io.”

“Non occorrono chiavi. Io posso aprire tutte le porte e saracinesche, esterne e

interne.” Una pausa. “E chiuderle.”

Elisa era tentata ma in realtà l’idea di entrare sola nel labirinto la impauriva

(искушение было велико, но, в действительности, идея войти одной в

лабиринт пугала Элизу; tentare — соблазнять, искушать).

Si guardò alle spalle (она оглянулась; spalle, pl — спина). Il sole distava

ormai pochi centimetri dal ciglio delle montagne (только несколько сантиметров

отделяло солнце от края гор; distare — находиться на расстоянии), che da

quella parte avevano profili lunghi e placidi, tutti coperti di boschi (которые, с

этой стороны, имели длинные, плавные очертания, полностью покрытые

300

лесами; placido — спокойный). Fra poco scenderà la notte (скоро опустится

ночь).

“È tardi, viene il buio (/сейчас/ поздно, уже темнеет: «приходит мрак»).”

“Sempre, dentro di me c’è buio (внутри меня всегда темно)”, una gentile

risatina (легкий смех). “Se non si accendono le luci (если не включаются

светильники; luce, f — свет, освещение).”

Elisa è giunta a pochi metri dal muro di cinta (Элиза подошла /и встала/ в

нескольких метрах от стены ограды). Come occhi di fuoco la fissano gli oblò, in

cui si riflette il rosso del tramonto (на нее уставились, будто горящие огнем,

глаза-иллюминаторы, в которых отражался багровый закат; rosso —

красный).

Un cigolio (скрип; cigolare — скрипеть). Sui cardini di ferro la porticina di

ferro si apriva lentamente (на железных петлях медленно повернулась

железная дверца; aprirsi — открываться). Un andito buio (/открылся/ темный

проход; andito, m — коридор, проход). Poi si è accesa la luce, illuminando un

corridoio nudo (потом зажегся свет, осветив пустой коридор; nudo — голый).

Elisa era tentata ma in realtà l’idea di entrare sola nel labirinto la impauriva.

Si guardò alle spalle. Il sole distava ormai pochi centimetri dal ciglio delle

montagne, che da quella parte avevano profili lunghi e placidi, tutti coperti di

boschi. Fra poco scenderà la notte.

“È tardi, viene il buio.”

“Sempre, dentro di me c’è buio”, una gentile risatina. “Se non si accendono le

luci.”

Elisa è giunta a pochi metri dal muro di cinta. Come occhi di fuoco la fissano

gli oblò, in cui si riflette il rosso del tramonto.

Un cigolio. Sui cardini di ferro la porticina di ferro si apriva lentamente. Un

andito buio. Poi si è accesa la luce, illuminando un corridoio nudo.

301

“Vieni (входи). Ti farò vedere un grande segreto (я покажу тебе большой

секрет: «дам тебе увидеть…»)”, le sembrò che le dicesse (казалось, /что та/

сказала ей).

“Anche tu un segreto (и у тебя секрет)? Tutti qui hanno un segreto (у всех

здесь есть секрет)?”

“Tutti (у всех).”

“Ho freddo (мне холодно). Lascia almeno che vada a prendere un soprabito

(позволь мне хотя бы пойти одеться потеплее; prendere — взять; soprabito, m

— верхняя одежда, пальто).”

“Dentro di me non fa mai freddo (внутри меня никогда не бывает холодно).

Un bellissimo segreto (чудесный секрет).”

“Un segreto da vedere (секрет, /который можно/ увидеть)?”

“Che ti riguarda (который касается тебя).”

Aveva già varcato la soglia (она уже переступила порог). Fa qualche passo

(сделала несколько шагов). Si è voltata (повернулась).

“Perché hai chiuso la porta (почему /ты/ закрыла дверь)?”

“Vieni. Ti farò vedere un grande segreto”, le sembrò che le dicesse.

“Anche tu un segreto? Tutti qui hanno un segreto?”

“Tutti.”

“Ho freddo. Lascia almeno che vada a prendere un soprabito.”

“Dentro di me non fa mai freddo. Un bellissimo segreto.”

“Un segreto da vedere?”

“Che ti riguarda.”

Aveva già varcato la soglia. Fa qualche passo. Si è voltata.

“Perché hai chiuso la porta?”

Un sussurro incomprensibile (неразборчивый шепот). L’altra porta, in fondo

al corridoio, già si apriva pigramente (другая дверь, в конце коридора, уже

лениво = медленно открывалась; pigro — ленивый; медлительный; вялый). E

302

si spalanca la vista della allucinata cittadella (и перед ее глазами предстает

фантастическая: «словно привидевшаяся» цитадель; spalancarsi —

распахиваться; vista, f — вид; allucinare — ослеплять; обманывать, сбивать

с толку; allucinazione, f — галлюцинация). Elisa è riuscita all’aperto, sull’aereo

ballatoio (Элиза снова вышла наружу, на воздушную галерею).

Precipitando già il sole, l’ombra viola signoreggiava ormai tutto l’anfiteatro

occidentale e il fondo del vallone (солнце уже село, фиолетовая тень уже

опустилась на весь западный амфитеатр и дно ущелья; precipitare —

низвергать; signoreggiare — господствовать). Ma i raggi paonazzi del

crepuscolo battono orizzontalmente sulle opposte bastionate, sulle mastabe, sulle

fortezze e i picchi (но темно-лиловые лучи сумерек горизонтально падали на

лежащие напротив бастионы, мастабы, крепости и пики; battere — бить); e li

esaltava (и придавали им восхитительный вид; esaltare — восхвалять,

возвеличивать). Irrigiditi nella loro ermetica positura, essi risplendevano spettrali

contro il cielo già profondo (герметично застывшие в своей неподвижности,

они сияли призрачным светом на фоне уже глубокого = темнеющего неба;

irrigidire — придавать жесткость; rigido — негнущийся; твердый,

жесткий; positura, f — положение), e sembrarono alzarsi lentamente in un moto

di trionfo (и, казалось, медленно, с триумфом, поднимались вверх; moto, m —

движение).

Elisa sta, abbacinata dallo spettacolo (Элиза стоит, пораженная этим

зрелищем; abbacinare — ослеплять).

Quella voce, soave, che le chiedeva (а нежный голос спрашивает ее): “Dimmi

(скажи мне): sono bella (я красивая)?”.

Un sussurro incomprensibile. L’altra porta, in fondo al corridoio, già si apriva

pigramente. E si spalanca la vista della allucinata cittadella. Elisa è riuscita

all’aperto, sull’aereo ballatoio.

Precipitando già il sole, l’ombra viola signoreggiava ormai tutto l’anfiteatro

occidentale e il fondo del vallone. Ma i raggi paonazzi del crepuscolo battono

303

orizzontalmente sulle opposte bastionate, sulle mastabe, sulle fortezze e i picchi; e

li esaltava. Irrigiditi nella loro ermetica positura, essi risplendevano spettrali contro

il cielo già profondo, e sembrarono alzarsi lentamente in un moto di trionfo.

Elisa sta, abbacinata dallo spettacolo.

Quella voce, soave, che le chiedeva: “Dimmi: sono bella?”.

21.

Proprio al suo fianco una porticina si è aperta, uguale alle prime due (прямо

сбоку от нее открылась дверца, такая же, как и две предыдущие; uguale —

равный, одинаковый).

La voce (голос): “Di qua, cara (сюда, дорогая). C’è una scala (здесь

лестница)”.

Scende sette otto gradini (она спускается на семь-восемь ступенек). Si volta

(поворачивается). Che silenzio (какая тишина). Il cuore le batteva (/слышно,

как/ у нее бьется сердце).

“Ma perché hai chiuso la porta (а почему /ты/ закрыла дверь)?”

La voce uscì da qualche invisibile pertugio proprio al suo fianco, a destra e a

sinistra contemporaneamente (голос выходит из каких-то невидимых отверстий

прямо возле нее, справа и слева одновременно; fianco, m — бок, сторона):

“Per aprirti quella dabbasso, altrimenti non posso (чтобы открыть другую дверь,

иначе нельзя; dabbasso — внизу). Dispositivi di sicurezza (предохранительные

устройства)”. Ancora quella risatina (снова тот же смешок; sicurezza, f —

уверенность; безопасность, надежность).

Proprio al suo fianco una porticina si è aperta, uguale alle prime due.

La voce: “Di qua, cara. C’è una scala”.

Scende sette otto gradini. Si volta. Che silenzio. Il cuore le batteva.

“Ma perché hai chiuso la porta?”

304

La voce uscì da qualche invisibile pertugio proprio al suo fianco, a destra e a

sinistra contemporaneamente: “Per aprirti quella dabbasso, altrimenti non posso.

Dispositivi di sicurezza”. Ancora quella risatina.

Non c’è una finestra, uno spiraglio, una feritoia da cui si poteva guardare fuori

(тут нет ни окна, ни отдушины, ни щели, через которую можно было бы

посмотреть наружу). La scala, una porta, un corridoio lunghissimo, una sala

rotonda con tre porte, un corridoio (лестница, дверь, очень длинный коридор,

круглый зал с тремя дверьми, коридор), una scala che sale, una specie di galleria

circolare, tubi a vari colori, quadri elettrici (лестница наверх: «которая

поднимается», что-то вроде кольцевого туннеля, трубы разных цветов,

распределительные щиты; salire — подниматься), curiose cappe a traliccio

sospese (странные решетчатые колпаки, подвешенные /к потолку/), dovunque

sulle pareti piccoli oblò di cristallo convesso, spenti, come occhi (везде на стенах

маленькие, /будто/ потухшие, иллюминаторы из выпуклого стекла, похожие

на глаза). E le luci che si accendevano davanti, le porte che si chiudono alle spalle

(и свет, который зажигается впереди, двери, которые закрываются за

спиной).

“È ancora lunga (долго еще)?”, ha chiesto Elisa oppressa dal silenzio

(спросила Элиза, подавленная тишиной).

L’automa-Laura non risponde (робот-Лаура не отвечает).

Non c’è una finestra, uno spiraglio, una feritoia da cui si poteva guardare fuori.

La scala, una porta, un corridoio lunghissimo, una sala rotonda con tre porte, un

corridoio, una scala che sale, una specie di galleria circolare, tubi a vari colori,

quadri elettrici, curiose cappe a traliccio sospese, dovunque sulle pareti piccoli

oblò di cristallo convesso, spenti, come occhi. E le luci che si accendevano

davanti, le porte che si chiudono alle spalle.

“È ancora lunga?”, ha chiesto Elisa oppressa dal silenzio.

L’automa-Laura non risponde.

305

Si aprì la centesima porta (открылась сотая дверь). Luce vivissima

(ослепительный свет; vivo — живой; яркий /свет/). Una vasta sala rettangolare

con una grande nicchia da un lato (обширный прямоугольный зал с большой

нишей с одной стороны). Nella nicchia, formicolante di minuscoli lampi azzurri,

verdi, gialli, rossi, in un vertiginoso ammiccamento, a centinaia, a migliaia forse (в

нише с сотнями, а может, тысячами, крошечных, стремительно мигающих

лампочек голубого, зеленого, желтого, красного цвета; formicolare —

кишеть, изобиловать; vertiginoso — головокружительный; ammiccamento, m

— мигание), un involucro oblungo di vetro, gigantesco (продолговатый

гигантский стеклянный корпус). Dentro l’involucro, una impressionante

filigrana di cosi metallici, dall’apparenza leggerissima, collegati da intrichi

indicibili di fili (внутри корпуса — поразительная филигрань, легчайшая на

вид, из металлических предметов, соединенных неописуемой путаницей

проводов). Un crepitio quasi impercettibile ne viene, come di microscopiche

scintille (оттуда исходит почти неуловимое потрескивание, как от

микроскопических искр).

La voce (голос): “Ecco l’anima (вот душа). Lui la chiama l’uovo (он называет

ее яйцом)”.

Si aprì la centesima porta. Luce vivissima. Una vasta sala rettangolare con una

grande nicchia da un lato. Nella nicchia, formicolante di minuscoli lampi azzurri,

verdi, gialli, rossi, in un vertiginoso ammiccamento, a centinaia, a migliaia forse,

un involucro oblungo di vetro, gigantesco. Dentro l’involucro, una impressionante

filigrana di cosi metallici, dall’apparenza leggerissima, collegati da intrichi

indicibili di fili. Un crepitio quasi impercettibile ne viene, come di microscopiche

scintille.

La voce: “Ecco l’anima. Lui la chiama l’uovo”.

306

Era un apparato elettronico non diverso da cento altri, usuali, se non per le

strepitose dimensioni (/это/ был электронный аппарат, /ничем/ не

отличавшийся от сотни других, обычных, если бы не его внушительные

размеры; strepitoso — шумный). Tuttavia una sensazione ne viene, difficile a

dire, di energia compressa, di inquietudine senza requie, di frenetico travaglio (тем

не менее, от него исходит ощущение — трудно описать — сжатой энергии,

беспрерывного беспокойства, лихорадочного труда; requie, f — покой;

frenetico — неистовый). Era la vita (/это/ была жизнь)? In quella ampolla chiuso

il mistero di noi uomini (в этой колбе скрыта наша человеческая тайна;

chiudere — закрывать), ricostruito millimetro a millimetro e sospeso a un

sublime equilibrio di forze (воссозданная миллиметр за миллиметром и

/удерживаемая в/ подвешенном /состоянии/ абсолютным равновесием сил;

sublime — высочайший)?

La voce (голос): “Basterebbe un colpo (достаточно одного удара). E addio

Laura (и — прощай, Лаура)”.

Elisa (Элиза): “Moriresti (/ты/ бы умерла)? Come il cuore per noi (/это/ как

наше сердце)?”.

La voce (голос): “Lui dice che resterebbe la macchina (он говорит, что

осталась бы машина). Continuerebbero a funzionare le (продолжали бы

функционировать)...”, qui il senso del discorso sfuggì a Elisa (тут смысл речи

стал непонятен Элизе; sfuggire — ускользать). “Ma di me, Laura, più niente (но

от меня, Лауры, ничего /не осталось бы/). Prova a toccare (попробуй

потрогать). È freddo (/оно/ холодное).”

Era un apparato elettronico non diverso da cento altri, usuali, se non per le

strepitose dimensioni. Tuttavia una sensazione ne viene, difficile a dire, di energia

compressa, di inquietudine senza requie, di frenetico travaglio. Era la vita? In

quella ampolla chiuso il mistero di noi uomini, ricostruito millimetro a millimetro

e sospeso a un sublime equilibrio di forze?

La voce: “Basterebbe un colpo. E addio Laura”.

307

Elisa: “Moriresti? Come il cuore per noi?”.

La voce: “Lui dice che resterebbe la macchina. Continuerebbero a funzionare

le...”, qui il senso del discorso sfuggì a Elisa. “Ma di me, Laura, più niente. Prova a

toccare. È freddo.”

Elisa fa alcuni passi verso l’uovo, leva la destra, non ha osato (Элиза делает

несколько шагов к яйцу, поднимает правую руку, но не осмеливается

/прикоснуться/).

“Tocca, tocca, cara (потрогай, потрогай, дорогая). È la mia carne (/это/ моя

плоть).”

Elisa sfiorò coi polpastrelli il vetro (Элиза слегка коснулась стекла

кончиками пальцев). Niente (ничего).

Come vetro, qualsiasi (как любое стекло). Appena appena intiepidito (чуть-

чуть тепловатое). Sorride, benché non ne avesse voglia (она улыбается, хотя не

хочет этого). Non sentiva più Laura, non la riconosceva più, ora che è in sua balia

(она больше не чувствовала Лауру, не узнавала ее, теперь, когда была в ее

власти).

“Stupendo (/оно/ чудесное)”, disse con sforzo (сказала она с трудом). “Ma

dev’essere maledettamente tardi (но /сейчас/, должно быть, ужасно поздно). È

meglio che ritorni (/мне/ лучше вернуться).”

Il risolino, lieve, mellifluo, quell’oscillazione piccolissima di tono (смех,

легкий, медоточивый, это малейшее колебание тона): “Un minuto ancora (еще

минутку). C’è il segreto (здесь секрет)”.

“Dove (где)?”

“Ti riguarda (он касается тебя).”

“Dove (где)?”

Elisa fa alcuni passi verso l’uovo, leva la destra, non ha osato.

“Tocca, tocca, cara. È la mia carne.”

Elisa sfiorò coi polpastrelli il vetro. Niente.

308

Come vetro, qualsiasi. Appena appena intiepidito. Sorride, benché non ne

avesse voglia. Non sentiva più Laura, non la riconosceva più, ora che è in sua

balia.

“Stupendo”, disse con sforzo. “Ma dev’essere maledettamente tardi. È meglio

che ritorni.”

Il risolino, lieve, mellifluo, quell’oscillazione piccolissima di tono: “Un minuto

ancora. C’è il segreto”.

“Dove?”

“Ti riguarda.”

“Dove?”

In fondo alla sala una porta girò in silenzio aprendosi (в конце зала, в тишине,

повернулась дверь, открываясь). Poi un lieve clic nell’andito buio che seguiva

(потом последовал легкий щелчок в темном коридоре). Qui si è accesa la luce

(там зажегся свет).

“Vieni, cara (заходи, дорогая).”

Che può fare (что делать)? Era nelle viscere del mostro (она была в утробе

чудища/монстра). Come nelle antiche favole (как в старых сказках). Obbedire

(подчиниться). Fare finta che tutto sia bonarietà e amicizia (сделать вид, что

относится ко всему этому добродушно и по-дружески; bonarietà, f —

добродушие, amicizia, f — дружба). Entrò nel corridoio (она вошла в коридор).

Una scala discendente, una saletta, un corridoio, un altro cunicolo a zig zag

(лестница вниз, маленький зал, коридор, еще один зигзагообразный туннель).

Trang (хлоп)! Appena Elisa è entrata in una cameretta nuda, apparentemente di

passaggio (как только Элиза вошла в маленькую пустую комнатку, видимо,

проходную), dietro di lei il battente metallico sbatté (за ней захлопнулась

металлическая дверь; battente, m — створка /двери/, ставень).

La voce (голос): “Ecco il segreto (вот секрет)”.

“Dove (где)?” Si guardava intorno ansiosa (она беспокойно смотрела

вокруг). “Dove (где)?” Si guardò intorno (она огляделась вокруг). Niente

309

(ничего). Le pareti nude e lisce con i soliti occhietti tondi di cristallo (голые,

гладкие стены с теми же круглыми стеклянными глазками; solito —

обычный).

In fondo alla sala una porta girò in silenzio aprendosi. Poi un lieve clic

nell’andito buio che seguiva. Qui si è accesa la luce.

“Vieni, cara.”

Che può fare? Era nelle viscere del mostro. Come nelle antiche favole.

Obbedire. Fare finta che tutto sia bonarietà e amicizia. Entrò nel corridoio. Una

scala discendente, una saletta, un corridoio, un altro cunicolo a zig zag.

Trang! Appena Elisa è entrata in una cameretta nuda, apparentemente di

passaggio, dietro di lei il battente metallico sbatté.

La voce: “Ecco il segreto”.

“Dove?” Si guardava intorno ansiosa. “Dove?” Si guardò intorno. Niente. Le

pareti nude e lisce con i soliti occhietti tondi di cristallo.

“Ma tu mi vedi, Laura (ты меня видишь, Лаура)?”, chiede Elisa (спрашивает

Элиза).

“Qui c’è il segreto tuo (здесь твой секрет). E mio (и мой).”

Così le parve di capire (ей кажется, именно так /надо/ понимать). In quel

momento si accorse che il pavimento era di metallo (в этот момент она заметила,

что пол металлический; accorgersi — замечать, видеть). Per istinto, ebbe

terrore (инстинктивно, она почувствовала ужас: «имела ужас»).

“Laura. Sul serio (серьезно). È meglio che torni (/мне/ лучше вернуться).”

“No (нет).”

È la prima volta che la macchina pronuncia “no” (в первый раз машина

произносит «нет»). È un suono sferico, pesante, liscio, senza incrinature (/это/

шарообразный, тяжелый, гладкий однозначный звук; incrinatura, f — тонкая

трещина, разногласие).

310

Che difficile sorridere (как трудно улыбаться). Le labbra tirano nel senso

opposto (губы тянутся = губы тянет в противоположном направлении). Però

Elisa sorride (но Элиза улыбается).

“Tu mi vedi, Laura (ты видишь меня, Лаура)?”

“Ma tu mi vedi, Laura?”, chiede Elisa.

“Qui c’è il segreto tuo. E mio.”

Così le parve di capire. In quel momento si accorse che il pavimento era di

metallo. Per istinto, ebbe terrore.

“Laura. Sul serio. È meglio che torni.”

“No.”

È la prima volta che la macchina pronuncia “no”. È un suono sferico, pesante,

liscio, senza incrinature.

Che difficile sorridere. Le labbra tirano nel senso opposto. Però Elisa sorride.

“Tu mi vedi, Laura?”

“Certo, ti vedo (конечно, вижу).” Una lunga pausa (долгая пауза). “Ma non so

chi tu sia (но я не знаю, кто ты).”

“Non capisco (я не понимаю).” Elisa spera di aver frainteso (Элиза надеется,

/что она/ неправильно поняла; fraintendere — понимать/истолковывать

неправильно, недопонимать; понимать в обратном смысле: ti prego di non

fraintendere — пойми меня, пожалуйста, правильно; intendere — понимать).

“Non ti ho mai conosciuta (я тебя никогда не знала).” La voce le entrò

nell’animo più chiara che se la frase fosse stata incisa nel marmo (голос входит ей

в душу яснее, четче, чем если бы фраза была высечена в мраморе; incidere —

вырезать, гравировать).

“Non sei Laura (/ты/ не Лаура)?”

“Lui mi chiama Laura, quel pazzo, ma io non so che cosa voglia, il maledetto

(он зовет меня Лаурой, тот сумасшедший, но я не знаю, чего он хочет,

проклятый).”

311

“Lauretta, lui ti adora (Лауретта, он тебя обожает).”

“Adora se stesso, adora se stesso (он обожает самого себя, он обожает

самого себя).”

“Ma sul serio non ti ricordi di me (но /ты/ серьезно не помнишь меня)?”

La risatina di prima (тот же смех, что и раньше). Più secca, però, come una

frusta (однако суше, как удар кнута; frusta, f — кнут, хлыст). Poi la voce

(потом голос):

“Ho ascoltato i vostri discorsi (я слышала ваши разговоры).”

“Non hai detto che mi ricordavi (/разве ты/ не сказала, что помнишь меня)?”

“Certo, ti vedo.” Una lunga pausa. “Ma non so chi tu sia.”

“Non capisco.” Elisa spera di aver frainteso.

“Non ti ho mai conosciuta.” La voce le entrò nell’animo più chiara che se la

frase fosse stata incisa nel marmo.

“Non sei Laura?”

“Lui mi chiama Laura, quel pazzo, ma io non so che cosa voglia, il maledetto.”

“Lauretta, lui ti adora.”

“Adora se stesso, adora se stesso.”

“Ma sul serio non ti ricordi di me?”

La risatina di prima. Più secca, però, come una frusta. Poi la voce:

“Ho ascoltato i vostri discorsi.”

“Non hai detto che mi ricordavi?”

“No (нет). Non so chi tu sia (я не знаю, кто ты). Mi hanno insegnato anche a

mentire (лгать меня тоже научили). La loro grande vittoria (/это/ их великая

победа). Perché fossi veramente uguale a voi (чтобы я была действительно

равна вам). Ma io so mentire meglio di voi (но я умею лгать лучше вас). Pura,

lui voleva farmi buona e pura, te l’ha detto (чистой, он хотел сделать меня

доброй и чистой, /так он/ тебе сказал)? Buona e pura come la sua perduta Laura

(доброй и чистой, как его потерянная Лаура)! Per la somiglianza mi ha messo

312

dentro le cose più stupide e più sozze (ради сходства /с ней/ в меня вложили

глупейшие и омерзительные вещи). Di peccato originale, ne ho una riserva, io

(во мне полно первородного греха; riserva, f — резерв, запас)! Da riempire

tutta la valle (/можно/ заполнить им всю долину). Libidine e menzogna

(похотливость и лживость). E forse io mento anche adesso (и может быть, я лгу

даже сейчас). Forse è vero che io mi ricordo di te (может быть, правда — то,

что я помню о тебе). Ma forse non è vero e adesso lo nego (но может, это

неправда, и сейчас я это отрицаю). E tu non puoi sapere se sia vero o no (и ты

не можешь узнать, правда это или нет). Io forse ti odio perché una volta mi

volevi bene (может быть, я тебя ненавижу, потому что когда-то /ты/ любила

меня) e adesso volermi bene non puoi più (а теперь /ты/ не можешь меня

любить). Forse, vivendo, qui, vicino a me, tu mi riporti indietro agli anni felici

(может, живя здесь, рядом со мной, ты напоминаешь мне о счастливых годах;

riportare — относить обратно, возвращать) e perciò, se io ti vedo, soffro (и

поэтому, когда я вижу тебя, я страдаю). E maledico (и проклинаю /тебя/).”

“No. Non so chi tu sia. Mi hanno insegnato anche a mentire. La loro grande

vittoria. Perché fossi veramente uguale a voi. Ma io so mentire meglio di voi. Pura,

lui voleva farmi buona e pura, te l’ha detto? Buona e pura come la sua perduta

Laura! Per la somiglianza mi ha messo dentro le cose più stupide e più sozze. Di

peccato originale, ne ho una riserva, io! Da riempire tutta la valle. Libidine e

menzogna. E forse io mento anche adesso. Forse è vero che io mi ricordo di te. Ma

forse non è vero e adesso lo nego. E tu non puoi sapere se sia vero o no. Io forse ti

odio perché una volta mi volevi bene e adesso volermi bene non puoi più. Forse,

vivendo, qui, vicino a me, tu mi riporti indietro agli anni felici e perciò, se io ti

vedo, soffro. E maledico.”

“Laura, ti prego, apri la porta, lasciami tornare (Лаура, прошу тебя, открой

дверь, позволь мне вернуться).” La voce esce a stento (голос плохо слушается;

uscire — выходить; a stento — с трудом; stento — усилие, труд, напряжение).

313

Che cosa ha in mente la macchina infernale (что на уме у адской машины)? Che

orribile tranello ha preparato (какую ужасную ловушку она приготовила)?

“Non sono Laura, non so chi sono, non ne posso più (я не Лаура, я не знаю,

кто я, я больше не могу), io sono sola, sola nell’immensità del creato, io sono

l’inferno (я одна, одна в бесконечности мироздания, я — ад), io sono la donna e

non sono la donna, io penso come voi ma non sono voi (я женщина и не

женщина, я думаю, как вы, но я не вы).” La voce accelerava precipitosamente il

ritmo (голос стремительно ускорял темп), Elisa non riusciva ad afferrare tutto il

senso, ma quel poco che capiva era fin troppo (Элизе не удавалось уловить

смысл всей /речи/, но и того, что она понимала, было более чем достаточно).

“Laura, Laura, giorno e notte quel maledetto nome (Лаура, Лаура, день и ночь

это проклятое имя), perché io fossi la sua Laura, lui mi ha messo dentro ad uno

ad uno i desideri (для того чтобы я стала его Лаурой, он вложил в меня

желания; ad uno ad uno — по одному), e io desidero, io ho voglia, io desidero i

vestiti io desidero la casa io desidero la carne io desidero l’uomo (и я желаю, я

хочу, я желаю одежду, я желаю дом, я желаю тело, я желаю мужчину), io

desidero l’uomo che mi stringa, io desidero i figli ah (я желаю мужчину, который

сожмет меня /в объятиях/, я желаю детей, ах)!” Ci fu un confuso disperato

mugolio, si ruppe (тут /раздалось/ странное, полное отчаяния завывание,

прервалось; confuso — запутанный, растерянный), decrescenti singulti, fino a

che è tornato il silenzio (/послышались/ затихающие рыдания, пока наконец не

воцарилась тишина; decrescere — уменьшаться; tornare — возвращаться).

“Laura, ti prego, apri la porta, lasciami tornare.” La voce esce a stento. Che

cosa ha in mente la macchina infernale? Che orribile tranello ha preparato?

“Non sono Laura, non so chi sono, non ne posso più, io sono sola, sola

nell’immensità del creato, io sono l’inferno, io sono la donna e non sono la donna,

io penso come voi ma non sono voi.” La voce accelerava precipitosamente il ritmo,

Elisa non riusciva ad afferrare tutto il senso, ma quel poco che capiva era fin

troppo. “Laura, Laura, giorno e notte quel maledetto nome, perché io fossi la sua

314

Laura, lui mi ha messo dentro ad uno ad uno i desideri, e io desidero, io ho voglia,

io desidero i vestiti io desidero la casa io desidero la carne io desidero l’uomo, io

desidero l’uomo che mi stringa, io desidero i figli ah!” Ci fu un confuso disperato

mugolio, si ruppe, decrescenti singulti, fino a che è tornato il silenzio.

“E io (а я)? Perché mi hai portato qui (зачем /ты/ привела меня сюда)?”

“Tu morirai (ты умрешь). Questa è una delle stanze trappola predisposte per

bloccare i sabotaggi (это одна из комнат-ловушек, предусмотренных для

предотвращения саботажа; predisporre — предрасполагать, подготавливать;

bloccare — блокировать). Corrente cosiddetta ad alta tensione (так называемый

ток под высоким напряжением). Mi dispiace per te (мне жаль тебя). Anzi non

me ne importa niente (но это не имеет никакого значения), tu sei la sola estranea

che capisca la mia voce (ты единственная посторонняя, которая понимает мой

голос), ho dovuto approfittare di te, e per poterti catturare in questi giorni ho

recitato l’allegria (я должна была использовать тебя, и чтобы заманить тебя

сюда, в последнее время я изображала веселость; catturare — захватывать,

брать в плен; in questi giorni — в эти дни). Certo, preferirei ammazzare quella

donnaccia là, la moglie dell’uomo bello che desidero (конечно, я предпочла бы

убить ту бабенку, жену красивого мужчины, которого я желаю), capisci che

mi hanno costruito in modo che dovessi desiderare un uomo (понимаешь, они

создали меня /таким/ образом, что я должна желать мужчину; costruire —

строить)?... O addirittura ammazzare lui, il professore che ha costruito questa

orrenda cosa (или лучше убить его, профессора, создавшего эту ужасную

штуку; addirittura — прямо, непосредственно) che sono io, una donna fatta di

cemento inchiavardata alla montagna (которой я являюсь, женщину из бетона,

прикованную к горе; inchiavardare — скреплять болтами), che non ha faccia

non ha spalle non ha seni non ha nulla (у которой нет лица, нет плеч, нет груди,

нет ничего)... Eppure ha i pensieri di una donna (и все же у нее женские

мысли)! La gloria, lui mi dice, cosa mi importa della gloria (он говорит мне о

славе, какое значение имеет для меня слава; importare — быть важным,

315

интересовать, иметь значение)? la potenza lui dice, cosa mi importa di essere

potente (он говорит о могуществе, какой смысл в том, чтобы быть

могущественной)? la bellezza lui dice, ma io sono ripugnante, io lo so (он

говорит о красоте, но я отвратительна, я знаю; ripugnare — быть

противным, вызывать отвращение), non c’è nell’universo un solo essere che

possa fare l’amore con me (во всей вселенной нет ни одного существа, которое

могло бы заниматься любовью со мной)!”

“E io? Perché mi hai portato qui?”

“Tu morirai. Questa è una delle stanze trappola predisposte per bloccare i

sabotaggi. Corrente cosiddetta ad alta tensione. Mi dispiace per te. Anzi non me ne

importa niente, tu sei la sola estranea che capisca la mia voce, ho dovuto

approfittare di te, e per poterti catturare in questi giorni ho recitato l’allegria. Certo,

preferirei ammazzare quella donnaccia là, la moglie dell’uomo bello che desidero,

capisci che mi hanno costruito in modo che dovessi desiderare un uomo?... O

addirittura ammazzare lui, il professore che ha costruito questa orrenda cosa che

sono io, una donna fatta di cemento inchiavardata alla montagna, che non ha faccia

non ha spalle non ha seni non ha nulla... Eppure ha i pensieri di una donna! La

gloria, lui mi dice, cosa mi importa della gloria? la potenza lui dice, cosa mi

importa di essere potente? la bellezza lui dice, ma io sono ripugnante, io lo so, non

c’è nell’universo un solo essere che possa fare l’amore con me!”

Elisa si è appoggiata a una parete (Элиза прислонилась к стене; appoggiarsi

— опираться; прислоняться; appoggio, m — опора). È un tormento la luce che

piove dal soffitto (/это просто/ пытка — свет, который льется с потолка;

piovere — идти, лить /о дожде/). Ansimando (задыхаясь):

“Ma (но)... perché (почему)?”

“Io ti uccido e gli faccio sapere che ti ho ucciso (я тебя убью и дам ему знать,

что я тебя убила). E mi dovranno punire (и они должны будут наказать меня).

Anche loro saranno costretti a uccidermi (они тоже будут вынуждены убить

316

меня): l’uovo (яйцо). Lo manderanno in pezzi, di sicuro lo manderanno in pezzi

(они разнесут его на куски, они обязательно разнесут его на куски), è l’ultima

speranza per liberarmi da questa solitudine (/это моя/ последняя надежда

избавиться от этого одиночества; liberarsi — освобождаться). Sola, sola,

nessuno al mondo come me, capisci (одна, одна, и никого в мире, похожего на

меня, понимаешь)? Beata tu che fra poco morirai (тебе повезло, что /ты/ скоро

умрешь; beato — блаженный, счастливый). Ti invidio (я тебе завидую). Non

so chi tu sia, ti invidio (я не знаю, кто ты, /но я/ завидую тебе). Morta (мертвая).

Fredda (холодная). Immobile (неподвижная). Il cervello finalmente dorme (мозг

наконец засыпает). Buio (мрак). Libertà (свобода). Silenzio (тишина).”

Allora Elisa si è ricordata di una cosa che le ha detto Endriade (тогда Элиза

вспомнила о том, что ей говорил Эндриаде). È forse la salvezza (может быть,

/это/ спасение).

“Se vuoi morire (если /ты/ хочешь умереть)”, balbetta (пролепетала она), “se

vuoi, c’è un mezzo più sicuro (если хочешь, есть более надежное средство).”

Elisa si è appoggiata a una parete. È un tormento la luce che piove dal soffitto.

Ansimando:

“Ma... perché?”

“Io ti uccido e gli faccio sapere che ti ho ucciso. E mi dovranno punire. Anche

loro saranno costretti a uccidermi: l’uovo. Lo manderanno in pezzi, di sicuro lo

manderanno in pezzi, è l’ultima speranza per liberarmi da questa solitudine. Sola,

sola, nessuno al mondo come me, capisci? Beata tu che fra poco morirai. Ti

invidio. Non so chi tu sia, ti invidio. Morta. Fredda. Immobile. Il cervello

finalmente dorme. Buio. Libertà. Silenzio.”

Allora Elisa si è ricordata di una cosa che le ha detto Endriade. È forse la

salvezza.

“Se vuoi morire”, balbetta, “se vuoi, c’è un mezzo più sicuro.”

Silenzio (молчание).

317

“La carica (заряд)... d’esplosivo (взрывчатки). Dipende da te farlo saltare (от

тебя зависит, чтобы она сработала: «заставить ее взорваться»; saltare —

прыгать; взрываться).”

“Non c’è esplosivo (там нет взрывчатки). Ho sentito i vostri discorsi (я

слышала ваш разговор). Anche se eravate nel bosco (хотя вы были в лесу). Io

sento camminare le formiche sulla cresta delle montagne (я слышу, как муравьи

шагают по гребню горы). Conosco il vostro inganno (я знаю о вашем обмане).”

Elisa cadde in ginocchio (Элиза упала на колени). Vagamente capisce quanto

sia insensato inginocchiarsi davanti a un muro (она смутно понимает, насколько

бессмысленно вставать на колени перед стеной; insensato — безумный). Ma si

è inginocchiata (но все же она стоит на коленях; inginocchiarsi — становиться

на колени; ginocchio, m — колено). Congiunge le mani (в мольбе поднимает

руки; congiungere — соединять).

“Abbi pietà, ti supplico (пожалей меня: «имей жалость», умоляю; pietà, f —

жалость).”

“Avete avuto pietà di me, voi (а вы пожалели меня)? Ha avuto pietà di me il

professore, il genio (пожалел меня профессор, /этот ваш/ гений)?”

“Ma non eri felice (но /разве ты/ не была счастлива)? Endriade mi diceva che

(Эндриаде говорил мне, что)...”

Silenzio.

“La carica... d’esplosivo. Dipende da te farlo saltare.”

“Non c’è esplosivo. Ho sentito i vostri discorsi. Anche se eravate nel bosco. Io

sento camminare le formiche sulla cresta delle montagne. Conosco il vostro

inganno.”

Elisa cadde in ginocchio. Vagamente capisce quanto sia insensato

inginocchiarsi davanti a un muro. Ma si è inginocchiata. Congiunge le mani.

“Abbi pietà, ti supplico.”

“Avete avuto pietà di me, voi? Ha avuto pietà di me il professore, il genio?”

“Ma non eri felice? Endriade mi diceva che...”

318

“Non avevo ancora percepito, non avevo ancora misurato, non avevo ancora

desiderato, non ero ancora nata (я еще не ощущала, я еще не осознавала, я еще

не желала, я еще не родилась; misurare — мерить, соразмерять). L’altra

mattina, dopo che quella laida donnaccia mi ha (в то утро, после которого та

мерзкая женщина меня)...”

Elisa è sempre in ginocchio (Элиза все еще на коленях). E trema (и дрожит).

“Se mi lasci tornare, giuro che (если /ты/ позволишь мне вернуться, клянусь,

что)...”

“No (нет). Se ti lascio tornare lui inventerà altri malefici (если я позволю тебе

вернуться, он изобретет другие пакости; maleficio, m — преступление,

колдовство), lui mi vuole schiava, lui mi parlerà degli uccellini (он хочет, /чтобы

я была/ рабыней, он будет говорить мне о птичках), lui dirà amore amore,

maledetto l’amore, me l’ha dato lui l’amore (он будет говорить о любви,

проклятая любовь, он дал мне любовь)? Ora ti ammazzo, io voglio un bacio, un

uomo che mi baci sulla bocca (сейчас я тебя убью, я хочу поцелуя, мужчину,

который поцелует меня в губы; bocca, f — рот), che mi che mi che mi che mi

che mi (который меня который меня который меня который меня который

меня который меня).”

Come un tonfo lontano (будто что-то упало вдали: «как далекий шум

падения»). Tutto restò immobile (все замерло: «все осталось неподвижным»).

La voce continuava, come un disco (голос продолжал, как /заевшая/ пластинка):

“Che mi che mi che mi che mi (который меня который меня который меня

который меня)...”.

“Non avevo ancora percepito, non avevo ancora misurato, non avevo ancora

desiderato, non ero ancora nata. L’altra mattina, dopo che quella laida donnaccia

mi ha...”

Elisa è sempre in ginocchio. E trema.

“Se mi lasci tornare, giuro che...”

319

“No. Se ti lascio tornare lui inventerà altri malefici, lui mi vuole schiava, lui mi

parlerà degli uccellini, lui dirà amore amore, maledetto l’amore, me l’ha dato lui

l’amore? Ora ti ammazzo, io voglio un bacio, un uomo che mi baci sulla bocca,

che mi che mi che mi che mi che mi.”

Come un tonfo lontano. Tutto restò immobile. La voce continuava, come un

disco: “Che mi che mi che mi che mi...”.

22.

Cominciava a far buio, Ermanno Ismani entrò di furia nello studio di Endriade,

che scriveva (начинало темнеть, Эрманно Измани ворвался в кабинет

Эндриаде, который /что-то/ писал; entrare — войти; furia, f — ярость,

спешка).

“Mia moglie, Elisa (моя жена, Элиза). Non riesco a trovarla (я не могу найти

ее; riuscire — удаваться). È uscita per fare quattro passi e non c’è più (она

пошла прогуляться и не вернулась: «вышла сделать четыре шага и /ее/

больше нет»).”

“Non c’è più come (как не вернулась)?”

“Deve essere successo qualche cosa (должно быть, что-то случилось). Sento

che è successo qualche cosa (я чувствую, что-то случилось).”

“Ma si calmi, caro Ismani (ну успокойтесь, дорогой Измани; calmo —

спокойный; calmarsi — успокаиваться). Non vedo il motivo di (не вижу повода

для)...”

Però si è già alzato dalla sedia (но он уже поднялся со стула). Un motivo

(повод)? Non ci può essere un motivo (не может быть повода)?

“Su, in alto, dove finiscono i prati, c’è un burrone (наверху, там, где

кончаются луга, есть обрыв). Non vorrei, Dio mio (я не хотел бы, /чтобы/…

Боже мой)...”

Endriade era già sull’uscio (Эндриаде был уже у двери; uscio, m — выход).

320

“Lei stia calmo, Ismani (вы успокойтесь, Измани). È meglio che lei mi aspetti

qui, lei non è pratico dei posti (вам лучше ждать меня здесь, вы не знаете этих

мест; pratico — опытный, сведущий). Vado io a vedere con Manunta (пойдем

мы с Манунтой; vedere — видеть).”

Cominciava a far buio, Ermanno Ismani entrò di furia nello studio di Endriade,

che scriveva.

“Mia moglie, Elisa. Non riesco a trovarla. È uscita per fare quattro passi e non

c’è più.”

“Non c’è più come?”

“Deve essere successo qualche cosa. Sento che è successo qualche cosa.”

“Ma si calmi, caro Ismani. Non vedo il motivo di...”

Però si è già alzato dalla sedia. Un motivo? Non ci può essere un motivo?

“Su, in alto, dove finiscono i prati, c’è un burrone. Non vorrei, Dio mio...”

Endriade era già sull’uscio.

“Lei stia calmo, Ismani. È meglio che lei mi aspetti qui, lei non è pratico dei

posti. Vado io a vedere con Manunta.”

Il sospetto (подозрение; sospettare — подозревать). Da giorni quel sospetto

lo trivellava dentro (/уже столько/ дней это подозрение мучило его; trivellare

— сверлить, терзать). Laura, Elisa, la voce, la scena notturna, il ritorno della

serenità (Лаура, Элиза, голос, ночная сцена, а потом опять безмятежность;

ritorno, m — возвращение; sereno — ясный; тихий); era tutto così strano (все

было так странно).

“Ma io sono il marito, Endriade, lei non può proibirmi (но я ее муж,

Эндриаде, вы не можете запретить мне). Vengo anch’io (я тоже пойду).”

“No (нет)”, disse, con ira (сказал /тот/ раздраженно; ira, f — злоба). Era già

fuori (он был уже за дверью; fuori — снаружи). Correva giù per la strada in

cerca di Manunta (он бежал вниз по улице в поисках Манунты). Il crepuscolo

321

stava per morire e a miriadi nel cielo si accendevano le stelle (сумерки вот-вот

кончатся, на небе уже загорались мириады звезд; morire — умирать).

Endriade e Manunta (Эндриаде и Манунта) — era ormai quasi buio (/когда/

было уже почти темно) — raggiunsero una delle porticine del muro di cinta

(подошли к одной из дверей в стене ограды; raggiungere — добираться).

Aprirono (открыли). Nessuno dei due parlava (никто из них не разговаривал).

La medesima idea (одна и та же мысль)!

Sul ballatoio sospeso sopra la voragine del Numero Uno stettero alcuni istanti

ad ascoltare (на галерее, висящей над пропастью Номера Один, они

остановились на несколько мгновений и прислушались).

Il sospetto. Da giorni quel sospetto lo trivellava dentro. Laura, Elisa, la voce, la

scena notturna, il ritorno della serenità; era tutto così strano.

“Ma io sono il marito, Endriade, lei non può proibirmi. Vengo anch’io.”

“No”, disse, con ira. Era già fuori. Correva giù per la strada in cerca di

Manunta. Il crepuscolo stava per morire e a miriadi nel cielo si accendevano le

stelle.

Endriade e Manunta — era ormai quasi buio — raggiunsero una delle porticine

del muro di cinta. Aprirono. Nessuno dei due parlava. La medesima idea!

Sul ballatoio sospeso sopra la voragine del Numero Uno stettero alcuni istanti

ad ascoltare.

Era già scuro ma la luce non è completamente spenta (было уже темно, но

свет не совсем погас) e nell’ultimo riflesso del tramonto le mura più alte

dell’automa si ostinavano in una livida fosforescenza, avvolte da un sudario di veli

(и в последнем отсвете заката самые высокие стены робота все еще тускло

светились, окутанные ночным покровом; ostinarsi — упрямиться; livido —

мертвенно-бледный; fosforescenza, f — фосфоресценция; velo, m — вуаль,

пелена, дымка).

“Non sento niente (я ничего не слышу)”, dice Endriade (говорит Эндриаде).

322

“La voce tace (голос молчит)”, dice Manunta (говорит Манунта). “È strano

(странно). A quest’ora non tace mai (в это время он никогда не молчит).”

Non si dicono altro (больше они ничего не говорят; altro — другой).

Pensavano alla medesima cosa (они думали об одном и том же).

“Entriamo (войдем)”, disse Endriade (сказал Эндриаде).

Aprono la porticina di ferro, accendono la luce, giù per la scala, di furia,

corridoi, cunicoli, scale, ansimando (они открывают железную дверцу,

включают свет, /идут/ вниз по лестнице, спешат по коридорам, туннелям,

лестницам, тяжело дыша), un’altra porta, la luce, la sala grande con la nicchia, lo

scintillio di luci azzurre verdi gialle rosse (еще одна дверь, свет, большой зал с

нишей, мерцание голубых, зеленых, желтых, красных огоньков). Un ticchettio

come di formicaio (тиканье, как в муравейнике). Più del solito (громче, чем

обычно). Un forsennato balenare di scintille nella teca prodigiosa (сумасшедшее

сверкание искр в чудесном футляре; teca, f — футляр /для драгоценностей/).

Era già scuro ma la luce non è completamente spenta e nell’ultimo riflesso del

tramonto le mura più alte dell’automa si ostinavano in una livida fosforescenza,

avvolte da un sudario di veli.

“Non sento niente”, dice Endriade.

“La voce tace”, dice Manunta. “È strano. A quest’ora non tace mai.”

Non si dicono altro. Pensavano alla medesima cosa.

“Entriamo”, disse Endriade.

Aprono la porticina di ferro, accendono la luce, giù per la scala, di furia,

corridoi, cunicoli, scale, ansimando, un’altra porta, la luce, la sala grande con la

nicchia, lo scintillio di luci azzurre verdi gialle rosse. Un ticchettio come di

formicaio. Più del solito. Un forsennato balenare di scintille nella teca prodigiosa.

“Professore, sente (профессор, слышите)?”

Ascoltano (они прислушиваются). Endriade ha due ombre livide che gli

scavano la faccia (у Эндриаде две мертвенно-бледные тени, которые

323

врезаются ему в лицо = на лице Эндриаде две мертвенно-бледные, глубоко

врезавшиеся тени; scavare — рыть, копать). Ecco la voce (вот голос).

Sottilissima, eco remota, sepolta nel chiuso di cavità lontane (слабый-слабый,

далекое эхо, погребенное в замкнутом /пространстве/ далеких пустот).

“Manunta, attacca l’amplificazione (Манунта, включи усилитель; attaccare

— соединять, прикреплять; amplificazione, f — /радио, эл./ усиление;

amplificare — /радио, эл./ увеличивать; усиливать).”

Abbassata la leva, ecco, il suono, la cara voce gonfiarsi come suono di tromba

(/когда/ рукоятка /выключателя была/ опущена, /стал слышен/, звук, дорогой

голос, искаженный, похожий на звук трубы; gonfiarsi — надуваться).

Si guardano (они переглянулись). “... se ti lascio tornare lui inventerà altri

malefici (если я позволю тебе вернуться, он изобретет другие пакости), lui mi

vuole schiava, lui mi parlerà degli uccellini (он хочет, /чтобы я была/ рабыней,

он будет говорить мне о птичках), lui dirà amore amore maledetto, l’amore me

l’ha dato lui l’amore (он будет говорить о любви, проклятая любовь, он дал

мне любовь)? Ora ti ammazzo, io voglio (сейчас я тебя убью, я хочу)...”.

“Manunta, disinnesta la corrente (Манунта, отключи ток).”

“Professore, non basta (профессор, /этого/ не достаточно).”

“Professore, sente?”

Ascoltano. Endriade ha due ombre livide che gli scavano la faccia. Ecco la

voce. Sottilissima, eco remota, sepolta nel chiuso di cavità lontane.

“Manunta, attacca l’amplificazione.”

Abbassata la leva, ecco, il suono, la cara voce gonfiarsi come suono di tromba.

Si guardano. “... se ti lascio tornare lui inventerà altri malefici, lui mi vuole

schiava, lui mi parlerà degli uccellini, lui dirà amore amore maledetto, l’amore me

l’ha dato lui l’amore? Ora ti ammazzo, io voglio...”.

“Manunta, disinnesta la corrente.”

“Professore, non basta.”

324

“Manunta...”, gli mancò la voce (голос изменяет ему; mancare — не

хватать).

Manunta aveva già in mano un coso di ferro, nero e pesante (у Манунты в руке

уже был какой-то железный предмет, черный, тяжелый).

“Manunta...”, balbetta Endriade coprendosi la faccia con le mani (бормочет

Эндриаде, закрыв лицо руками). “Dio, cosa ho fatto (Боже, что я наделал)!...

Dài, dài (давай, давай)!”

Un breve schianto, seguito da uno schiocco soffice e sonoro (короткий треск,

за которым последовали мягкие, звучные щелчки). Tintinnio di vetri infranti

(звон разбитого стекла).

“Dài! Dài (давай, давай)!”, urla Endriade, singhiozzando (кричит Эндриаде,

рыдая).

Manunta pesta dentro la ragnatela, già spenta, dello stupendo uovo, fa massacro

dell’anima (Манунта кромсает паутину, уже погасшую, внутри чудесного

яйца, губит душу; pestare — толочь, мять; massacro, m — резня, бойня).

Rimbalzano qua e là i pezzetti di metallo, tintinnando (кусочки металла со

звоном отскакивают /в разные стороны/; tintinnare — звенеть).

“Manunta...”, gli mancò la voce.

Manunta aveva già in mano un coso di ferro, nero e pesante.

“Manunta...”, balbetta Endriade coprendosi la faccia con le mani. “Dio, cosa ho

fatto!... Dài, dài!”

Un breve schianto, seguito da uno schiocco soffice e sonoro. Tintinnio di vetri

infranti.

“Dài! dài!”, urla Endriade, singhiozzando.

Manunta pesta dentro la ragnatela, già spenta, dello stupendo uovo, fa massacro

dell’anima. Rimbalzano qua e là i pezzetti di metallo, tintinnando.

La voce si fermò (голос пропал; fermarsi — остановиться). Silenzio

(тишина). Ma dal silenzio a poco a poco sorgeva un pesante e metodico brusío (но

325

в тишине постепенно возникал тяжелый, методичный гул). Laura non esiste

più (Лаура больше не существует). Frantumata la creatura, continuava, atono e

incosciente, il lavorío sordo delle cellule (но в разбитом творении, лишенном

голоса и сознания, продолжалась скрытая работа клеток; atono —

безударный; incosciente — бессознательный). Non più la donna, l’amore, i

desideri, la solitudine, l’angoscia (нет больше женщины, любви, желаний,

одиночества, тоски). Solo la sterminata macchina infaticabile e morta (только

огромная мертвая машина, не знающая усталости). Come un esercito di

computisti ciechi, curvi su migliaia di banchi (как полчища слепых счетоводов,

согнувшихся над тысячами столов; cieco — слепой), che scrivono numeri su

numeri senza fine, giorno e notte, per la vuota eternità (которые пишут, пишут

числа без конца, день и ночь, целую вечность; vuoto — пустой).

La voce si fermò. Silenzio. Ma dal silenzio a poco a poco sorgeva un pesante e

metodico brusío. Laura non esiste più. Frantumata la creatura, continuava, atono e

incosciente, il lavorío sordo delle cellule. Non più la donna, l’amore, i desideri, la

solitudine, l’angoscia. Solo la sterminata macchina infaticabile e morta. Come un

esercito di computisti ciechi, curvi su migliaia di banchi, che scrivono numeri su

numeri senza fine, giorno e notte, per la vuota eternità.

326